Сэмюэль Дилэни - Дальгрен [litres]

– Вот ты где! – Она выбежала между львами и через дорогу.

Он удивленно обернулся под фонарем.

Она обеими руками сжала его ладонь.

– Я и не думала, что увижу тебя до… Эй! Что с тобой? – Лицо ее скривилось в тени. Она совсем задохнулась.

– Побили.

Ее хватка разжалась; она пальцами обмахнула его лицо.

– Аййй…

– Пойдем-ка. Ты что натворил?

– Ничего! – что отчасти излило его негодование.

Она опять взяла его за руку и потянула за собой:

– Что-то ты натворил. Людей не бьют ни за что.

– В этом городе, – он не сопротивлялся, пускай она ведет, – бьют.

– Сюда. Нет. Даже в этом городе нет. Что случилось? Тебе надо умыться. Дошел до Калкинза?

– Ага. – Он шагал подле нее; она стискивала ему кисть почти до боли – а потом, словно и сама заметила, ослабила хватку. – Я заглядывал через стену, и тут эти скорпионы.

– Оййй! – Видимо, объяснения ей хватило.

– Что «ой»?

– Роджер не любит, когда шпионят.

– И посылает скорпионов патрулировать крепостные стены?

– Не удивлюсь. Он иногда просит их об охране.

– Эй! – Он выдернул руку; она обернулась.

В тени воздетые глаза ее были пусты, как у львов. Он нацелил было язык на возражение, но она лишь шагнула к нему. Бок о бок они пошли дальше сквозь темноту, не касаясь друг друга.

– Сюда.

– Куда?

– Сюда! – Она развернула его за локоть.

И открыла дверь, которой он и не заметил. Кто-то, мерцая силуэтом, сказал:

– А, это ты. Что такое?

– Посмотри на него, – ответила Ланья. – Скорпионы.

– А. – Кожаная куртка, кепка… и кожаные штаны: длинные пальцы притворили дверь. – Отведи его внутрь. Только не кипешуйте, ага?

– Спасибо, Тедди.

Из глубины коридора доносились голоса. Свечи в железных канделябрах хлопьями света усыпали облачение Тедди, не толще ногтя.

Он пошел за Ланьей.

В конце стойки женский взвыв осыпался смехом. Трое мужчин, смеясь, отпали от нее блестящими черными лепестками: четыре пятых собрания носило кожу, мало кто – джинсовые куртки. Женщина завела беседу с высоким мужчиной в пухлом лиловом свитере. Свечной свет окрасил ее волосы хной и зачернил глаза.

Другая женщина, в спецовке и рабочих башмаках, держа стакан обеими руками, шатко вклинилась между ними, узнала Ланью и нараспев промолвила:

– Милая, ты где была всю неделю? Ты не представляешь, до чего опустилось это заведение. Мальчики меня почти совсем ухайдакали, – и нестойко удалилась.

Ланья провела его сквозь кожаную толчею. Прилив тел к барной стойке притиснул их к столику в кабинке.

– Эй, ребятки, – Ланья оперлась на кулаки, – можно с вами посидеть?

– Ланья?.. Конечно, – ответил Тэк, а потом узнал его: – Господи, Шкет! А с тобой что приключилось? – Сдвинулся на скамье. – Давай. Садись!

– Ага… – Он сел.

Ланья уже пробивалась в толпу:

– Тэк, Шкедт, я сейчас!

Он положил тетрадь и газету на деревянную столешницу, проволок руки сквозь свечные тени железных паутин, босой ногой провез по опилкам.

Тэк перевел взгляд с Ланьи на него:

– Побили? – Кепка по-прежнему скрывала пол-лица.

На безглазый вопрос он ответил кивком.

Губы сжались под тенью козырька. Тэк потряс головой:

– Скорпионы?

– Ага.

Юноша по ту сторону стола сидел, сложив руки на коленях.

– Что отняли? – спросил Тэк.

– Ничего.

– А что надеялись отнять?

