Борис Руденко - Те, кто против нас

– У тебя такие тоже есть, насколько я знаю, – ответил ухмылкой на ухмылку Хацкоев.

– Если нужно, я тебе одолжу. Пусть работают с расстояния не менее полукилометра, день и ночь, но не выпускают живыми никого: ни мужчин, ни женщин, ни детей. И не надо пытаться разбираться! Сразу стрелять на поражение!

– Это похоже на геноцид, мой дорогой, – покачал головой Хацкоев. – Женщин, детей… Что это тебе в голову взбрело? Ты что, не представляешь, какой вой поднимет пресса?

– Во-первых, ты должен позаботиться, чтобы пресса ни о чем не пронюхала, а во-вторых, о том, чтобы в случае утечки информации немедленно заткнуть глотку любому. Но выпускать нельзя никого, пока они там не захлебнутся в собственном дерьме и не откроются. Слишком многое сейчас поставлено на карту.

Хозяин кабинета осторожно провел рукой по остаткам прически и сел рядом.

– Откроются, а что потом? Зачистку, что ли, проводить, как в Чечне? Армейцев такими делами заниматься не заставишь, теперь все умные стали. На спецназ я тоже положиться не могу. Разогнать местные власти, конечно, можно, а дальше что? Губернатор области не любит, когда на его территории посторонние командуют. Крупный скандал будет гарантирован.

– Черт с ними, с властями, – отмахнулся Перлов. – Главное – выловить всех этих выродков. И прежде всего поймать Нестерова. Ладно, этим займутся мои люди. Но ты обязан – слышишь? – обязан обеспечить им прикрытие! Чтобы местные менты хотя бы не помешали.

Хацкоев вновь поднялся, не спеша подошел к окну и поиграл ручкой жалюзи, то закрывая, то открывая створки.

– Вообще, я не понимаю степени твоего беспокойства, – сказал он. – Ну, допустим, откроют они Вход, если он, конечно, вообще существует. Дальше-то что? Чтобы наладить там более или менее цивилизованную жизнь, нужны хотя бы какие-то зачатки промышленности. Хотя бы на первые несколько лет. Трактора, сеялки-веялки, а для них – топливо, запчасти. На руках это не донесешь. Значит, нужна дорога. Да не просто дорога – трасса! А трассу, дорогой мой, перекрыть очень несложно. Посмотри на Чечню: пару фугасов под асфальт – и все дела. А можно вообще обнести этот Вход сплошным кордоном с минными полями и вышками. Никаких тебе тракторов. Мне кажется, ты переоцениваешь серьезность проблемы.

– Может, я и переоцениваю, зато ты совсем ее не видишь, – огрызнулся Перлов. – Ты знаешь, какой он, этот Вход? Нет? И я не знаю. Не Вход тебя должен беспокоить, а те, кто его способен открыть. Даже если в год будет утекать только тысяча человек – это уже угроза. Потому что с каждым годом их будет все больше, потому что я не знаю, что они – там! – смогут придумать. И это тебе не их дурацкие заповедники. Неужели ты не понимаешь, что, если во всеуслышание объявляется о существовании нового совершенного мира, это автоматически означает, что наш мир очень далек от совершенства. А из этого следует, что его нужно изменить. Например, спросить у господина Хацкоева, каким образом он, вчерашний учитель физкультуры, вдруг стал не только одним из руководителей серьезного силового подразделения, но и обладателем контрольного пакета акций нефтяной компании, хотя до недавнего времени и вышки нефтяной в глаза не видел.

Перлов замолчал, достал еще одну таблетку и проглотил, запив водой из высокого стакана.

– Вот чего я боюсь, а вовсе не того, что все холопы сразу разбегутся. Холопов, поверь мне, на наш век хватит и еще останется. На то они и холопы. Выродки – главная опасность. Сейчас они пока еще находятся на территории нашего государства, мы их вправе хоть ядерными бомбами долбать.

– Ну, насчет ядерных бомб – это уж слишком, – покачал головой Хацкоев.

– Это тебе сейчас так кажется, – кивнул Перлов. – Завтра ты по-другому заговоришь. Потому что там – там! – их уже не достанешь ничем, даже бомбой! Поэтому позаботься, я тебя очень прошу, о том, чтобы о происходящем знало как можно меньше народа. Никакой болтовни! Никакой утечки в прессе! Президенту эта Информация тоже ни к чему. Как-нибудь разберемся сами. Кстати, что ты собираешься делать с этим дезертиром-подполковником?

– Ну, дезертирство ему вряд ли удастся пришить, – пожал плечами Хацкоев. – Все-таки мы ни с кем не находимся в состоянии войны. А вот превышение полномочий, нанесение телесных повреждений тут вполне просматриваются.

– Неужели ты думаешь, что я пойду в суд потерпевшим? – злобно осведомился Перлов. – Вышвырни его немедленно, этого будет достаточно. А дальше я с ним сам разберусь.

В дверь коротко постучали. Вслед за тем, не дожидаясь разрешения, зашел помощник в капитанских погонах, стройный, смазливый и слишком юный для своего звания.

– Кремль на проводе, – сказал он, маскируя явную фамильярность фразы потупленным взором больших карих глаз и скромно склоненной головой.

– Я понял, Веня, иди, – отмахнулся Хацкоев без особого возмущения и кивнул Перлову: – Легок на помине. Очень надеюсь, что это звонок к теме не относится.

Юный капитан-адъютант немедленно исчез, успев, впрочем, бросить на гостя внимательно-оценивающий и одновременно томный взгляд. Внимательно следивший за явлением адъютанта Перлов понимающе оскалился.

– Ах ты, озорник, – погрозил он пальцем своему визави. – И на службе тебе неймется. Смотри, погоришь, как бывший генпрокурор!

– Да перестань ты, – отмахнулся тот, протянул руку к трубке спецсвязи, но в последнюю секунду задержал движение. – Не те сейчас времена, чтобы гореть из-за всяких пустяков, – ухмыльнулся он и снял трубку с рычага.

За четыре дня, прошедшие после закрытия Периметра, жизнь в городке внешне почти не переменилась, разве что машин на улицах поубавилось: транзитом через городок ездить перестали. Люди точно так же отправлялись утром на работу, возвращаясь домой, заглядывали по пути в магазины, вечером семьями гуляли по тихим улицам, или шли на дискотеку, размещавшуюся все в том же городском Доме культуры. Первые два дня жители городка развлекали себя также прогулками на окраину – туда, где сразу за последними домами лежала граница Периметра, видимая изнутри ленточкой мерцающего света, отлично видной даже в темноте.

Нестеров с Гошей тоже там побывали, наблюдая странную суету понаехавших высоких армейских чинов и облеченных не менее высокой ответственностью чинов в штатском, ревущую моторами военную технику, описывающую странные траектории, которые никогда не пересекали положенный селектами предел замкнутого пространства. Несколько раз на Периметр с ревом устремлялись бэтээры. Они шли по прямой, нацеленной точно в центр города, но, достигая Периметра, резко тормозили. Постояв, осторожно разворачивались и уползали обратно. Преодолеть границу водители по непонятной Нестерову причине были не в состоянии. Однажды Нестеров увидел, как из движущейся боевой машины на ходу выпрыгнул водитель. Оставшийся без управления бронетранспортер без затруднений миновал границу Периметра и уже в городских пределах был остановлен кем-то из горожан.