Майкл Бишоп - Сказки о воображаемых чудесах [сборник]

Как бы то ни было, угадайте, что появилось перед моим блуждающим взором? Конечно, панорамный снимок вывески над входом в «Небеса Пейотов». Голос за кадром рассказывает, какое это шикарное поселение, а потом переходит к массовым истреблениям койотов, в результате которых трагически была отравлена дочь застройщика. Вспыхивает фото улыбающейся счастливой Кейтлин.

А затем я вижу, как мистера Фелпса уводят в наручниках какие-то мрачные ребята. Аллилуйя!

На экране появляется мисс Эшли Эймс, чрезвычайно привлекательная крашеная блондинка с анорексией и тощими коленками, и начинает тараторить, не переводя дыхания.

Похоже, поначалу отравление маленькой Кейтлин Рагглс посчитали трагической случайностью, вызванной попытками одного из служащих «Небес Пейотов» избавить поселок от койотов, которые уводили с собой домашних животных… Заблуждение длилось до тех пор, пока девочка не очнулась и не заговорила о том, для чего нет слов в человеческом языке. Она подвергалась сексуальному насилию со стороны «дяди Фила».

Шокированные родители Кейтлин вызвали полицию. Как показало следствие, Ф. В. Фелпс, вице-президент компании «Небеса Пейотов», и в самом деле домогался ребенка; девочка стала поговаривать о том, что расскажет все родителям.

— Утверждают, — говорит мисс Эшли Эймс тоном, по которому, к восхищению моему, слышно: она-то не сомневается в этих утверждениях, — что он травил койотов для того, чтобы «случайная» смерть малышки Кейтлин показалась впоследствии лишь трагическим побочным эффектом его действий. И если бы, — продолжает она, и я ушам своим не верю, хоть они и стоят сейчас по стойке «смирно», — по счастливой случайности рядом не оказалось изголодавшегося бродячего кота, который отнял у ребенка отравленный кусок гамбургера из крупной сети закусочных, этот гнусный план, возможно, никогда бы и не был раскрыт.

Я не на шутку возмущен прилагательным «изголодавшийся».

Но следующий же кадр отвлекает меня от этих эмоций: Лас-Вегас, Общество защиты животных; Кейтлин с родителями забирают маленького черного котенка. Все, даже сам котенок, улыбаются.

И я сам улыбаюсь. Черт побери! Подозреваю, что даже Койот, где бы он ни был, улыбается тоже.

Сказать по правде, когда изображение на старом телевизоре постепенно исчезает и затихает звук, мне кажется, я краешком глаза вижу сребровласого человеческого старичка с громадными ушами, который скользит сквозь трещину в двери.

Я припоминаю, что Джерси Джо Джексон в свое время зарыл пару-тройку кладов в окрестностях Лас-Вегаса. И что Койот остается неизменным, но при этом постоянно меняется. И что он мастер выделывать трюки — возможно, даже с винтажными телевизорами.

Воплощение самого лучшего и самого худшего и в человеке, и в звере.

Вот уж действительно.

Пятьдесят четыре романа бывшей журналистки Кэрол Нельсон Дуглас сложно отнести к какому-либо жанру. В них часто сочетаются элементы детектива и фантастики. Дуглас является автором серии «Делайла-стрит, паранормальный следователь» («Delilah Street, Paranormal»), городского темного фэнтези. Также она была первой, кто использовал Ирен Адлер, диву из книг о Шерлоке Холмсе, в качестве протагониста для цикла книг, среди которых был роман «Бриллианты для Ирен Адлер» («Good Night, Mr. Holmes»), ставший книгой года по версии New York Times. Рассказы К. Н. Дуглас в разные годы появлялись в нескольких детективных сборниках, объединявших лучшие произведения жанра. Если вы хотите узнать об авторе больше, зайдите на сайт www.carolenelsondouglas.com.

Полночный Луи, частный детектив и кот, выступает в роли рассказчика (частично) в двадцати шести ее романах, последний из которых называется «Кот в топазовом танго» («Cat in a Topaz Tango»). Впервые Дуглас одарила настоящего Луи (бродячего кота из шикарной гостиницы в Пало-Альто, где тот воровал карпов из бассейна) речью в одном из своих газетных очерков.

В правление той, что прославилась под именем Императрицы Черной Ивы, в одном дальнем городишке жил да был поэт по имени Га-шо. Как и все бедные поэты, он жил воспоминаниями и спитым чаем, но более всего подкрепляли его силы мысли о некоей юной женщине, что работала служанкой у одной из придворных Императрицы Черной Ивы. У этой молодой особы не было имени; во всяком случае, Га-шо оно было неведомо. Он видел ее лишь однажды: она сопровождала носилки со своей госпожой вдоль канала, а затем через мост на окраине города. Подол ее кимоно был забрызган грязью, к нему пристали гнилые водоросли, но лицо у нее — во всяком случае та его часть, что поэт мог разглядеть: она шла, склонив голову и держа у щек рукава, — было изысканно прекрасным, кожа — нежной и белой, точно рисовая бумага, а глаза, опушенные длинными ресницами, казались цветками хризантемы. Отступив на шаг, чтобы дать ей пройти по мосту, он уловил аромат сладкого благовония куробо, что благоуханным ветром следовал за ней. По этой причине, а также за красоту глаз незнакомки, он прозвал ее Прекрасным Цветком.

После смерти отца Га-шо унаследовал немного денег: как раз хватало, чтобы снимать крохотную комнатушку в самом мрачном квартале города. Здесь, при свете жаровни размером не больше его горсти, Га-шо писал свои стихи на свитках рисовой бумаги.

Каждая строка прославляла красу Прекрасного Цветка, ее мягкость, набожность и добродетель (хотя о красе он писал более, чем о прочем). Неведомо было ему, что молодая женщина, в которую он был влюблен, отличалась сварливым и надоедливым нравом, а голос ее походил на треск ломающихся зеленых ветвей. Не знал он, что она, как и ее товарки, увлекалась азартными играми и успела накопить изрядный долг, по которому платить вовсе не собиралась; что она храпит во сне и дыхание ее часто осквернено сливовым вином, причем порою даже по утрам; что она уже давно назначает свидания красавцу садовнику, который работает на Императрицу Черную Иву, и что она также развлекалась с двоюродным братом садовника, а порой и с лучшим другом двоюродного брата, который работает на кухне, внизу. (Они дали ей еще одно имя, не столь лестное, как Прекрасный Цветок, и раскрывать я его здесь не буду.)

Нет, в стихах Га-шо не было обо всем этом ни слова; может, оно и к лучшему. Правда зачастую слишком скучна для литературы.

При всей своей нищете Га-шо взял к себе кошку. Это было прихотливое создание, с коротким хвостом, как и все кошки того времени и местности, бледно-серыми глазами и черными передними лапками; возможно, она была не столь красива, как Прекрасный Цветок, но манеры у нее были намного более изысканные. Самым удивительным в ней был цвет: необычный коричневый оттенок с глубоким красным подтоном — цвет новой бронзы, подкрашенный кровью. Суеверные люди наделяли таких рыжих кошек особым могуществом и называли их кинкванеко, Золотой цветок. Но Га-шо, сентиментальный, когда дело касалось женщин, был не особо склонен к предрассудкам. Он называл свою кошку Чистоушкой.