– Не знаю. Ёпта. По-моему, просто хотели кому-нибудь дать по шее.

Тэк покачал головой:

– Нет. Это вряд ли. Скорпионы не такие. Тут все слишком заняты – все выживают, давать по шее забавы ради всем некогда.

– Я пошел к Калкинзу, пытался заглянуть через стену. Ланья сказала, у него эти сволочи периметр, сука, патрулируют.

– Видишь? – Люфер погрозил пальцем через стол. – Я ж говорю, Джек. У нас тут странно – ты, небось, страннее ничего и не видал. Но правила все равно есть. Только надо допетрить.

– Ёпта, – повторил он, негодуя: всем лишь бы придраться. – Накостыляли мне будь здоров.

– На то похоже. – Тэк посмотрел через стол. – Джек, познакомься со Шкетом. Джек только сегодня подтянулся в город. А Шкет – вчера.

Джек рывком наклонился и протянул руку:

– Привет.

Он пожал обожженную солнцем ладошку Джека.

– Джек у нас – армейский дезертир.

Тут Джек глянул на Тэка в ужасе, но по-быстрому прикрылся смятенной улыбкой.

– Ага… здрасте. – Голос его прибыл из Арканзаса. Футболка очень отглажена. По-армейски обкорнанный череп просвечивал на виске. – Это правда, да: я дезертир, будь оно все неладно.

– Мило, – а потом сообразил, до чего легкомысленно вышло, и смутился.

– Мне вот Тэк объясняет, как тут жить, – сообщил Джек: то ли не обиделся, то ли просто не расслышал. – Тэк – он гораздо умнее меня. Занятно тут, скажи?

Он кивнул.

– Я собирался-то в Канаду. А мне сказали про Беллону. Мол, кайфовое местечко, да? Ну и я подумал заглянуть. По дороге. – Теперь он оглядывал бар. Женщина опять взвыла; Лиловая Ангора покинул ее. Вой снова предсказуемо рассыпался смехом, и женщина уселась в одиночестве, тряся темно-рыжими волосами над стаканом. – Я таких городов никогда не видал. А ты? – И так Джек передал диалог ему.

– Я уж думаю, – перебил Тэк. – А вот Шкет у нас – он, между прочим, мне ровесник. А ты, небось, решил, что он моложе тебя. Джеку двадцать. Вот серьезно – сколько Шкету лет, что скажешь?

– Э … ой, я не знаю, – опешил Джек.

(Хотелось вновь взглянуть в затененное лицо инженера – но еще не пора.)

– Ты куда поутру сбежал-то?

Где-то в баре гавкнула собака.

Уже собравшись повернуться и ответить Тэку, он оглянулся на шум. Заскребли когти; а потом из-за ног тех, кто стоял у столика, – черная морда и плечи!

Он вздернул руку подальше от лая.

И тотчас вернулась Ланья:

– Ну перестань, лап!

Остальные обернулись посмотреть, как зверюга облаивает их столик.

– Хватит. Тише. – Рука Ланьи забрела на тряское темя, пощекотала черный нос. – Цыц! Ну-ка цыц. – Собака отодвинула было голову; Ланья схватила ее за подбородок и легонько помотала. – Ты чего шумишь? Тшшшшш, поняла меня? Шшшш! – (Собака перевела карие глаза со стола на Ланью, снова на стол. По черным зрачкам скользнули яркие точки свечей. Собака лизнула Ланье руку.) – Вот умница. Угомонись. – В другой руке у Ланьи – ком мокрых бумажных полотенец. Она села, выложила их на стол; они принялись сочиться на деревяшку.

Джек опять сложил руки на коленях.

Тэк подпихнул козырек; тень открыла большие голубые глаза. Он потряс головой, в неопределенном неодобрении цыкнул.

– Ну хватит , – снова сказала Ланья собаке.

Та, часто дыша, ждала у стола.

Он потянулся к темной голове. Собачье дыхание замерло. Он провел по жесткой шерсти, по курчавому лбу. Собака полизала ему ладонь.