Крэйг Дилуи - Один из нас [litres]

– Папа?

– Отвернись, сынок. И не оборачивайся, что бы ты ни услышал.

Гейнс подполз к Салли. Девушка прерывисто дышала, глядя на него круглыми глазами. По ее щекам текли слезы. Она отчаянно затрясла головой.

– Простите меня, мисс Салли.

Она снова тряхнула головой.

– Нет… – выдохнула она.

– Я так хотел любить вас, – проговорил Гейнс, вытаскивая нож.

Пес мчался вперед, плача от стыда и отчаяния.

Кровь оставалась на листьях там, где он пробегал. Боль ножом пронзала ребра с каждым броском сквозь кусты. Салли лежала там, на поляне – мертвая или умирающая.

И все это – его вина.

Салли никогда не простит его. И Папа Элбод. И мистер Гейнс.

Его отправят в Дисциплинарную, как пить дать.

Лес манил его. Здесь есть где затеряться маленькому мальчику. Он мог бы стать диким.

Но это было бы неправильно. Он слишком многим обязан Элбодам.

Стрелой примчавшись в усадьбу, он нашел Папу Элбода в амбаре. Пес затормозил, скользя ногами в соломе, и, задыхаясь, бросился на землю.

Папа Элбод подбежал к нему.

– Боже, Енох, что с тобой случилось?

– Салли… застрелили. Ее застрелили, сэр!

Кровь отлила от лица фермера.

– О чем ты? Что значит «ее застрелили»?!

– Она была в кустах, звала меня. Мистер Гейнс выстрелил в кусты и попал в нее.

– Она мертва?

– Я так взбесился, что напал на мистера Гейнса, – продолжал Пес. – И тогда они выстрелили и в меня тоже.

– Черт побери, парень! Мертва она или нет?!

– Я не знаю, сэр. Кажется, она еще дышала.

– Где?

– Большая поляна, примерно в миле отсюда…

– Я знаю это место.

Фермер опрометью выскочил из сарая. Пес, хромая и вздрагивая, вышел следом и сел посреди двора. Папа Элбод вошел в дом и вышел с ружьем в руках. Его дочери шли следом, плача и цепляясь за него. Повернувшись, он указал на дом.

– Идите внутрь и вызывайте «скорую», – велел он. – Заприте все двери и не отпирайте, пока я не вернусь.

Сидя в высокой траве, Пес провожал его взглядом, пока он не превратился в точку. Затем точка исчезла среди деревьев. Пес улегся на бок в надежде немного подремать.

Его разбудил ботинок, пихнувший его в бок.

– Вставай, парень, – велел шериф.

В отдалении слышался вой «скорой». Пес поднял глаза: над ним стояли трое, все в мундирах полиции округа.

– С ней все в порядке?

– Что тут произошло?

Он сел и застонал, чувствуя, как пробуждаются занемевшие ребра. Боль вгрызлась в бок и принялась пульсировать.

– Мистер Гейнс застрелил мисс Салли. Потом я порвал его когтями.

– Он стрелял в нее намеренно?

Пес покачал головой.

– Несчастный случай.

– Говоришь, ты порвал мистера Гейнса? Ты это сделал намеренно?

– Да, сэр. Из-за того, что он сделал с мисс Салли.

– Кажется, я предупреждал тебя насчет того, чтобы ты не водился с нормальными детьми.

– Она мой друг, – сказал Пес.

«Скорая» въехала во двор и заглушила сирену. Пес уставился на мигающие огни: красный и синий.

– Я не вижу у него когтей, – заметил один из помощников шерифа. – Кажется, он сказал, что порвал Гейнса?

Пес показал им свои когти.

– Господи Иисусе! – проговорил второй помощник.

– Похоже, тебя он тоже подстрелил, а, Енох? – спросил шериф.

– Это сделал сын мистера Гейнса. Он выстрелил в меня из-за того, что я сделал с его отцом.

– Вы что, охотились на птиц все вместе?

– Да, сэр. Кроме Салли. Она прибежала, чтобы найти меня.

– С какой стати?

– Честно говоря, не знаю, сэр.

– В тебя попал заряд мелкой дроби. Ничего страшного.

– Очень болит, сэр.

Шериф кивнул своим помощникам. Они присели на корточки и перевернули Пса на живот. После этого они надели на него наручники.

– Ты убил Гейнса? – спросил шериф.

– Не думаю, сэр. Но покалечил сильно.

– Молись, чтобы он остался жив. В любом случае я должен тебя арестовать.

– Эй, босс! – Один из помощников показал куда-то в сторону.

К ним приближался Папа Элбод, неся на руках свою девочку. Врачи кинулись к нему с сумками. Потом остановились и расступились в стороны, давая ему пройти.

Кто-то разодрал ее грудь в клочья. Глаза девушки остекленело смотрели в пустоту.

– Салли! – тихо выдохнул Пес. – Бедная Салли…

Фермер рыдал в голос.

– Посмотри, что ты сделал! Посмотри, что ты сделал с моей маленькой девочкой!

С пронзительным воплем он опустился на колени и склонился над телом.

– Ах ты, сукин сын, – проговорил шериф.

Один из помощников сильно пнул Пса в плечо. Тот взвыл от неожиданности и откатился в сторону. Второй помощник с озверевшим видом занес дубинку. Удар пришелся в живот. Пес задохнулся от боли. Он не мог дышать. Такой боли он не испытывал за всю жизнь. Он не понимал, что происходит. Первый помощник снова пнул его. Кровь залила Псу всю морду. Его вытошнило на траву. Дубинка опустилась снова, с омерзительно-мягким звуком впечатавшись в тело.

Пес поднял взгляд и сквозь пелену боли увидел, как огромный шериф заносит ногу, увидел подошву его ботинка, стремительно приближающуюся к лицу.

Стеная, Пес лежал в заднем отделении патрульной машины. У него болело все. Наручники врезались в запястья. Вся правая сторона тела пульсировала от боли. Кровь забила ноздри. Он ощупал языком шатающиеся клыки, потом перегнулся над сиденьем и выпустил на пол струйку кровавой слюны.

Подняв взгляд, он увидел седовласую голову шерифа.

– Скажите, почему? Почему ему понадобилось убивать ее вот так?

– У тебя есть право хранить молчание, – сказал ему шериф.

– Я даже не знаю, что это значит!

– Это значит: закрой свой рот, и да проклянет тебя Бог за то, что ты сотворил.

Машина дернулась и остановилась. Открылась дверь. Один из помощников заглянул внутрь и помог ему выбраться. Изумленный, Пес осматривался по сторонам, глазея на здания, машины и людей. Так вот как живут нормалы! Совсем не похоже на их убогий Дом или на мирную, тихую ферму.

Все смотрели на него. Пес слабо улыбнулся им в ответ.

«Особенный», – подумал он.

Помощник ухватил его под руку и потащил к полицейскому участку.

– Только попробуй кусаться, и, видит Бог, я тебе все зубы повышибаю.

Хромая и тяжело пыхтя, Пес принялся взбираться по ступенькам.

– Я не собираюсь кусаться, сэр.

Он не понимал, почему помощник шерифа выглядит таким напуганным. Его-то никто не избивал до полусмерти. На нем не было наручников. Когда они оказались внутри, тот усадил его в кресло в большом кабинете и сам занял место за пишущей машинкой. Шериф прислонился к бетонной стене и принялся разглядывать его.