Дмитрий Захаров - Кластер [litres]

Андрей никак не мог сообразить, произносит ли Сэнсэй заученный монолог – в остальном-то он был довольно театрален, – или это всё же вдохновение. Дьявол в водолазке, сидящий возле грязного кулера, подумал Андрей и улыбнулся. Вот ведь бред.

– Ну хорошо, – сказал Андрей, – пальмы-пальмами, а зачем тогда охота на доарсеников? Устраивали бы свою «народную волю» отдельно.

– Ну как это – зачем? – возразил Сэнсэй. – Они как раз самый стержень и самый фитиль. Корпоративный комбайн роет землю в поисках природных долларов, а вместо них выкапывает старую мину. По-моему, это даже немного красиво.

– А по-моему – чушь, – покачал головой Андрей, – эту вашу оперетту никто не оценит. А вы будете отнимать жизни всё равно что у детей.

– Я могу себе это позволить, – спокойно сказал Сэнсэй, – ведь это мои дети.

Андрей непроизвольно отшатнулся. Всего секунда, и он улыбнулся широкой издевательской улыбкой. Но на эту секунду он правда поверил этому чёрному человеку.

– И как это вас угораздило? – спросил он слегка развязно. – В секретных лабораториях Берии при осеменении боевых кротов взяли не ту баночку?

Сэнсэй даже не обратил внимания на его хамское замечание.

– А тебе какое объяснение больше понравится? Что я в самом деле их папа: первым получил арсенид или работал на опытном стенде Русмикро? Что я настоящий Проводник и открою Второй фронт? Или, скажем, что я – их бог: забираю жизни одних, чтобы продлять другим? Или даже чтобы создать для них место, в которое они хотят уйти?

– А что-нибудь из этого правда?

Сэнсэй сложил ладони крест-накрест и пошевелил пальцами, как бабочка крыльями.

– Забавно, да? – спросил он, показывая подбородком на свой этюд. – Так что ты спрашивал? Ах да, про медведиков. Так это всё, мальчик, правда. Отчасти.

И Сэнсэй посмотрел на Андрея, закрыв глаза. Это сложно объяснить, как он так сделал. Но только сделал, и всё. В этот момент Андрей испытал резкое желание отодвинуться. Он даже схватился обеими руками за ножки табурета, но удержался.

– И «Любовниками» тоже вы занимались? – уже не сомневаясь, спросил он.

Сэнсэй провёл ладонью по правому колену, как если бы гладил щенка.

– Это вообще наше внутреннее дело, – заметил он. – Свои собаки дерутся, чужие не мешают. Это были наши мальчики.

– А девочки?

– Девочки, Андрей, сами выбирают, чьи они сейчас. Впрочем, поверь мне, в нашей истории это совершенно не важно.

– Ну, для кого как.

– Если ты согласишься на моё предложение, для тебя это тоже станет неважно, – заверил Сэнсэй.

Андрей покачал головой. Ему не стало страшно, он, напротив, продолжал чувствовать странную лёгкость и отстранённость от происходящего. Но в то же время уже пришло осознание, что отныне он беспомощен. Пока ты не догадываешься, можно ехать по встречной и думать, что всё в порядке. Но когда ты знаешь наверняка…

– И чего же вы от меня хотите? – спросил Андрей.

– Обещание умереть, как я уже и говорил, счастливым, – Сэнсэй засмеялся. – Ты не бойся, это у нас стандартный контракт. До того, как умирать, у нас ещё очень много дел. Никто торопить не будет. Взамен ты получишь абсолютную гарантию безопасности для любого, на кого укажешь: мальчика, девочки и даже собачки. Не то, что наши люди их не тронут, – молнии будут отскакивать. Я думаю, ты уже догадался, что я не шучу.

Сэнсэй снова стал серьёзен. Он будто бы обнял себя за плечи, а глаза в прорези лица перестали двигаться.

– И вы не тронете Алису и отдадите Капитана и остальных доарсеников?

– Про девочек я тебе уже сказал. Но с детьми папам лучше знать, как поступить. Медведиками, Андрей, я займусь сам.

Андрей покачал головой.

– Это слишком много, чтобы сразу же переварить. Давайте сначала договоримся о Капитане, а потом…

– Я не торгуюсь, – оборвал его Сэнсэй, – мы или видим одну цель, или не работаем вовсе. Определяйся, мальчик.

Вместо серьёзного в голову лезла разная чушь. Крутился вопрос, что будет, если сейчас прыгнуть и попробовать выбить плечом дверь. Она вроде бы тонкая. Или вот ещё: если отказаться, откуда Сэнсэй выхватит пистолет, у него есть кобура на лодыжке? Или он будет душить голыми руками? Мысли соглашаться не было совсем. Происходившее казалось столь нереальным, что было понятно: оно всё равно вот-вот истончится.

– Вы даже не понимаете, насколько вы смешны, – сказал Андрей, вздохнув, – я как будто с Петросяном в трико разговариваю, а он по обыкновению чудовищно шутит, только зачем-то о Господе Боге. Я вас умоляю, давайте уже заканчивать этот бенефис и начнём разговаривать о деле.

Это было глупо. Очень глупо дёргать смерть за усы, но Андрей почувствовал удовлетворение. Он увидел, как непроницаемое лицо Сэнсэя дрогнуло, и уголки губ сделали движение вниз. Значит, он верно определил, как надо его подцеплять. Ну, хоть что-то.

– Ладно, – сказал Сэнсэй более тихим, чем до этого, голосом, – тебе кажется, что это шутки, потому что тебе не пытаются срать в уши, а разговаривают как с человеком. Хорошо. Ты десять лет мешал обезьянье говно и размазывал его по нашим тарелкам, а теперь вдруг вообразил себя Махатмой Ганди? Будешь спасать котят и рассказывать птичкам, как жить не по лжи? А параллельно побежишь обратно к солидным дядям, продолжишь покупать за их деньги икею и писать на их форумах: «Иван Иваныч – мудак и душитель свободы»? Ты ведь больше просто ничего не умеешь, мальчик. Как и все вы.

Сэнсэй поднялся.

– Устал я от тебя. Пошёл вон.

Он повернулся спиной и направился к двери, из которой и появился.

И тут Андрей подумал, что никакой кобуры, самурайского меча и прочего арсенала попросту нет. Что это он сам придумал чёрных человечков, а в реальности есть только пыльный офис, из которого вынесли даже последнее барахло. И вместо того, чтобы слушать эту великосветскую чушь, следует пойти посмотреть, где тут могут прятать Капитана. Ведь может статься, что прямо за той дверью.

Андрей вскочил и двинулся наперерез Сэнсэю.

– Я думаю, что всё же стоит договориться, – заявил он, придвигаясь к нему как можно ближе.

– Вот теперь действительно смешно, – не поворачиваясь, заметил Сэнсэй, – тебе всё ещё кажется, что ты на что-то влияешь. Ничему тебя жизнь не учит.

Дверь открылась, и в комнату вошёл Сашка Ростовцев. Огромный, отчего-то в бороде и с усами. И тоже в чёрном трико.

Он кивнул Сэнсэю и пропустил того в коридор, а потом шагнул, будто даже слегка разводя в стороны руки, – к Андрею. Непонятно, зачем он это делал. Наверное, хотел подчеркнуть серьёзность намерений. Только ничего подчёркивать было не нужно. Андрей и так отступил назад, и во все глаза смотрел на старого товарища.

– Дрюша, иди-ка ты отсюда, я тебя по старой памяти прошу, – сказал Санька. Он возвышался над Андреем мрачной глыбой, и на лице читалось выражение грусти и снисходительности.