Анна Сахновская - Одна среди людей [litres]

И все это благодаря Софье.

Надя знала, что у меня есть подруга по переписке из Чили, и ничуть не считала это странным, ведь нужно практиковать иностранные языки, да и Чили страна экзотическая, далекая – тут у многих возникнет интерес. Поэтому наше общение с Софьей всегда было легким и открытым, без утаек, точно так же, как и с Надей. О том, что я женюсь, первой узнала именно Софья. Она же первой увидела нарисованные мною портреты, давала житейские советы и всегда точно предсказывала поведение людей в разных, описываемых мной ситуациях. У меня появился личный пророк, что вначале даже забавляло, но потом я осознал, что злоупотреблял знаниями Софьи о поведении людей, отплачивая очевидными «мудростями», вызывающими у нее лишь улыбку. Наше общение было неравнозначным, и она не могла этого не понимать.

При взгляде на Надю мне казалось, что жизнь неимоверно благосклонна ко мне…

Жизнь текла как и прежде, становясь с каждым днем все насыщенней. Вот сегодня я провел сотое очное занятие, получил сертификат еще одного курса ораторского мастерства, выступив эмоционально и захватив внимание зала.

Недавно мы с друзьями выбрались на природу и рисовали талые воды вокруг деревьев и солнечные блики на льду. Летом я пошел в поход и варил уху из только что выловленной рыбы, спал в палатке и любовался потрясающими пейзажами, открывающимися с места ночлега. Надя тоже обожала походы. Среди тех, кто с нами ходил, был парень Коля, отлично игравший на гитаре. Он пел старые песни из детства и юности – бессмертные хиты, которые все подхватывали, даже те, кто толком и не знал слов.

Впервые в жизни я смог почувствовать себя частью общества. Глядя вглубь людей, я проникался к ним искренней симпатией, и не было никого, кто мог бы вызвать у меня отторжение. Был ли я сам им интересен так же, как они мне? Сложно сказать, но после прохождения курсов стало легче увлекательно рассказывать даже самые заурядные истории из жизни, что несомненно помогало влиться в любой коллектив. Одно время я учил наизусть анекдоты, чтобы казаться человеком с чувством юмора и искрометным шутником, но получалось неловко, и я бросил эту затею. Потом сосредоточился на рассказах о любимых компьютерных играх и других хобби, что оказалось более естественно для меня. Наде нравились те же самые игры, и мы подолгу могли играть вдвоем разными героями, но всегда играли вместе против компьютера.

Вот, она жизнь – такая простая и да, однообразная. Ни погонь, ни перестрелок, ни даже урагана за окном. Все очень тихо и обыденно, скучно до смерти. Но я влюбился в свой маленький мир, так же, как и Софья полюбила наш огромный ад. Полюбил тишину каждого утра и сопение Нади под боком, дешевый черный чай в пакетиках, почти пустой холодильник, из которого можно добыть разве что пару яиц для завтрака, полюбил пыль на подоконнике и телевизоре, длинные зимние ночи и уютный плед, согревающий нас двоих… В каждой мелочи я находил сладость бытия, в каждом слове – проявление заботы и любви. Мои розовые очки так нравились мне, что почти невероятными казались времена отчужденности от мира и ненависти к грешникам, коими я клеймил всех и вся. Что было со мной? Софья говорила, что это – рост моей личности, который не бывает без испытаний горем и страданиями – болезнями, скорбью или иными трудностями. Каждый человек сталкивается с этим, а то, каким он выходит из ситуации – растет или деградирует, – зависит полностью от него. С ее точки зрения, я изменился, но вот, вырос ли – она до сих пор не знала. Меня кидало из одной крайности в другую, что не всегда отражает действительность, о чем Софья постоянно напоминала.

«Наверняка твоя Надя не идеальна, а друзья посредственны. Ты перестал замечать темную сторону людей, – писала она. – Очнись, пока не поздно.

Надеюсь, ты не позволишь обвести себя вокруг пальца, не будь слишком доверчивым».

А я и не был, хотя очень хотелось. Порою мне приходили мысли не запирать квартиру, а если и запирать, то класть ключ под коврик, чтобы друзья всегда могли зайти на чашку чая, даже если меня нет дома. Хотелось идти куда глаза глядят и обнимать первых встречных. Так я даже смог осуществить это желание, приняв участие во флэшмобе в центре Москвы. Люди шли и просто обнимали незнакомцев. Вначале страшно, а потом, когда заметил приветливые взгляды, стал посмелее и обнимал всех подряд, начиная от дворника, кончая не говорящими по-русски иностранцами.

Но все проходит. Увлечение и преклонение перед людьми, их глубокой и сильной натурой постепенно угасло. На смену пришла проза жизни, о которой я тоже рассказывал Софье. Ее ответы всегда казались странными, наводящими на мысль, что она, возможно, любит меня или не может забыть Ивана, а я чудным образом попался под руку.

«Рождение ребенка – это всегда эмоционально сильный период для мужчины, если он ждал и хотел этого события, – писала она, – поэтому не вижу ничего сверхъестественного в твоем эмоциональном подъеме. Успокойся и постарайся понять, что быть родителем – это огромная ответственность, которую, возможно, ты еще не осознал. Осознание ведет к зрелости. Да, тебе кажется, что ты совсем взрослый, но ребенок преподаст тебе уроки жизни, к которым ты не всегда будешь готов. Вот, ты пишешь мне эти письма, а зачем? Лучше бы мы не переписывались. Я и так знаю, что тебя ждет дальше – карьерный успех, роль хорошего отца, мудрость к старости и тихая смерть. Такие, как ты, проживают удивительно гармоничную жизнь. Прости, но не могу не сказать – мне больно читать твои письма. С одной стороны, я радуюсь за тебя, а с другой – мне больно, что не я разделяю с тобой эти моменты. Мы были бы идеальной парой. Очень часто я лежу на холодной кровати, играя в смерть – лежу неподвижно долго, глядя в белый потолок, что представляю простыней, покрывшей тело, а потом резкая мысль, что мы расстались, врезается в мозг и не может отпустить. Но я не сдаюсь – переключаюсь на что-то другое – на работу, хобби, друзей. Испанский стал уже почти родным языком. Теперь возник интерес к португальскому, благо Бразилия рядом. Портрет, нарисованный тобой, как всегда перед моими глазами…»

«Я могу не писать, ничего не рассказывать. Но жизнь продолжается и меняется, моя в том числе. За время переписки ты стала мне особенно близка. Но ты сама выбрала свой путь, сама решила, что наши отношения невозможны, так что винить некого. Я счастлив в браке и желаю тебе того же. Чего ты боишься?..»

Кажется, я уснул на лет десять. Нет, я не спал, не впадал в летаргический сон, но жизнь стала настолько прекрасной и на удивление ровной, что я не верил происходящему. Конечно, все было не так гладко, как я порой рисовал в идеальных мечтах, но и то, что случалось, говорило мне: «Ты живешь полной жизнью, ты дышишь». Переписка с Софьей перестала занимать так сильно, как раньше. Софья постепенно стерлась из жизни реальной и переместилась в жизнь виртуальную, став всего лишь строчками на экране, на которые я не всегда тотчас же отвечал, даже наоборот – отвечал редко.