Татьяна Млынчик - Ловля молний на живца [litres]

– Ужас, да? – робко спросила Юля. Голос звучал приглушенно, простуженно.

– Что с носом в итоге? – Маша слегка приподняла подбородок. Она ждала, что Юля снова накинется на нее с обвинениями, немыслимыми скандальными упреками. Увидев в телефоне сообщение с текстом: «Давай встретимся на Садовой в четыре, очень нужно поговорить», Маша решила поехать. Что бы там ни было. В конце концов, точку все равно придется ставить рано или поздно

– Нос сломан. Но без смещений, вправлять, слава богу, не пришлось. – Юля опустила голову и уставилась на свои руки.

– Это Шалтай сделал? – спросила Маша.

– Нет. – Глаз при этих словах Юля не подняла.

– Ты же сказала…

– Знаю… Я была в белке…

Юля помолчала. Потом снова заговорила:

– Думаю, ты меня возненавидишь… Но все равно хочу как-то выговориться. В конце концов, ближе подруги, чем ты, у меня нет. Я доперла до этого за последние дни. Во всем виновата проклятая синька. – Она подняла глаза. Из-за пластырей они казались застывшими, глухими.

– Ну, валяй. – Маша стала рыться в рюкзаке, вытащила пачку сигарет и кинула ее на стол. Юля взяла оттуда одну и закурила. Закурила и Маша.

– Короче, – начала Юля, положив руки на стол. – Я тогда потащилась к Шалтаю на тусу. Хотела замутить с Дырявым. Ты знаешь, я давно на него смотрю. А он приперся с девицей. Еще и такой мерзкой. Стала хозяйничать на кухне, стол наводить. Терпеть таких не могу. Я гоняла из-за этого, быстро накидалась. А когда с Шалтаем пошла курить в парадку, рассказала ему. И он и предложил: давай, мол, сделаем вид, что я к тебе подкатываю. Дырявый взревнует…

– Что за бред? – Маша затушила окурок о дно стеклянной пепельницы. – Дырявый же с телкой пришел. Что бы он увидел, что к тебе пристают, и отшил свою девушку? Какая логика?

– Мы напились… Скажу тебе честно, когда начали эту игру, у меня мелькнула мысль, что Шалтай сам на меня глаз положил.

– Думаешь, мне приятно это слушать? – Маша вскинула брови.

– Слушай, я долго раскладывала, что нам делать. Два варианта. Или рассказываю все как есть, там и моя вина, я к этому и веду, а ты потом решаешь… Или просто ничего друг другу не объясняем и перестаем общаться. Вон как Таня с Сашей. Мне ближе первый вариант.

– Что значит друг другу объясняем? Разве я должна тебе что-то… – События предыдущих дней сделали Машу заметно увереннее.

– Думаю, да, – перебила Юля, и ее глаза заблестели. – Но до этого дойдет очередь. Так как? Да, в первом варианте, где вся правда, есть неприятные штуки. Но только без них невозможно все разложить. Понимаешь?

– Хорошо. – Маша оправила волосы рукой. – Давай все как есть. Только не думай, что я спокойно…

– Естественно, ты можешь взбеситься и уйти. И ладно. Я подожду пару дней и опять позвоню. А потом опять. Так, пока… Пока не помиримся. Мама говорит, над отношениями надо работать, а не бросать их…

– Ладно. Давай, гони свою правду-матку.

– В общем, Шалтай предложил такой расклад. Как бы играть, мол, между нами что-то есть… Когда он усадил меня к себе на колени, показалось, что это взаправду. Тощий его одернул, мол, как же Маша, так Шалтай заявил, что у вас все… Я как-то тоже на это повелась… – она запнулась, – ведь все видели… Что у вас больше ты за ним бегаешь… Не обижайся. Я же наблюдала, как ты по нему сохнешь. А ему положить. Так не встречаются. Тусовку без твоего ведома устроил. Дырявый не обратил никакого внимания на наш спектакль, только его телка презрительно на нас пялилась. А потом они вообще свалили…

– Окей. Вы мутили?

– Не буду врать. Он полез целоваться, когда мы спали…

– Вы и спали вместе…

– Там была толпа, спали вповалку. Но когда он полез, я ушла в другую комнату… Клянусь! – Юля жертвенно вскинула розоватые ладони.

Маша медленно дышала. Юля встала из-за стола, подошла к ней, опустилась на корточки рядом с Машиным стулом и неуклюже ее обняла.

– Прости меня, я могу здоровьем семьи поклясться, что ничего не было, – шептала она. – Ай! – отпрянула. – Током бьешься!

– А нос что…

– На следующий день, когда ты убежала из двора, я поцапалась с девчонкой Дырявого. Она стала морали читать при всех. Я психанула. Толкнула ее, она упала. Я ушла к парням, села на скамейку. А она взбесилась и кинула в меня баклахой с пивом. Прямо в лицо… И все, дальше я в травму, и вот результат.

– А зачем ты мне сказала, что это он натворил?

– Была взвинчена. Не понимала, как оправдаться. Та швабра сказала, что мы тебе нервный срыв устроили, что мы свиньи. Я понимала, что выглядело все действительно варварски… Думала, ты никогда не поверишь… Характер мой. Лучшая защита – нападение. Вот это вот все…

– Ясно. – Маша тяжело выдохнула.

– По-моему, с Шалтаем завязывать надо. Мутный он, вот что я тебе скажу… А я поддалась похоти, ввязалась в аферу. Просто из тщеславия. Сидела там пьяная и думала, какие мы хитрые. Психологически терроризируем Дырявого.

Маша не знала, что сказать. Обида от Юлиного поведения, колких слов, прежнее недоверие кусали изнутри, подталкивали встать, уйти, спалить за собой мосты. Но понимание, что все объяснимо и Юля оказалась не такой уж и дрянью, несло ощутимое облегчение.

– А еще… Еще Шалтай потом про тебя странные вещи говорил.

– Какие?

– То, что ты умеешь что-то с током делать… Плохо помню, но там была какая-то кислота… Откуда он это взял?

– Когда у него ночевала, – Маша знала, что говорить, – показала один фокус с зарядкой телефона. Мы в универе проходили. И он принял это за магию. Хотела удивить, а он повелся. Я собиралась объяснить ему, как это работает, но… Потом у нас с ним все вообще разладилось. Он мне на репетиции затрещину дал.

Юля испугано округлила глаза.

– Поэтому объяснение он теперь вряд ли узнает. – Маша улыбнулась.

– Это же ужас… Ты кому-нибудь жаловалась?

– Нет. Вот тебе сейчас. Да проехали… Понятно все с ним.

– Точно понятно! – с готовностью подхватила Юлька.

– Кстати, я поступила в универ… – начала Маша. Они болтали еще полчаса, потом она проводила Юлю до дома и по Фонтанке сама отправилась домой. Когда они говорили, Маше страшно хотелось рассказать о жутковатых откровениях последних дней. Разделить это с кем-то своего возраста, своей волны, растворить давление… В конце концов, что Юля может сделать с такими новостями?

Дома Маша подошла к папе, который засел на кухне с ворохом бумаг и ноутбуком.

– Надо поговорить. Пойдем на улицу. – Маша потянула его за рукав. Папа поддался зову, но, пока натягивал в прихожей ботинки, спускался впереди Маши по лестнице в парадной, у него было такое лицо, словно он не выныривал из своих изысканий.

– Почему я не могу это ни с кем обсуждать, пап? – выпалила Маша, когда они пошли вдоль улицы в сторону Измайловского проспекта.