Элис Бродвей - Метка

– Буду рад помочь вам, но нанести знак сегодня не смогу, – отвечает ему Обель непререкаемым, хоть и уважительным тоном.

Клиент хмурится.

– Мой предыдущий чернильщик всегда наносил мне знаки в тот же день и в удобное для меня время.

Обель понимающе кивает.

– Могу назначить сеанс на любое удобное для вас время, но я никогда не выполняю рисунок без предварительной консультации и по крайней мере недельного периода на раздумья.

Клиент недоволен и, кажется, готов встать и распрощаться. Обель спокойно и убедительно продолжает:

– Если вам не понравится новая метка или решение окажется необдуманным и знак не принесёт вам удовлетворения, виноват буду я. Рисунки, которые мы наносим в этой студии, должны стать предметом вашей гордости. Я хочу, чтобы ваши потомки ценили вашу книгу и восхищались каждым знаком на её страницах.

Уверенный тон и слова Обеля успокаивают посетителя, он больше не торопится уйти. Обсуждает с мастером разные варианты нового знака и через некоторое время прочно попадает под обаяние Обеля, совсем как я.

С каждым новым клиентом я начинаю предчувствовать, какие инструменты или предметы попросит подать Обель. Мы с Карлом внимательно слушаем, о чём мастер беседует с посетителями, какие вопросы задаёт, когда клиенты описывают выбранный знак. Обель не просто соглашается с их решениями, он, как следователь, задает множество вопросов:

– Вы видели на ком-то этот рисунок? О чём вы подумали, увидев эту метку? Есть ли похожие метки у кого-то из ваших предков, чьи книги хранятся в вашем доме? Куда вы хотите нанести знак? Какого он должен быть размера? Рассчитываете ли вы превратить этот знак во фрагмент более сложного рисунка? Какие чувства вы хотели бы вызвать у знакомых, демонстрируя этот знак? Что вам нравится в вашей работе? Что не нравится?

Пока мастер выслушивает ответы, я с интересом изучаю его. Иногда Обель сидит совершенно неподвижно и едва дышит, словно боится прервать собеседника или повлиять на его мнение своими замечаниями. С другими клиентами он разговаривает весело и непринуждённо. Но как только иглу обмакнули в чернила и включили машину для татуировок, мастер умолкает. Он словно становится чернилами, а чернила проникают в него. Обель отчасти становится и тем, кому наносит татуировку, душа мастера смешивается с кровью и чернилами. Карл тоже во все глаза смотрит на Обеля. Мы оба поражены происходящим.

Вечером Обель подзывает нас с Карлом и объявляет:

– Я собираюсь расширить эту мастерскую. По окончании практики один из вас получит приглашение на работу ко мне в студию. Покажите, на что вы способны, а я выберу достойного.

Мы с Карлом переглядываемся. Похоже, ставки в нашей игре подросли, и мы оба намерены выиграть.

Домой я шагаю совершенно ошеломлённая. Утренние волнения и страхи словно остались далеко в прошлом. Петляя по городским улочкам, широко улыбаюсь, а сердце от радости учащённо бьётся. Я непременно попаду на работу к Обелю! Вот же повезло заполучить в соперники именно Карла! Уверена, ему работа не так уж и нужна, он просто не хочет проигрывать. Карл, конечно, меня бесит и наверняка пришёл на практику только по желанию папочки, но надо признать – парень кое-что умеет.

Вспоминаю свой план – зайти в музей взглянуть на папину книгу, – и улыбка расползается чуть не до ушей. Жду не дождусь нашей встречи.

После духоты в студии на улице приятно веет прохладой. Ветерок холодит разгорячённые щёки и успокаивает разыгравшиеся нервы. Что ж, встреча с Карлом, конечно, не самый приятный сюрприз, но первый день практики я пережила и даже не выставила себя на посмешище. «Посмотрим, что принесёт нам завтрашний день», – предупреждает голос у меня в голове, но я не обращаю на него внимания.

Дорога к музею полна народу, здесь шумно. Меня обгоняют спешащие с рынка хозяйки с сумками, полными снедью. Торопиться не хочется. Впервые за много месяцев я чувствую, что мне хорошо, я довольна собой. Первый рабочий день прошёл удачно, я скоро увижу папину книгу. Я даже позволяю себе улыбнуться. Не могу сказать, что я счастлива, пожалуй, я просто готова к новой жизни, словно аромат счастья ждёт меня совсем близко, за углом.

Над главным входом в музей высечены слова: «Правда без покрова». При виде их я взволнованно вздрагиваю от предвкушения встречи. Скорее бы увидеть его! Ноги в мягких сапожках почти бесшумно несут меня по каменным плитам пола, но Беатриса за столом регистрации всё же оборачивается на звук моих шагов с дружеской улыбкой.

– Здравствуй, Леора! Как первый день практики?

– Я в студии чернильщика – совсем недалеко, – улыбаюсь я в ответ. – Решила зайти к папе, рассказать новости.

Беатриса понимающе кивает и показывает дорогу к библиотечной секции.

Сквозь окна в невообразимо высоком сводчатом потолке музейного холла ласково сияет солнце. Прохожу мимо знакомых экспонатов и распахиваю стеклянную дверь в библиотеку. Огромные стопки книг вдоль стен не пропускают в эту комнату солнечный свет. Мне здесь всегда неуютно, словно в промозглом подвале. Запах старинных книг наводит на мысли о зиме, я вспоминаю, как папа растапливал камин скрученными страницами газет. Верити иногда приходит сюда учить уроки, она уверяет, что в тишине легче сосредоточиться. Обычно она выбирает себе отдельный стол и занимается весь день напролёт. Здесь мы с ней не сходимся – мне в библиотечном зале не сидится, я чувствую себя будто выставленной напоказ. Прикрыв глаза, делаю глубокий вдох. Сегодня я пришла сюда не повторять пройденное – я пришла встретиться с папой.

С дежурным библиотекарем я не знакома, но эта женщина внимательно выслушивает мою просьбу и даже улыбается в ответ. Предлагает заполнить какой-то формуляр, а потом отправляет мой заказ по пневматической почте на нижний этаж, в архив, где хранятся недавно поступившие книги.

Пока моя записка летает где-то в глубинах здания, подхожу к стеклянной двери и оглядываю холл музея, который виден сквозь все внутренние двери. Здесь, как на сцене, выставлены временные экспозиции, которые часто меняют. Сейчас я вижу книги наших самых уважаемых лидеров, а в самой большой стеклянной витрине красуются копии знаков мэра Лонгсайта. Оглядываю читальный зал в поисках знакомых лиц, но сегодня здесь только незнакомый мне юноша за столиком в углу.

У меня вырывается вздох нетерпения. Поскорее бы увидеть папину книгу! Ожидание в мои планы не входило.