Роджер Желязны - Господь Гнева [litres]

«Вот я сижу и жду – как тот зверек при дороге. Жду-пожду – а толку никакого. Стемнеет, потом минует ночь, наступит рассвет. И новый день угаснет. А потом случится так, что я не проснусь к восходу солнца, и молчаливая надежда развеется – лишь стылое тело останется на тележке. Нет, голштинку надо отпустить, прежде чем я совсем ослабею. Хоть без нее тоскливей умирать, эгоистом я не буду. Какое странное это облегчение – сознание, что твои страдания видит другое существо, что ты не один. Ведь это, казалось бы, не должно облегчать страдания… Впрочем, страдаю ли я? Нет. Просто душа моя останавливается, как остановлено в пространстве мое тело. Но неподвижность, если ее осознать всеми фибрами, разве она не есть горчайшее страдание?»

– Господь Гнева, – произнес Тибор вслух привычные слова литургии. – Приди ко мне. Покарай меня, но только возьми в Царствие Твое. Прими меня в небесный вертоград.

Тибор ждал с закрытыми глазами. Никакого ответа.

– Здесь ли Ты? – спросил он. – Ты, в руце коего и мое страдание, и мое избавление, разреши меня от нынешней муки. Твоей волей случилось сие со мной, но Твоей же волей влеком предпринял я труд сей… Вытащи меня из этой пакости, а, Господи? Ну, пожалуйста, очень прошу!

Он умолк – в ожидании. Ответа не было. Не прозвучал он ни свыше, не прозвучал он и внутри – в душе Тибора.

«Ах так! – подумал Тибор. – Тогда я посоветуюсь с тем, старинным Богом. То есть буду молить его дать мне ответ. Может, Глава побежденной, отошедшей в прошлое религии окажется чутче».

И опять никакой реакции свыше. Хоть лбом о стену шаркнись – никакого результата!

«Но недаром же говорят, что пути Господа небыстры, – размышлял Тибор. – Время для Господа течет не с той же скоростью, что для нас, смертных. Что для нас вечность – для него мановение ока. Вот он и не спешит – по нашим меркам».

– Я сдаюсь! Возвращаю свой билет! – сказал он громко, не без скрытой угрозы. И стоило ему это произнести, как он действительно почувствовал непреодолимую усталость. Все тело его, все его клеточки, все жилки – сдавались, отказывались от борьбы.

«А может, это и есть то облегчение муки, которого я так домогался. Быть может, Он в итоге дарует мне хорошую смерть – скорую и безболезненную? Так умерщвляют любимых домашних животных – переводя в сон, а из сна в смерть…»

Прямо над Тибором в небе вдруг вспыхнуло яркое сияние. Полуослепленный, он уставился на источник света, приложив к глазам в виде козырька свой левый манипулятор.

Световое пятно стало снижаться к нему. Мало-помалу оно приобрело матово-красный цвет – это был крупный пульсирующий диск. Казалось, он горячий и все больше накаляется изнутри, пламенея откровенной злостью. И с какого-то момента диск зазвучал – шипением ракеты, рассекающей воздух, или раскаленной болванки, брошенной в воду. На лицо калеки упало несколько капель теплого тумана, который клубился вокруг диска.

Тибор невольно отпрянул.

Слепящий диск остановился неподалеку и стал обретать некую форму. Постепенно в нем все отчетливее проступали черты человеческого лица: глаза, рот, уши, спутанные волосы. Губы зашевелились и что-то неслышно произнесли.

– Что? – переспросил Тибор, который смотрел на диск, высоко задрав голову.

Теперь он различал на диске рассерженное лицо. «Чем я прогневал его? Ведь я даже не знаю, кто он и зачем он…»

– Ты кощунствовал и насмехался надо мной! – прогремел зычный раскатистый голос. – А я – твоя свеча, слабый свет, ведущий к большему свету. Смотри, что я мог бы сделать для тебя, если бы пожелал спасти тебя. Это очень просто… Молись! Пади на колени и молись, простерев руки ко мне!

– У меня нет ни рук, ни ног, – сказал Тибор.

– Об этом не беспокойся, предоставь это мне, – произнесло облитое светом лицо.

Тибор ощутил, что он поднимается, выходит из тележки и садится в траву. НОГИ. Он встал на колени. Он видел, как ноги под ним сгибаются. Тут ему бросились в глаза собственные руки, и он пошевелил пальцами. Поверх рук еще оставалась рама его манипуляторов.

– Вы Карлтон Люфтойфель! – выдохнул Тибор. – Ибо только Господь Гнева может сделать то, что вы сделали!

– Молись! – приказал освещенный лик.

Тибор заговорил невнятной скороговоркой:

– Я никогда не насмехался над самым могущественным существом Вселенной! Я молю не о прощении, я молю о понимании. Если бы вы знали мою душу…

– Я знаю твою душу, Тибор!

– О, навряд ли до конца. Я человек сложный, да и теология в наши дни такая запутанная! В своей жизни я совершил грехов не больше, нежели большинство людей. Молю, поймите, я совершаю Странствие, дабы найти ваше человеческое воплощение – и верно передать его в портрете…

– Знаю, – перебил его Господь Гнева. – Я знаю все, что известно тебе, а сверх того и еще многое. Это я послал птицу. Это по моей воле ты проехал так близко от червя, что побеспокоил его и он попытался сожрать тебя. Теперь ты больше понимаешь? Это я сделал так, что твоему правому переднему колесу потребовалась починка. Ты был под моим пристальным присмотром в течение всего твоего Странствия.

Тибор – с помощью своих новых рук – открыл багажник тележки, проворно извлек оттуда фотокамеру «Поляроид» и без промедления сфотографировал разъяренную физиономию на диске.

– Да ты никак сфотографировал меня! – прогремел голос свыше.

– Да, – сказал Тибор. – Чтобы удостоверить Твою реальность.

У него был еще десяток причин на то.

– Я совершенно реален, – с упреком прогремел голос.

– Зачем Ты делал все эти вещи? – спросил Тибор. – Почему я привлек к себе такое пристальное внимание с Твоей стороны?

– Ты для меня лишен значения. Но Странствие – это действительно важно. Ты намеревался найти меня и убить.

– Нет! – вскрикнул Тибор в ответ. – Я хотел только сфотографировать Тебя.

Тибор схватил кончик выползающей из камеры фотографии и нетерпеливо потянул на себя.

На снимке лик с диска получился необычайно отчетливым – лицо, искаженное дикой яростью. Все сомнения отпадали.

Да, это Карлтон Люфтойфель – это его лицо! Именно его он и разыскивал. Именно это лицо он должен был увидеть в конце своего Странствия, которое могло затянуться на неопределенное время.

Теперь же Странствие завершилось.

– Ты собираешься воспользоваться этим мгновенным снимком? – сказал Господь Гнева. – Мне это не нравится.

Подбородок на диске дрогнул… и фотография в правой руке Тибора свернулась в трубочку, задымилась и рассыпалась пеплом.

– А мои ноги и руки? – спросил Тибор.

– Они тоже принадлежат мне.

Господь Гнева смерил его взглядом. Потом повел глазами чуть вверх, и Тибора подняло вверх, как тряпичную куклу. Он шмякнулся задом на сиденье своей тележки. И в следующее мгновение его ноги и руки бесследно исчезли – словно просто привидились. Он полулежал на сиденье – ошарашенный, убитый горем. Всего лишь несколько секунд он был как все. Момент истины: ему явлено было счастье – и тут же его швырнули в привычное ничтожество.