Майкл Бишоп - Сказки о воображаемых чудесах [сборник]

— Огонь! Магазин изготовителя чернил горит!

— Ой-ой! — С этим восклицанием Укон остановилась и обернулась. Из переулка за магазином отчима поднимался столб дыма. Ветер резко переменился, и до них донесся запах горящей сосны. — Он, наверное, положил слишком много дров в печь в сарае! Мне нужно пойти…

— Нет! — На этот раз это точно был приказ. Пальцы женщины крепче сомкнулись вокруг запястья Укон. Когда она пододвинулась ближе к девушке, та почуяла, что изо рта незнакомки исходит запах гниющей рыбы. — Твоя жизнь здесь закончена. Теперь ты пойдешь со мной. И больше не оглядывайся.

Словно в бреду, Укон повернулась и позволила увести себя по петляющим улочкам прочь от магазина изготовителя чернил. Теперь со всех улиц доносился шум, звон гонгов и колоколов: люди подавали сигналы о том, что квартал в опасности и может сгореть. Десятки людей мчались к магазину с деревянными ведрами, наполненными водой и песком. Мало кто заметил дочь изготовителя чернил, которая спешила в противоположную сторону в сопровождении маленькой рыжей кошки. А позже те, кто все-таки видел ее побег, не выразили ни осуждения, ни большого сожаления по тому поводу, что она оставила отчима погибать в пламени. Всем были хорошо известны его жестокость и пьянство; пожар (он действительно начался в сарае) не пошел дальше его дома, и никто, кроме него, не пострадал.

Укон с незнакомкой пришли на узкую улицу, где девушка раньше не бывала.

— Здесь, — сказала женщина, склоняясь и жестом указывая на дверь. — Здесь ты обретешь безопасность.

Укон не успела ничего возразить, не успела задать ни единого вопроса, как женщина уже исчезла. Бедная девушка стояла в снегу, дрожа, и слезы снова подступили к глазам, но внезапно маленькая дверца распахнулась, и… кто бы вы думали появился на пороге, зевая и протирая глаза? Да, то был юный поэт, Га-шо.

— Как?.. — Он уставился на нее, не веря своим глазам. Укон поникла от смущения и стыда, и уже собиралась уходить, когда Га-шо схватил ее за руку. — Не уходите! Прошу, останьтесь! Вы, наверное, ужасно замерзли, и… — Голос его оборвался, и он удивленно воскликнул: — Смотрите-ка, кого вы нашли! Кури-ри, несносная ты девчонка… — Он наклонился и поднял на руки рыжую кошку, которая появилась из ниоткуда и терлась о грязный подол кимоно Укон. — Где же ты была? — Га-шо прижал кошку к груди и посмотрел на Укон. — Она убежала после нашей с вами встречи — и ее не было дома целую ночь! Умоляю, входите.

Он отступил в сторону, чтобы Укон смогла зайти в дом.

Они поженились не сразу, и какое-то время в квартале судачили по поводу того, что дочь изготовителя чернил нашла приют в комнатах бедного поэта. Но вскоре у злых языков нашелся другой повод посплетничать, и к тому времени, как Укон и Га-шо поженились и ожидали прибавления в семье, рыжая кошка уже обзавелась собственными детьми.

Незнакомку, что спасла Укон, больше никогда не видели в тех краях. А потомки кошки по имени Чистоушка — рыжие, с черными лапками и серыми глазами, как у их матери, — по слухам, приносили удачу. Ибо как иначе объяснить успех, что пришел к поэту, и долгие годы счастливого брака, которыми наслаждались они с Укон? Такое нечасто случалось с бедняками в те времена. Уж никак не чаще, чем сегодня!

В средневековой Японии рыжих короткохвостых кошек называли кинкванеко, Золотыми Цветками. Считалось, что они умеют принимать обличье прекрасных юных женщин и помогать девушкам в беде.

