Майкл Бишоп - Сказки о воображаемых чудесах [сборник]

— Похоже, вам достался не такой, — говорю я ей. — За такое мне медалей не давали.

— Однако вы здесь, — повторяет она. — Вам не следует себя недооценивать. Иногда мы не раскрываем всего, что в нас заложено, лишь потому, что никто в нас не верит.

Я примерно представляю, куда она клонит. Хенк и Мот много раз беседовали о чем-то таком по ночам, когда мы собирались вокруг костра на свалке, и уже молчу про всех этих добросовестных соцработников. Но с ней мне обсуждать это хочется не больше, чем с ними. Симпатичная теория, но я на нее не куплюсь. Мало ли, кто что думает, жизнь от этого не изменится.

Вместо этого я говорю:

— Вы сильно рисковали. Могли напороться на какого-нибудь придурка с ножом, который не стал бы ничего выслушивать.

Она качает головой:

— Никто бы меня не тронул.

— Но все же вам нужна моя помощь с вашим бывшим.

— Это другое дело. Я посмотрела ему в глаза. Он прошил мою душу черными нитками, и если за меня никто не вступится, то он, боюсь, сможет снова подчинить меня.

Вот теперь я ее понял. Мне уже случалось вызволять других женщин из отношений, которые не шли им на пользу. Всыпал их дружкам по первое число, это обычно приводило их в чувства. Удивительно, насколько страх перед повторением урока эффективней любых судебных запретов.

— Итак, вам нужен качок, который смог бы как следует побеседовать с вашим бывшим?

— Надеюсь, это не понадобится. Вам вряд ли нужен враг вроде него.

— Говорят, что о людях судят как раз по врагам.

— Тогда вас тоже будут считать очень могущественным.

— Получается, тот ваш наряд был вроде как маскарадным костюмом?

Она кивает, но даже в потемках я вижу, какая горечь появилась в ее глазах.

— У меня есть много «костюмов» вроде этого. Мой парень настаивает, чтобы я надевала их. Чтобы стать привлекательней. Ему нравится, когда другие меня хотят, но не могут получить.

— Да с какой он планеты, этот чувак? Вы и в мешке из-под картошки будете выглядеть потрясно!

— Вам не понравилось платье?

Я пожимаю плечами:

— Что тут скажешь… Я мужчина. Конечно, мне понравилось. Я просто хочу сказать, что дело не в нем.

— Вы очень любезны.

И вот опять я оказался милягой. Забавно, но мне больше не хочется с ней спорить по этому поводу. Мне, похоже, даже нравится, что про меня говорят что-то хорошее. Но я и не мечтаю, что у меня есть хоть один шанс получить что-либо еще. Вместо этого я концентрируюсь на пробелах в ее истории. Есть что-то, чего она мне не договаривает. Я так ей и говорю, а она, хоть и глядит виновато, все равно не спешит делиться.

— Послушайте, — говорю я. — Мне все равно, в чем там дело. Но мне надо знать, не встанет ли это „что-то“ на нашем пути, когда мы приступим к работе.

— Да нет, не думаю.

И она продолжает отмалчиваться, карт не раскрывает. Интересно, сколько среди них джокеров.

— О’кей, — говорю. — Значит, просто пойдем и сделаем. Но сначала нам надо будет сделать небольшой крюк. Как думаете, может ваша кошка подождать часок?

Она кивает.

Она не задает никаких вопросов, когда я паркуюсь за теплицей на Ист-Келли-стрит. Как нечего делать взламываю ломом замок на задней двери — ну так это и есть моя работа… или ладно, была моя работа, — и пробираюсь внутрь. Для розысков мне потребовалась пара секунд: я читаю надписи при свете фонарика (он прилагался к дешевому брелку для ключей). А вот и нужная полка.

Я прорезаю отверстие в пакетике с диатомитом, осторожно сыплю землю в оба кармана. Когда я передвигаю пакет, то оставляю рядом с ним пятидолларовую купюру в качестве оплаты. Видите? Я учусь. Парни в тюрьме обделались бы от смеха, услышав об этом. Ну и что. Я, конечно, еще могу вломиться в дом к незнакомому человеку, чтобы помочь его девушке спереть кошку, но я больше не беру того, что не заработал.

— Вы считаете, он дома? — спрашиваю я, когда мы снова паркуемся у дома на Маретт.

Она кивает:

— Он не оставил бы ее одну, уж точно не сразу после того, как украл у меня.

— Вы знаете, где находится его спальня?

— В задней комнате. На третьем этаже. Он спит чутко.

Ну еще бы.

— Так, а кошка ваша. Как думаете, она может бегать по всему дому, или он запер ее в клетке?

— У него есть… другие способы ее усмирить.

— А-а-а, эти его волшебные глаза.

— Не надо смеяться над его могуществом.

— Я предельно серьезен, — говорю я.

Но на самом-то деле я знаю, что иногда с магией и правда лучше не шутить. Знаю я таких людей, которые умеют делать разные штуки своими глазами. В тюрьме постоянно с этим сталкиваешься: целые беседы проходят без помощи слов. Все дело в глазах. Есть люди, которые как змеи, гипнотизируют жертв. Уставятся на тебя, и ты глазом не успеешь моргнуть, как уже лежишь на полу с заточкой в брюхе и пытаешься удержать в себе жизнь, зажимая рану запачканными кровью пальцами.

Только я и сам могу уставиться пустым взглядом.

Выбираюсь из машины. Мы направляемся к боковой двери гаража. Я бы предпочел, чтобы Луиза осталась ждать в машине, но мне подумалось, что кошка будет тише себя вести, если обратно ее понесет хозяйка.

Я оглядел дверь. Вроде, никакой сигнализации, но кто его знает… На всякий случай спрашиваю Луизу.

— Такому человеку не нужна охранная система, — сообщает она.

— Опять магические штучки.

Она кивает, а я пожимаю плечами и вынимаю из заднего кармана две пары хирургических перчаток. Протягиваю одну пару ей, а другую натягиваю сам и достаю свои отмычки.

С этой дверью приходится повозиться дольше, чем с предыдущей, в теплицу. Интересно, зачем парню с магическими способностями раскошеливаться на замок? От этой мысли мне становится чуточку веселее. Я не говорю, что Луиза слишком легковерна или что-то в этом роде, но такие ребята — не важно, каким дерьмом они занимаются, магические прибамбасы действуют примерно так же, как угроза побоев — заставляют других ходить по струнке при помощи страха. Нужно лишь, чтобы жертва поверила: вы сделаете то, чем угрожали, если она перестанет подчиняться. И никакой магии не потребуется.

Замок поддается с легким щелчком. Убрав отмычки, я достаю пульверизатор и тщательно распыляю содержимое на все петли, прежде чем распахнуть дверь. Наклоняюсь к Луизе так, что чуть не касаюсь губами ее уха:

— Где нам лучше начать поиски?

Говорю едва слышно: и с двух шагов уже было бы не расслышать. Она отвечает так же тихо. Ее дыхание щекочет мне ухо. На таком расстоянии я чувствую: женщина, которая выглядит вот так, и пахнет не менее приятно. Раньше мне этого узнать не доводилось.

— Подвал. Если она не прячется от него в подвале, то, значит, он забрал ее наверх, в спальню. Сразу за тем сервантом есть дверь, что ведет вниз.

Я киваю и иду к двери, на которую она указала. Мои кеды на резиновой подошве не выдают меня ни единым звуком. Луиза следует за мной. Петли на этой двери я тоже обрабатываю, и на лестнице стараюсь наступать на края ступенек: так меньше вероятность, что они заскрипят.