Патрик Несс - Вопрос и ответ [litres]

– Коринн и ее ушлепки. – Теа закатила глаза и выдала мне еще один.

– Не смей их так называть, – взвилась с разворота Коринн. – Если даже мы не могли по-человечески с ними обращаться, что, по-твоему, он с ними сделает? А? Головой подумала?

– Ты меня извини, Коринн, – вставила Мэдди, не успела я полюбопытствовать, что та имела в виду. – Но тебе не кажется, что это о нас сейчас надо беспокоиться?

Мэдди прищурилась на каких-то солдат, которые услышали вопли Коринн. Солдаты не двигались с места, даже с веранды продуктовой лавки не сошли – но они смотрели.

– Это было бесчеловечно – то, что мы с ними делали, – не унималась Коринн.

– Но они и не люди, – вполголоса сказала Теа, тоже глядя на солдат.

– Теа Риз! – У Коринн аж вена на лбу вздулась. – Как ты смеешь называть себя целительницей и говорить такие…

– Да, да, хорошо, – попыталась утихомирить ее Мэдди. – Это было ужасно. Согласна. Ты знаешь, мы все с тобой согласны, но давайте уже закончим этот разговор.

– Ты вообще о чем? – вмешалась, наконец, я. – Что вы с ними делали?

– Лекарство! – Коринн сказала это, будто выругалась.

– Они определили, что лекарство работает, на спаклах. – Мэдди повернулась ко мне и устало вздохнула.

– Делая опыты на спаклах, – подчеркнула Коринн.

– Там все сложно, – пояснила Мэдди. – Спаклы, понимаешь ли, не говорят. Ну, они эдак щелкают ртом, немного, но это примерно как мы пальцами щелкаем.

– Шум для них был единственным средством общения, – сказала Теа.

– Оказалось, что с ними на самом деле необязательно разговаривать, чтобы дать понять, что нам от них надо, – сказала Коринн (еще громче прежнего). – Так что зачем им друг с другом -то общаться? А?

До меня, наконец, начало доходить.

– И лекарство?..

– Оно делает их послушными, – кивнула Теа.

– Те же рабы, но лучше, – горько вставила Коринн.

Тут у меня отвалилась челюсть.

– Так они были рабами ?

– Тсссс! – резко шикнула Мэдди и дернула головой в сторону наблюдающих за нами солдат.

Из-за отсутствия Шума те казались странно и зловеще пустыми, особенно на фоне РЕВА прочих мужчин.

– Мы им как будто языки вырезали. – Голос Коринн понизила, но кипеть продолжала.

Но Мэдди уже тащила нас прочь, то и дело оглядываясь через плечо на солдат.

Которые провожали нас взглядами.

Мы вернулись в дом исцеления молча и короткой дорогой. Вошли внутрь под синей протянутой ладонью, нарисованной над притолокой. Вернее, это Коринн и Теа вошли, а меня Мэдди удержала, легонько прихватив за руку.

Поозиравшись некоторое время по сторонам, она повернулась ко мне: между бровями залегла отчетливая складка.

– То, как эти солдаты на нас смотрели… – начала она.

– Да?

Она обняла себя руками и поежилась.

– Не уверена, что эта версия мира мне нравится.

– Знаю, – тихо ответила я.

Она помолчала, потом решительно посмотрела в глаза.

– Твои люди смогут нам помочь? Смогут это остановить?

– Не знаю, – честно сказала я. – Но лучше попробовать это выяснить, чем просто сидеть и ждать, пока случится самое худшее.

Она еще раз оглянулась – не подслушивает ли кто?

– Мистрис Койл – блестящий целитель, – сказала Мэдди. – Но иногда она слышит только себя.

Она еще помолчала, кусая губу.

– Мэдди?

– Мы подумаем над этим.

– Над чем подумаем?

– Если выдастся шанс… и только если он выдастся, – она снова огляделась, – мы посмотрим, как бы так выйти на связь с твоими кораблями.

– Но рабство – это неправильно, – заявила я, скатывая еще один бинт.

– Целители всегда были против него. – Мистрис Койл внесла в опись еще одну коробку. – Даже после войны со спаклами мы считали этот институт бесчеловечным.

– Тогда почему вы это не прекратили?

– Если ты когда-нибудь увидишь настоящую войну, – она не поднимала глаз от планшета, – то поймешь: война умеет только разрушать. От войны никому не убежать. Не спастись. Даже тем, кто выжил. Ты просто принимаешь те вещи, которые в любое другое время привели бы тебя в ужас, – потому что на какое-то время жизнь утратила всякий смысл.

– Война превращает мужчин в чудовищ , – так сказал Бен той ночью в странном месте, где люди Нового света закапывают своих мертвых.

– И женщин тоже, – кивнула мистрис Койл и простучала пальцем по коробкам со шприцами, считая их.

– Но война со спаклами закончилась уже очень давно, разве нет?

– Тринадцать лет назад.

– Тринадцать лет, за которые вполне можно было успеть исправить неправильное.

Она наконец подняла на меня глаза.

– В юности жизнь выглядит такой простой, моя девочка.

– Но вы же могли что-то сделать! – воскликнула я. – У вас была власть!

– Кто тебе сказал, что у меня была власть?

– Коринн сказала…

– Ах, Коринн… – Она снова опустила глаза в планшет. – Она изо всех сил старается любить меня, несмотря на факты.

Я открыла еще пакет с расходными материалами.

– Но если вы и правда возглавляли совет, или что это там было, – нажала я, – вы точно имели возможность хоть что-нибудь сделать для спаклов.

– Иногда, девочка, – она недовольно посмотрела на меня, – тебе удается вести людей туда, куда им совсем не хочется идти, но только иногда. Большую часть времени это не так. Спаклов не вышло бы освободить. Только не после того, как их победили в этой глупой и злой войне. И не когда нам нужно было столько рабочих рук, чтобы восстанавливать разрушенное. Но к ним можно было хотя бы лучше относиться. Нормально кормить, задавать гуманное время работы, давать жить вместе с семьями. И все эти победы, Виола, одержала для них я .

Теперь она писала с куда большим нажимом. Я понаблюдала за ней несколько секунд, потом решилась.

– Коринн сказала, вас выгнали из совета за то, что вы спасли чью-то жизнь.

Она не ответила – только положила планшет и посмотрела на верхнюю полку. Встала, сняла с нее ученический чепец и сложенный белый халат. Дальше это все полетело в меня.

Я поймала.

– Это для кого?

– Хочешь узнать, что такое лидер? Ну так давай наставим тебя на путь.

Я посмотрела ей в лицо.

Потом посмотрела на одежду.

С тех пор у меня и поесть-то времени особо не было.

В тот же день, как женщинам разрешили выходить, у нас появились восемнадцать новых пациентов. Пациенток. Все с разными жалобами: аппендицит, сердце, прерванная онкотерапия, сломанные кости. Все они оказались в ловушке, заперты в домах, без сыновей, без мужей. На следующий день пришли еще одиннадцать. Мистрис Лоусон убежала в детский дом исцеления, как только смогла. Мистрис Койл, Ваггонер и Надари носились из комнаты в комнату, выкрикивали распоряжения, спасали жизни. За это время вряд ли хоть кто-то вообще сомкнул глаза.