Николай Болошнев - ЦИФМИН [litres]

– Может, это, доедем? За мой счет…

– Давай, если ты так хочешь.

Куницын быстро набрал адрес в приложении, и вскоре к остановке подъехала беспилотная «Тойота». Путь до Вилиса Лациса занял минут пять. Дом 43 оказался серой панельной двенадцатитиэтажкой, напротив – занюханный сетевой магазин и строительный забор, огораживающий какой-то НИИ. Леша и Петр нашли нужный подъезд и набрали номер квартиры на домофоне. Ждать пришлось довольно долго, но в конце концов замок противно запищал, и дверь открылась.

В подъезде пахло кошками, на выкрашенных зеленой краской почтовых ящиках стояли горшки с геранью и денежным деревом. Петр с Лешей поднялись на шестой этаж. Дверь нужной квартиры уже была открыта, в проеме стоял тощий парень на костылях в старой футболке Metallica и растянутых трениках. Правая нога была плотно замурована в гипс.

– Петр, Алексей, – представил обоих Неделин.

Парень чуть отошел в сторону и пропустил их внутрь.

– Василий, – мрачно сказал он и протянул им руку. – Значит, будете меня обучать?

– Получается, так.

– Ну, пойдемте.

Василий медленно заковылял по коридору. Было заметно, что он еще не привык к костылям и передвижение доставляет ему сильный дискомфорт. Куницын и Неделин проследовали за ним. Петр, шедший последним, закрыл за собой входную дверь.

Обстановка в квартире была бедной – советская дээспэшная мебель, местами отклеившиеся обои. В спертом воздухе висел запах дешевых полуфабрикатов. Где-то за дверью мяукала кошка. Следуя за Василием, коллеги пришли в маленькую темную комнату с компьютером одной из первых сенсорных моделей. Разложенный диван не был застелен, над ним висел старый красный ковер. Василий смущенно осмотрел комнату и указал коллегам на диван.

– Садитесь… Извините, у меня не убрано.

Неделин с едва заметной брезгливостью отвернул край простыни, обнажив вытертую бордовую обивку. Вместе с Куницыным они сели на самый край дивана. Повисла пауза. Леша покашлял в кулак.

– У вас уже все открыто? В смысле сайт.

– Да. – Василий дотронулся до экрана, и на нем появилась страница с переводчиком кодов.

– Ага, отлично. Ну, тогда поехали? – Леша вопросительно посмотрел на Петра, тот кивнул.

Коллеги довольно быстро объяснили Василию, что к чему. Говорил в основном Куницын, Неделин периодически его поправлял или вставлял ремарки. Затем они дали Арабьеву тестовое задание, с ним он также справился без особых проблем. Тем не менее, когда они закончили обучение, на часах было уже десять вечера. Когда Василий закрывал за ними дверь, у него был такой несчастный и изможденный вид, что даже не склонный к эмпатии Петр испытал приступ жалости.

В этот раз трамвай подъехал почти сразу. Неделин и Куницын молча тряслись в почти пустом вагоне. Петр грыз ногти.

– Как-то это жестоко: заставлять работать тяжело больного человека, – пробормотал он.

Куницын долго молчал.

– Да, ты прав, – наконец сказал он. – Честно говоря, в последнее время я все меньше понимаю логику нашего руководства… Какой-то дурдом.

Петр удивленно посмотрел на коллегу. Никогда раньше он не слышал, чтобы Куницын каким-либо образом выражал сомнения в решениях начальства, не говоря уже о критике.

– И что, ты думаешь, можно сделать?

– А что тут сделаешь? Ничего. Остается только плыть по течению.

И Леша с усталым видом отвернулся к окну.

Оставшиеся две остановки коллеги ехали молча. Затем они попрощались: Неделин вышел и пошел к метро, а Куницын поехал дальше, до следующей станции подземки.

Арабьев быстро освоил механизмы расшифровки и зашифровки и скоро превратился в настоящую фабрику переводов – через него ежедневно проходил весь объем переписки департамента. Про себя все жалели Василия, но никто не осмеливался за него заступиться, чтобы не оказаться на его месте. «Пусть лучше он, чем я», – думал каждый и утыкался в очередной отчет.

Атмосфера стала чуть более напряженной, когда до конца больничного Арабьева осталось около недели. Но оказалось, что начальство уже все предусмотрело: за скромную плату врач при снятии гипса диагностировал у Василия осложнения и прописал еще два месяца реабилитации.

Петр тем временем стал больше общаться с Лешей. Периодически они что-то обсуждали, шутили. Несколько раз даже ходили обедать. Эта перемена удивляла Скрябина, но он не задавал другу вопросов, чтобы тот не подумал, будто он его ревнует.

В пятницу Федор с Петром и Лерой договорились выпить после работы. У Леры в итоге образовались срочные семейные дела, и друзья отправились в бар вдвоем. Погода стояла прекрасная, поэтому они не спеша дошли до любимого заведения в переулках Ивановой горки и, попросив налить пиво в пластиковые стаканы, устроились на скамейке во дворе. Петр закурил.

– Бедный Василий, – сказал он. – Жалко парня, так можно за время больничного сгореть нахрен со всеми этими расшифровками.

– Жалко. Но варианты-то какие? Хочешь переводить вместо него?

– Нет, конечно… Но все равно это как-то не по-человечески. Даже Куницын и тот так считает.

Федор удивленно посмотрел на друга:

– А это-то ты откуда знаешь?

– Да так, обсудили с ним вкратце, пока ездили к Арабьеву. Он, кстати, неплохой парень, как выяснилось.

– Вот это поворот! И чем же он тебя так поразил? Ты же сам его больше всех терпеть не мог!

– А теперь вот пересмотрел свои взгляды… С нормальными людьми такое иногда случается, Федя. Он, кстати, тоже не испытывает иллюзий по поводу нашего начальства.

– Ну, это, допустим, несложно. Только при всем при этом он почему-то не стесняется тому же Пустохвалову с Кокоревым постоянно жопу лизать.

– Это меня тоже коробит, согласен. Но это же просто игра. Стратегия выживания, так сказать.

– Ничего себе вы спелись! «Стратегия, блядь, выживания» – ну охуеть теперь! А то, что он на всех стучит начальству, это что тогда, тактика?!

Федор так активно жестикулировал, что даже пролил немного пива на асфальт.

Петр тем временем тоже начинал злиться.

– С чего ты взял, что он стучит? Это твои домыслы!

– А откуда, по-твоему, Пустохвалов все про всех знает? Ты еще только подумал о чем-то, а он уже в курсе!

– Но почему именно Леша?

– А кто еще?! Лера, Надя, Гриша? Больше некому!

Петр на секунду задумался.

– Ну, Женя, например, мог бы…

Федор насмешливо посмотрел на друга:

– Ага. Ну конечно же, это Женя! Так и будешь отрицать очевидное?

– Ладно, оставим эту тему. Собственно, единственное, что я хотел сказать, – это то, что вам стоит пообщаться. Даже если он самый последний стукач и мудила, плохой союзник лучше хорошего врага.

– Ну разве что так…

– Давай за это.

Друзья с легким хрустом чокнулись пластиковыми стаканчиками. Петр осушил свой в несколько глотков.