Альберт Беренцев - Грибификация: Легенды Ледовласого

Но главное кушанье, щучьи котлетки, приготовила не кухарка, а его жена Валя. Это тоже было семейной традицией, жена готовила ему эти котлетки каждый год на день рождения. Котлетки пока что были скрыты от глаз министра, они помещались в закрытом серебряном блюде под крышкой в центре стола.

Взгляд министра научного атеизма скользил от одного яства на столе к другому. И после этого демократы смеют утверждать, что в нашей стране люди плохо живут! Ломящийся под весом блюд стол министра Запобедова одним своим видом опровергал все грязные инсинуации подлых демократов.

Запобедов вздохнул. Жалко, конечно, что нет детей. Его дети приехать не смогли, ветер судьбы раскидал их по свету. Дочка была замужем за работником МИДа, и в данный момент находилась в Африке. Сын был главой довольно крупного города на дальнем востоке СССР, он тоже не смог приехать. Другой, младший сын работал в Министерстве культуры и сейчас отправился в составе представительной делегации в Копенгаген.

Грустно, что дети не приехали поздравить отца с юбилеем. Но ничего, главное, что Запобедов всех их пристроил, и у них все хорошо. Даже если они при этом забыли про «почти пенсионера».

Запобедов еще раз внимательно проинспектировал накрытый стол. Ой, а самое главное-то он и забыл!

Запобедов прошел к серванту и осторожно взял с полки стоявшую рядом с гипсовым бюстом Сталина бутылку «Хванчкары». Бюст Сталина Запобедов забрал домой из своего рабочего кабинета еще в пятьдесят четвертом, а «Хванчкара» была подарена месяц назад одним членом ЦК Грузинской ССР. Хорошее вино, как и все остальное, теперь можно было достать только по знакомству, а в знакомствах у Запобедова никогда недостатка не было.

Министр научного атеизма водрузил бутылку в центр стола, чуть подвинув щучьи котлетки. Он отошел от стола подальше, чтобы оценить композицию издали, но в этот момент в дверь вдруг просунул голову Леня — личный телохранитель министра.

— Геннадий Дмитриевич, извините, пожалуйста... — смущенно начал Леня, но в его смущении не было ничего удивительного, поскольку под острым взглядом Запобедова смущались и люди посерьезнее Лени, — Там пост охраны внизу не отвечает. Я схожу проверю?

— Так лифт уже месяц не могут починить, Леонид. А у нас, между прочим, одиннадцатый этаж. Неужели не лень ходить? — удивился Запобедов.

— Ну, надо же проверить, Геннадий Дмитриевич, — настаивал Леня.

Запобедов задумчиво почесал нос:

— Слушай, а этот пост охраны, он же и раньше вроде тоже неоднократно не отвечал. И ты никуда не ходил.

— Так я в КГБ отзванивался, и там подтверждали, что все в порядке, — объяснил Леня, — А сейчас... Ну, в общем, в Комитете почему-то никто трубку не берет.

— Странно, — задумался Запобедов, а потом махнул рукой, — Эх, Леонид. Не могу я тебя в такой день напрягать и заставлять бегать по лестнице туда-сюда. Садись-ка лучше за стол.

— Да вы что, Геннадий Дмитриевич! — ужаснулся Леня, — Неудобно, да и не положено.

— Садись, садись, — прокряхтел Запобедов, — Сегодня, между прочим, мой праздник, и я настаиваю.

— А может все-таки сходить, проверить, а? — не унимался неугомонный телохранитель.

Но Запобедов только еще раз махнул рукой.

— Садись.

Леня обреченно уселся за уставленный кушаньями стол.

В этот момент кухарка Люба и жена Запобедова Валя внесли последнее блюдо — огромный капустный пирог, Запобедов был очень неравнодушен к таким пирогам.

Министр научного атеизма решительно выключил беззвучно работавший телевизор, где почему-то уже целый час транслировали балет «Лебединое озеро», и произнес:

— Ну вот, все в сборе. Прошу к столу. И вы тоже садитесь, Люба, не откажите старику в вашей компании.

Кухарка Люба в отличие от телохранителя Лени мяться не стала и решительно уселась за стол, даже не поблагодарив за приглашение. А стоило бы, все-таки не каждый министр сажает за стол кухарку. Но Запобедов не стал ничего говорить по этому поводу, он любовался Любой.

Люба была совсем молодой, лет семнадцати. Невысокая, полненькая и с длинной черной толстой косой, подобной тем, какие носили девушки во времена юности Запобедова. Люба ему нравилась, вот только готовила она не очень, и манеры у нее были ужасными. Зато она знала, где что можно достать, а в нынешние времена это было главным достоинством кухарки.

Люба была в длинном сером платье и белоснежном переднике, дома у Запобедова кухарки обязаны были всегда быть одеты по форме, в этом отношении министр был строг. Платье и передник ей очень шли, а какая у нее замечательная коса! Старинная русская коса, современная молодежь такие уже и не носит. Эх, был бы Запобедов помоложе лет на тридцать...

— Леонид, поухаживайте, пожалуйста, за дамами и стариком. Откройте, — попросил Запобедов, протягивая Лене бутылку «Хванчкары», когда все расселись по местам.

Леня, все еще смущаясь от того, что сидит за столом самого министра, откупорил штопором бутылку и налил всем вина.

Запобедов взялся за свой хрустальный бокал:

— Товарищи, вы позволите? Я знаю, что обычно юбиляр говорит тост в конце, после всех поздравлений. Но поскольку Люба и Леня совсем ничего обо мне не знают, точнее знают, но, так сказать, с бытовой стороны, а не с биографической, я бы хотел сказать пару слов в самом начале. Разрешите?

Леня весь покраснел, тарелка перед ним так и осталась пустой. Валя кивнула и улыбнулась. Кухарка Люба навалила себе целую тарелку оливье, винегрета и селедки, не забыв про бутерброды с икрой, но полностью проигнорировав картошку.

Никто не возражал, и Запобедов заговорил:

— Я не буду утомлять вас подробностями моей долгой жизни, дорогие товарищи. Тем более, вижу, что Люба уже начала кушать и даже прихлебывать винцо. Подождите, моя дорогая, прошу вас, послушайте сперва старичка, а потом мы все уже поедим.

Я не собираюсь подробно излагать биографическую справку о себе, лишь скажу, что все восемьдесят лет моей жизни были нелегкими и полными трудов. Был ли я хорошим человеком все эти восемьдесят лет? Я полагаю, что это решать не мне, а обществу. Общественная польза — вот мерило человеческой жизни.

Я остановлюсь лишь на главном, так сказать подведу итоговую черту под восемью десятилетиями собственной жизни. Я оглядываюсь назад и пытаюсь обнаружить основное, то, что все эти годы делало меня мной. И я действительно нахожу это главное, этот костяк моей личности, если можно так выразиться.

Дело в том, что еще с юности я ставил превыше всего логику, разум, материализм и общественную пользу. Да-да, именно так. Я знаю, мой дорогой Леонид, моя дорогая Люба, что современная молодежь совсем чужда этих понятий. Вы уж простите, но современная молодежь отравлена Западом, гедонизмом, она ищет лишь чувственных удовольствий, наркотиков, слушает невозможно дикарскую музыку и интересуется только, так сказать, «кайфом и секасом», или как вы там это все называете.