Борис Руденко - Те, кто против нас

– Неглубоко, – оптимистически заметил Гонта.

– По краям и океан мелким покажется, – мудро возразил Рыжкин. – Значит, ты берешь ответственность на себя?

– Отвечаю! – подтвердил Гонта.

– Ладно, давай попробуем.

Передав свою сумку Гонте, Рыжкин шагнул первым, погрузился в чавкнувший мох по щиколотку, сделал следующий шаг и увяз до половины голени.

– Начало мне не нравится, – сказал он, с усилием вытащил ногу, ткнул перед собой шестом, шагнул еще и еще раз. – Да нет, вроде ничего.

Они осторожно двинулись через болото, пробуя шестами почву перед каждым шагом. Растительный слой под ногами сильно пружинил, недовольно чавкал, но пока держал. Шедший впереди Рыжкин вдруг охнул, рванулся назад и, не сумев выдернуть ногу, медленно завалился на спину. Его ушедший в мох до половины шест остался торчать, словно флагшток в ожидании стяга.

– Там вообще дна нет, – сообщил Рыжкин, перевернувшись на живот. – Возвращаться надо.

– Куда возвращаться! Мы больше половины прошли, – возразил Гонта. – Давай на карачках, потихоньку. На шесты опираться будем. Не бойся, пролезем. Не из таких дыр вылезали.

Передвигаться на четвереньках оказалось утомительно, противно и мокро, зато достаточно надежно. Хотя локти и колени немедленно вымокли насквозь, грязь на поверхность мха не проступала, что позволяло в дальнейшем обойтись без генеральной стирки. Правда, им пришлось сделать два зигзага, минуя водяные окна, густо затянутые ряской и прочей болотной зеленью и оттого почти невидимые даже с метрового расстояния.

– Вот тебе и сухое лето, – то и дело бормотал Рыжкин и негромко ругал Гонту. Делал он это, практически не используя элементы неформальной лексики. Нестерову слушать внимательно было недосуг, но он сумел понять, что Рыжкин сравнивал различные качества Гонты с аналогичными достоинствами представителей животного мира. Например, он утверждал, что ползает Гонта не в пример хуже самой последней болотной гадюки. А уж соображением равняться не может даже с местными лягушками. Рыжкин ругал Гонту совершенно без злобы, будто просто пел песню, помогающую в пути путнику. Гонта на выпады никакого внимания не обращал, он только кряхтел и полз дальше.

Тщательно ощупывая путь, Нестеров почти не поднимал головы и понял, что переправа закончена, лишь когда увидел перед своим носом носки армейских башмаков Рыжкина.

– Вставай, хватит уже, – сказал Рыжкин. – Или понравилось?

Сразу за узкой полосой болотной осоки и кустарника почва пошла на подъем. Они взобрались на усыпанный сосновой хвоей пригорок и увидели разрушенный монастырь. Время и люди потрудились тут основательно. Окружающие монастырь стены были разобраны практически до фундамента, лишенный креста церковный купол зиял проломами, от жилых помещений остались лишь остовы с пустыми глазницами оконных проемов.

Местоположение главных ворот можно было отыскать лишь по едва заметным признакам дороги, что когда-то вела к монастырю от населенных мест, а ныне терялась в лесу без следа. Но не понять, что место для строительства монастыря его основатели выбрали просто замечательное, было невозможно. Могучий темный бор окружал его с трех сторон, а с четвертой, отражая голубизну неба, расстилалась озерная гладь.

Нестеров вдруг увидел, что Гонта как-то вытянулся и задрал подбородок, сделавшись похожим на встревоженную птицу, что прислушивается к чему-то слышному ей одной. Через несколько секунд Гонта расслабился и повернулся к своим спутникам.

– Вовремя мы сюда успели, – сказал он. – Наши до Москвы добрались успешно, у них все в порядке, теперь они ждут от нас добрых вестей.

– Это телепатия? – спросил Нестеров. Гонта отрицательно помотал головой:

– Нет. Я тебе уже говорил, что чужие мысли слышать я не могу. Только сигналы. Хорошие или плохие. Без подробностей. Сейчас я услышал хороший сигнал.

– Как им удалось выбраться?

– Да как тебе объяснить? – весело пожал плечами Гонта. – Пожалуй, я точно не скажу. Просто я не могу перечислить соединенные возможности четырех десятков селектов. Но когда обстоятельства вынуждают, хищникам рядом с ними делать просто нечего.

Очередная волна горечи затопила Нестерова.

– Почему же вы тогда… – начал было он и остановился под суровым взглядом Гонты.

– Мы это уже обсуждали, – сухо произнес Гонта. – Потому что Мы – не Они!

Он не сводил с Нестерова глаз, и тот в конце концов начал чувствовать себя не очень уютно.

– Хорошо, я все понял, – сказал он много ниже тоном. – Тогда ответь мне, пожалуйста, еще на один вопрос. Давно хотел его задать, да все как-то было неудобно.

– Спрашивай, – разрешил Гонта.

– Почему у всех селектов клички? Смешно даже, знаешь ли. Они ведь все очень известные люди… почти все, – поправился Нестеров и тут же поперхнулся, сообразив, что эта поправка может показаться Гонте обидной. Но Гонта ничуть не обиделся.

– Ты знаешь, наверное, просто привычка, —добродушно объяснил он. – Восемьдесят лет фактически в подполье провели. В полной конспирации. Кстати, в Испании наши коллеги тоже до сих пор грешат тем же самым. Ну и еще кое-где… в аналогичных, скажем, условиях окружающей среды. Дань традициям.

– Так где же она, твоя земля обетованная? – спросил Рыжкин, которому не терпелось увидеть то, к чему они стремились и во что он так и не мог заставить себя поверить. Кажется, он совсем не слушал разговора Гонты и Нестерова и все это время жадно оглядывал окрестности, будто искал, да никак не мог отыскать какую-то давнюю драгоценную потерю. – Ничего такого вроде не видно!

– Не видно, – очень серьезно согласился Гонта. – Но она здесь. Должна быть здесь. Или… ее вообще не существует.

– Ну так… – Рыжкин переминался с ноги на ногу, явно не зная, как себя вести. – Пошли тогда?

– Сначала я сам, – ответил Гонта. – Один. Ждите меня здесь. Я буду отсутствовать десять минут, не больше. Виктор, дай-ка на всякий случай автомат!

Он принял из рук Рыжкина оружие, отработанными движениями вставил магазин, передернул затвор и щелкнул предохранителем.

– Ну, я пошел, – буднично произнес Гонта. – Отвернитесь, а то глаза испортите!

Отвернувшись, Нестеров не стал зажмуриваться. И хотя солнце светило ему в лицо, Нестеров увидел свою тень от ослепительной, синевато-белой вспышки за своей спиной, словно туда с ясного неба пала молния. Он немедленно обернулся. Гонта исчез.

– Ну, дела! – ошеломленно пробормотал Рыжкин. – Я до последнего момента не верил…

– Вы с ним давно знакомы?

– С Евгением? Лет пятнадцать. Мы вместе начинали, в одной бригаде морпехами служили. Юные лейтенанты, понимаешь ли…

– И вы никогда о нем ничего не знали?.. Вот этого? Рыжкин немного подумал и усмехнулся.