Элизабет Хэнд — многократный лауреат литературных премий, автор нескольких романов и трех сборников рассказов. Помимо этого, она многие годы пишет рецензии для различных изданий, включая Washington Post, Salon, Village Voice и Boston Globe, а также работает колумнистом в журнале Magazine of Fantasy & Science Fiction. Недавно в Соединенных Штатах был впервые опубликован ее последний на нынешний день роман, «Иллирия» («Illyria»), вдохновленный «Двенадцатой ночью» Шекспира. Он уже успел заслужить Всемирную премию фэнтези. Совсем недавно автор написала роман «Доступная тьма» («Available Dark»), который является продолжением «Потерянного поколения» («Generation Loss»), произведения, завоевавшего премию Ширли Джексон.

Говорит Э. Хэнд: «Когда мне было восемь или девять, моей любимой книгой были „Рассказы китайской бабушки“ Ф. Карпентера: традиционные сказки, переложенные для более современных читателей с Запада. Несколькими годами позже я влюбилась в японские истории о призраках Лафкадио Хирна; особенно мне полюбился рассказ „Мальчик, который рисовал кошек“. „Поэт и дочь изготовителя чернил“ — моя дань уважения тем рассказам. Существуют самые разные сказания о японских короткохвостых кошках, включая историю об их происхождении: в ней у кошки загорелся хвост, и она, несясь в ужасе по улицам, поджигала на своем пути дома. До сего дня ее потомки рождаются бесхвостыми».

Впервые я встретился с мистером Леджером, когда цирк проезжал через Стьюбенвилл. Тогда прошло всего две недели с тех пор, как я присоединился к труппе; а так я и не знаю, когда начались его беспорядочные визиты. Никто особо не хотел говорить о мистере Леджере, даже в ту последнюю ночь, когда казалось, что настал конец света, — в ту ночь, когда исчез мистер Индрасил.

Но если рассказывать все по порядку, то надо начать с того, что зовут меня Эдди Джонстоном, и я родился и вырос в Сок Сити. Я и в школу местную ходил, и первая девушка была у меня именно там, а потом, окончив школу, я устроился в дешевый магазин мистера Лилли. Это было несколько лет тому назад… больше, чем мне бы хотелось порой думать. Не то чтобы в Сок Сити было плохо; жаркие и медлительные летние вечера на веранде многим кажутся вполне приятными, но у меня от этого чесотка начиналась, словно слишком долго просидел на одном и том же стуле. Поэтому я уволился из магазина и устроился во Всеамериканский цирк Фарнума и Уильямса с тремя аренами и аттракционами. Я принял это решение в секунду головокружения, когда муза Каллиопа, видимо, на время лишила меня способности здраво рассуждать.

Итак, я стал подсобным рабочим: помогал устанавливать и разбирать шатры, разбрасывал опилки, чистил клетки, порой продавал сладкую вату, если нашему продавцу нужно было отлучиться, лаял вместо Чипса Бейли, у которого была малярия, и порой ему приходилось уезжать куда-то далеко, а еще выл. То есть по большей части делал все то, чем занимаются дети, чтобы их бесплатно пустили на представление — да я и сам этим занимался по малолетству. Но времена меняются. И уже не к лучшему, как бывало раньше.

Тем жарким летом мы колесили по Иллинойсу и Индиане, и толпы собирались приличные, и все были счастливы. Все, за исключением мистера Индрасила. Мистер Индрасил не был счастлив никогда. Он работал укротителем тигров, а выглядел, как Рудольф Валентино на старых фото: высокий, с привлекательным и надменным лицом и копной растрепанных черных волос. И необычными безумными глазами. У него были самые безумные глаза из всех, что я видел. Обыкновенно он был очень молчалив: пара слов из уст мистера Индрасила казалась целой проповедью. Все в цирке держались от него в стороне, как в физическом, так и в интеллектуальном смысле; о его приступах ярости ходили легенды. Помню, как шепотом рассказывали о том, как после особо тяжелого выступления ему на руки пролили кофе, и мистер Индрасил едва не прикончил юного помощника, прежде чем его удалось оттащить от жертвы. Не уверен, правдива ли эта история. Но что я знаю наверняка, так это то, что со временем я стал бояться его больше, чем бездушного взгляда мистера Эдмонта (директора моей школы), мистера Лилли и даже отца, который был способен на такие холодные отповеди, что провинившегося трясло после них от отчаяния и стыда.