Андрей Ангелов - Безумные сказки Андрея Ангелова. 2021 год

— В каком смысле — из пушки!?

Андрюшкин шагнул вперед и отчитался, вскинув руку к виску:

— Товарищ подполковник, мои дезертиры угнали танк!

Гоголева обуяла всеобъемлющая печаль:

— Я ничего не знал про танк…

— Зато теперь знаете, — небрежно обронил Косяков, слюнявя папироску.

— Драные киллеры не просто угнали танк, — дополнил Активин.

— Они вынесли ворота части, а потом уже удрали, — добавил Пассив.

— И куда? — совсем растерялся Гоголев.

Ответом ему было молчаливое недоумение офицеров.

— Пока, Тимон!

— Бывай, Валера!

Прощание дезертиров произошло на Тёплом стане, между двумя местными ТЦ. Незадолго до этого они поймали на Можайском шоссе машинку, которая и довезла их до нужного места по МКАДу. Впрочем, конечным пунктом мог быть любой другой район Москвы, но молодые люди в столице не были ни разу и приехали туда, куда (собственно) ехала попутка. Угнанный танк и армейскую форму ребята оставили недалеко от Можайки, в лесу. Там же, в лесу, и переоделись. Однако автоматы и вещевые мешки не бросили. Оружие — было начинено боевыми патронами, а вещмешки — были под завязку набиты денежными банкнотами. Ситуацию в деталях знали только они сами, и трупы двух гражданских, валяющихся в лесополосе на Можайском шоссе.

Клюев и Баев разошлись в разные стороны — каждый к своему ТЦ. На армейские автоматы никто не обращал внимания. А если и обращал, то в следующее мгновение забывал об этом.

На территорию армейской части, через ворота без ворот, проехал танк и деловито зафырчал вглубь двора. За действием, со злобной гримасой, наблюдал Гоголев — из окна кабинета.

В кабинете возник майор Косяков. Он залихватски отдал честь и заорал в задумчивый затылок начальника:

— Николай Николаевич! Танк притаранили назад!

— Вот не надо мне орать под ухо об очевидных для меня вещах, — скривился Гоголев, отворачивая затылок к окну. Взору майора предстала мрачная усмешка подполковника.

Косяков сосредоточенно икнул. Добавил несколько развязно:

— Возле танка нашли два гражданских трупа. Абсолютно голые, даже без исподнего, — заместитель вдруг заливисто захохотал.

— Что за чёрт?! — подполковник отлепил зад от подоконника и взял майора за грудки. — Почему ты ржешь, сукин сын!?.. Скажи, что это смешно, твою мать, давай-ка, скажи!..

Косяков таращил недоуменный взгляд. Он выдал, как само собой разумеющееся:

— Виноват, но… Я не понимаю, зачем с трупов сняли исподнее?.. Наша доблестная армия каждому солдату выдает по законной паре труселей! Какого хрена чужие? Лично я бы никогда не надел…

Гоголев отпустил китель зама. Пожевал хмурые губы. Сел за стол. Изрёк, морщась:

— Значит, дезертиры грохнули гражданских ради шмоток.

Майор следил за командиром пустыми глазами. Гоголев закурил и инертно сказал:

— Скоро в этом кабинете нарисуется человек из военной прокуратуры. — Он выпустил несколько проникновенных колец дыма из носа. — Сергей Сергеич, откуда у сопляков такая жажда крови? Я догоняю, если б солдаты просто удрали. Такие побеги я видел много раз… Но дезертиры грохнули уже шесть человек, и — по ходу — это не предел! Как смотреть в материнские глаза покойников, как оправдаться перед Законом, что скажет президент?!..

Пустые глаза Косякова обволокла ироничная пелена.

— Ну, вы Пафосом-то сильно не машите! Обломаете ненароком…

Реакцию Гоголева опередило появление Андрюшкина, который прямо-таки ворвался в кабинет.

— Разрешите обратиться, товарищ подполковник?! — эту фразу капитан кричал всё то время, пока порхал от порога к командирскому столу.

— Андрюшкин, ты похож на толстого неуклюжего мотыля, — громыхнул новым взрывом внезапного хохота Косяков. — Ой, мля, не могу… — майор совсем не степенно покинул кабинет.

Капитан проводил его сочувствующей улыбкой. Сказал просто:

— Опять Сергей Сергеич шикарно курнул!

— Чего курнул!?.. — не въехал Гоголев.

— Анаши. На смех пробило бедолагу… Так разрешите кое-что спросить?..

Делать пародию на пародию — это не смешно. Мягко говоря… Гоголев провёл рукою по охреневшему лбу:

— Разрешаю.

— Догадайтесь: как я узнал, что гражданских на Можайке порешили именно мои бойцы? — жизнерадостно подпрыгнул капитан.

Глупо радоваться жизни, если тебя окружают обстоятельства, намекающие на трибунал. Однако, законы жанра на середине пути менять не рекомендуется. Гоголев затушил сигарету и сложил пальцы в мощный кулак. Любовно его оглядел и приготовил к броску.

— Я прошарил, что не знаете! А хотите, скажу? — капитану явно не требовались ответы на задаваемые вопросы.

Гоголев мельком глянул на Андрюшкина, примериваясь. И… с сожалением подумал, что жирных мотылей кулаком не бьют.

— Недалеко от трупов были найдены гильзы от армейского автомата, — разливался соловьем ротный. — Возможно, найдут и само оружие… но, возможно, не найдут… — умолк в размышлизме капитан.

Раздумье ротного прервал несдержанный кулак командира, который подлетел к носу капитана. Второй рукой Гоголев изо всех сил тянул кулак назад, к себе — не давая удару состояться. Андрюшкин оценил обстановку и затараторил:

— Всё просто! Мои бойцы порешили гражданских ради шмотья, прямо возле танка, оставив кучу пустых автоматных гильз. Привязать гильзы и танк к дезертирам — не вопрос! Но Аристофан Андрюшкин — перец хитровыдуманный, он не купился на простоту и стал думать! И придумал! Вы помните, товарищ подполковник, как были застрелены «деды»?

— Да я и не в курсах, — Гоголев положил сожалеющий кулак на стол.

— А я расчухал! — расцвёл капитан Андрюшкин. — Иванов, Петров, Сидоров имеют по шикарной дырке в башке. Брат Иванова получил свинца в печень. А вот гражданские трупы на Можайке… Один — с парочкой пуль в брюхе, а второй — мочканут автоматной очередью в репу. Да так, что пули ровнёхонько разрезали его рожу на две половинки, как анус. Представляете!?

— Ну-ну!? — заинтересованно перебил Гоголев.

— Фишка в том, что метко стрелять умеют не все. Даже умеющие стрелять метко. А… дед дезертира Клюева был снайпером в период Победоносной Великой Отечественной Войны 1941—1945 годов!

— Короче! — рявкнул Гоголев. Нет ничего более раздражающего, чем подробности. Восемьдесят процентов нашей жизни — это хлам, состоящий именно из подробностей.

— На счету деда Клюева лично им убитые 324 или 325 немца-фашиста, — уважительно заметил капитан Андрюшкин. — Прекрасная Наследственная Преемственность по родовой линии Клюевых! Мне бы такую…

— Всё сказал?

— Да!

— Вот и отлично! Андрюшкин, ты иди! И залезь туда, откуда вылез! — лихо рубанул Гоголев.