Филип Дик - Валис [litres]

Теофания состоит в самораскрытии божественного. Не в чем-то, что делает перцепиент; она состоит в том, что творит божественное – Бог, или боги, или высшая сила. Моисей не сотворял пылающий куст, Илия на горе Хорив не производил гром и ураган.

Как, с точки зрения перцепиента, отличить теофанию от обычной галлюцинации? Если голос говорит ему что-то, чего он не знает и не может знать, разве это не влияние извне? Толстяк никогда не знал койне, это доказывает что-нибудь? Он ничего не знал о врожденном заболевании сына – по крайней мере, сознательно. Возможно, подсознательно он знал о существовании паховой грыжи и просто не хотел смотреть правде в глаза. Существует, собственно, и механизм, посредством которого Толстяк мог знать койне – филогенетическая память; Юнг называет это коллективным или расовым бессознательным. Онтогения, то есть индивидуальное, суммирует в себе филогению, коллективное, и тогда можно обосновать знание Толстяком языка, на котором говорили две тысячи лет назад. Если в глубинах мозга индивидуума существует филогенетическая память, все обстоит именно так. Однако концепция Юнга – всего лишь догадка, никто не доказал ее.

Допуская существование божественного, нельзя отрицать силу самораскрытия; очевидно, что любое существование, достойное называться божественным, должно обладать этой способностью. Настоящий вопрос (в моем понимании) не «почему теофания?», а «почему она случается так редко?». Единственная концепция, объясняющая это, – идея deusabsconditus, тайного, скрытого или неизвестного Бога. Юнг почему-то рассматривает теофанию как общеизвестное, чтобы не сказать обычное, дело. Но если Бог существует, Он должен быть deus absconditus – за исключением редких теофаний. В противном случае Он не существует вовсе. В последней точке зрения больше смысла, если не учитывать теофаний, поскольку они редки.

Для опровержения требуется лишь одна-единственная абсолютно доказанная теофания.

Впечатление, произведенное теофанией на перцепиента, нельзя считать доказательством ее реальности. То же касается и группового восприятия (по словам Спинозы, вся Вселенная может быть одной теофанией, но тогда Вселенная может и вовсе не существовать, о чем говорят буддийские идеалисты). Любая описанная теофания может оказаться фальшивкой, поскольку все может оказаться фальшивкой, будь то почтовые марки, или ископаемые черепа, или черные дыры в космосе.

То, что Вселенная, как мы ее воспринимаем, может оказаться иллюзией, лучше прочих выразил Гераклит. Если вы опираетесь на его утверждение или просто сомневаетесь в глубине души, вы готовы столкнуться с вопросом о существовании Бога.

«Необходимо иметь понимание (noôs), чтобы быть способным интерпретировать свидетельства глаз и ушей. Шаг от очевидного к скрытой правде подобен переводу манеры выражаться с языка, чужого для большинства людей. Гераклит… во Фрагменте 56 утверждает, будто люди в том, что касается знания воспринимаемых ими вещей, «обманываются, подобно Гомеру» [10]. Дабы понять происходящее, необходимо интерпретировать, разгадывать головоломку… но хотя и кажется, что человек способен на такое, большинство людей никогда этого не делают. Гераклит неистово нападает на глупость обыкновенных людей и на то, что среди них считается знанием. Он сравнивает их со спящими в своих маленьких частных мирках».

Так говорит Эдвард Хасси, преподаватель античной философии Оксфордского университета и член совета Колледжа всех душ, в книге «Досократова философия», изданной Чарлзом Скрибнером в Нью-Йорке в 1972 году.

Никогда в прочитанном мной – я имею в виду, в прочитанном Толстяком-Лошадником – не встречалось более значительного взгляда на природу вещей.

Во Фрагменте 123 Гераклит говорит: «Природа любит скрываться». А во Фрагменте 54 – «Скрытая гармония лучше явной».

Эдвард Хасси добавляет к этому: «Следовательно, он [Гераклит] согласен, что реальность в какой-то мере скрыта».

А если реальность «в какой-то мере скрыта», что означает «теофания»? Ведь теофания есть вторжение Бога, вторжение, заполняющее наш мир. С другой стороны, наш мир только кажется нам, он лишь «явная гармония», подчиненная «скрытой гармонии».

Толстяк-Лошадник хотел бы, чтобы вы порассуждали над этим. Если Гераклит прав, то фактически не существует другой реальности, помимо теофании. В таком случае все остальное является иллюзией и Толстяк единственный среди нас говорит правду. Однако Толстяк свихнулся после звонка Глории.

Сумасшедшие – с психологической, а не с юридической точки зрения – не соприкасаются с реальностью. Толстяк-Лошадник сумасшедший, следовательно, он не соприкасается с реальностью. Параграф 30 его экзегезы гласит:

30. Мира явлений не существует, это гипостазис информации, произведенной Разумом.

35. Разум говорит не с нами, но посредством нас. Его повествование течет сквозь нас, и его горе напитывает нас иррациональным. Как утверждал Платон, Мировая Душа пронизана иррациональным.

Другими словами, сама Вселенная, равно как и Разум, стоящий за ней, безумна. Следовательно, тот, кто соприкасается с реальностью, по определению соприкасается с безумием, иррациональное напитывает его.

Короче, Толстяк проверил свой собственный разум и обнаружил отклонения. Затем посредством этого дефектного разума он проверил внешнюю реальность, называемую макрокосмом. Там он тоже обнаружил неполадки. По утверждению философов-герметиков, макрокосм и микрокосм полностью отражают друг друга. Толстяк, используя неисправный инструмент, изучил неисправный объект и сделал вывод, что неисправно вообще все.

Вдобавок ко всему из этой ситуации не было никакого выхода. Взаимосвязь между неисправным инструментом и неисправным объектом создала еще одну китайскую ловушку. Толстяк заблудился в собственном лабиринте, подобно Дедалу, который построил для царя Миноса лабиринт на Крите, вошел в него и не мог выбраться наружу. Возможно, Дедал и по сей день там, равно как и все мы.

Единственное различие между нами и Толстяком-Лошадником состоит в том, что Толстяк осознает свое положение, а мы нет. Следовательно, Толстяк безумен, а мы – нет.

«Спящие в маленьких частных мирках», – говорит Хасси, а он должен знать – как-никак величайший из живущих специалист по древнегреческой мысли. Ну, может, за исключением Фрэнсиса Корнфорда. По словам Корнфорда, Платон верил в то, что «Мировая Душа пронизана иррациональным» [11].

Из лабиринта нет выхода. Лабиринт меняется, пока вы пробираетесь по нему, потому что он живой.

Парсифаль : Я двинулся совсем немного, а оказался так далеко.

Гурнеманц : Вот видишь, сын мой, здесь время превращается в пространство.