Дмитрий Лазарев - Арфист [litres]

– Стойка общая, – не слишком вежливо произношу я.

Никакого желания флиртовать у меня нет. Позавчера умер дядя, а сегодня были похороны. Поэтому настроение довольно поганое, и вряд ли внезапно возникшая ниоткуда «тихая» его поправит. К тому же отвык я не знать, с кем имею дело, и чувствую себя некомфортно в компании «несчитываемой» собеседницы.

– Кого поминаем?

Я чуть не вздрагиваю. Выстрел наугад и случайное попадание? Или за мной следили? Ох, да кому я нужен, следить еще за мной! Невелика шишка.

– Дядю, – отвечаю глухо и залпом опустошаю рюмку водки. Бармен повторяет, реагируя на мой жест. И ей, кстати, наливает того же. Ну-ну, интересно.

Она огорченно морщится.

– Простите, нехорошо получилось! Просто хотела сказать, что настроение у вас уж очень мрачное. Как похоронное. Еще раз извините меня!

– Не стоит, – прерываю извинения я. – Мы не были очень близки.

– Угу, заметно. По водке и одиночеству сразу видно, что не были.

– Это долгая история…

– Александра, – подсказывает она.

– Владимир.

Ее рукопожатие неожиданно крепкое.

– Я, вообще-то, никуда не спешу. Может, расскажете?

– Хорошо. Только давайте сначала помянем Матвея Дмитриевича.

– Помянем, – соглашается она. – Земля ему пухом!

Выпиваем залпом, не чокаясь. Поговорить бы, конечно, неплохо – чтобы облегчить душу, как раз лучше всего подходят незнакомые люди, с которыми потом никогда больше не встретишься. Тот ли это случай? Не факт. Как говорится, если ты параноик, это еще не значит, что за тобой не следят. Стало быть, облегчать душу будем с оглядкой… и пить тоже. Следовательно, «нарезаться в хлам» с повестки вечера снимается. Черт!

– Ну а теперь я готова слушать. Кстати, у меня это хорошо получается.

– Что же, – усмехнулся я, – вы сами напросились…

Говорить с ней я могу только о дяде. Да, мы с ним и впрямь до последнего времени почти не общались. Дядя Матвей был маминым старшим братом, о котором она не хотела ни слышать, ни говорить. У него недавно обнаружили изрядно запущенный рак. Оставалось недолго, и он позвонил, просил приехать, помочь. Обещал дорогу оплатить даже. Мама только губы сжала – видимо, между ними не кошка, а целая черная пантера когда-то пробежала. А я взял да и поехал. Правда, не только потому, что дядя, но и потому, что Питер. Меня работа не связывает – редактор и переводчик на фрилансе. Этим я могу где угодно заниматься, отпуск для поездки брать не надо. Правда, мама на меня за это разобиделась жутко, но хуже наши отношения не стали. Потому что хуже просто некуда. А последние две питерские недели лучше даже не вспоминать. Я видел смерти и раньше, но такую – медленную и мучительную – впервые. Учитывая еще дядин скверный характер, уход за умирающим превратился в форменную пытку, которая закончилась позавчера. Похоронами тоже занимался я на правах родственника, благо денег на них дядя оставил. Проститься с ним пришло всего десять человек, включая его адвоката. Тоже показатель… А потом, когда все закончилось, юрист сообщил, что через две недели состоится оглашение завещания, и вручил мне письмо покойного с пометкой «передать после моей смерти». Там Матвей Дмитриевич сообщал, что все оставил мне. «Все» – это двухкомнатная квартира на Васильевском и немного денег – то, что осталось после лечения и похорон. Вот так. С одной стороны – возможность остаться в Питере, о чем я всегда мечтал, с другой – получается, не помог по-родственному, а вроде как платную услугу оказал. Осадочек…

Все это я, слово за слово, выкладываю Александре, умолчав лишь об одном своем сомнении. «Вы можете остаться здесь и сделать для Питера много добра, – говорила Дарья. – И многое получить взамен от его эгрегора». Это что же, с дядиной смертью и завещанием она подсуетилась? Или эгрегор? Если так, вдвойне неприятно. И это еще мягко сказано. Чуть ли не виновником смерти дяди себя чувствую. Но моей собеседнице этого знать не стоит.

– Да уж… печальная история, – произносит Александра, когда я наконец завершаю свой рассказ. – Только почему у меня ощущение, что вас гложет чувство вины?

Как же! Ощущение у нее! Уснувшие было подозрения мои снова просыпаются. Чего, спрашивается, вцепилась аки клещ? Может, конечно, я ей просто нравлюсь, вот она и поддерживает беседу всеми способами… Ага. Чисто случайно оказавшись «тихой». Я не Станиславский, конечно, но не верю! Мало ей того, что я уже рассказал?

Ждет, когда напьюсь и выложу все про струны и Дарью? Нет уж, хорошенького понемножку.

– Опять молчите, – произносит она, с сожалением улыбаясь. – А ведь хотите что-то мне сказать, только не решаетесь.

– Со мной ваше чутье дало осечку, Александра.

– Вы чего-то опасаетесь с моей стороны, Владимир? Напрасно. Кстати, у меня есть диплом профессиональной жилетки.

– Я рассказал вам все. И мне уже стало легче, большое спасибо!

– По вашему виду я бы этого не сказала.

Что ж ты упрямая такая?

– Скажите, Александра, а кем нынче работают с дипломом жилетки? Психологом? А может быть, следователем?

Повисает короткая пауза, во время которой я пытаюсь считать с ее лица и глаз реакцию на свое предположение. Безуспешно. Увы, в физиогномике я не силен.

– Редактором, – чуть улыбается она, – одного местного издания. Помимо диплома жилетки, у меня есть и второй – филолога.

– Занятно получается! Оказывается, у нас с вами родственные профессии.

– О, да! Кстати, за это неплохо бы выпить.

– А я не возражаю.

– Только давайте уже на брудершафт! Что-то надоело «выкать».

– Давайте.

Мы переплетаем свои руки и опустошаем рюмки. Только ритуальный поцелуй длится несколько дольше положенного да ее губы более требовательны. В общем, она демонстрирует серьезный подход к делу. Или, возможно, просто меняет тактику: дескать, если водка не развязывает мне язык, так, может быть, его развяжет что-то другое? Блин, опять здравствуй, паранойя! Почему бы не предположить, что ей тоже плохо, тоже одиноко, очень нужна компания на этот вечер? Зачем всегда предполагать худшее? Это мой дар сделал меня таким циником? Не потому ли я столь плохо думаю о людях, что слишком часто до сих пор сталкивался с наличием у них скрытых мотивов?

– Ну что, повторим? – спрашивает она.

Интересно, это «повторим» к выпивке относится или… Ладно, будем думать, что к выпивке.

– Пожалуй, – соглашаюсь я.

У меня возникает настроение назло своей паранойе оттянуться в этот вечер по полной программе. А Дарья… Что Дарья? Между нами ничего не было и вряд ли вообще будет. Мы просто в разных лигах. Она – Пробуждающая, а я… сам не знаю кто. Как там говорила бабушка? Развлечься, хорошо провести время без цели создать семью? Возможно, на сегодня это хороший план.