Майкл Бишоп - Сказки о воображаемых чудесах [сборник]

На них начали оборачиваться, но они слышали только собственный смех.

Попо — тот паренек — на следующее утро подъехал к «Мейзсон» на помятом, но исправном джипе марки «судзуки».

— Джамбо, — сказал он, пока Крейг забирался на соседнее сиденье. — Лес Джозани.

— Джамбо. Лес Джозани, — подтвердил Крейг пункт назначения.

Они прогромыхали из города (чем дальше они отъезжали от центра, тем запущенней дома им попадались). Попо каждые несколько секунд жал на клаксон, разгоняя велосипедистов: их тут были целые сотни. Крейг заметил, что тут, в отличие от его родины, никто не возмущался из-за того, что им приказывали расступиться. Попо ловко объезжал ямы, а те, которые объехать было невозможно, преодолевал осторожно и медленно. Почти все мужчины, что встречались им по пути, были одеты в легкие белые наряды и тюбетейки, но, чем дальше отъезжали они от города, тем слабее становилось арабское влияние. На женщинах были ярко окрашенные кикои, и на головах они носили непомерно огромные тюки и сумки. Школьницы в белых головных уборах и темно-синих туниках организованными толпами устремлялись в школы (последние скорее походили на скопление каких-то хозяйственных построек).

Между поселками до самой дороги простирались банановые плантации. Огромные связки зеленых фруктов нацеливались в небо, а под колесами джипа потрескивали коричневые листья, похожие на волокно рафии.

— Вы ищете обезьянку красный колобус? — спросил Попо, не отрывая взгляда от дороги.

— Я сказал тебе вчера вечером, — напомнил Крейг. — Занзибарский леопард. Я ищу леопарда.

— Нет леопарда тут. — Попо потряс головой.

— Я слышал, что их приручили знахари.

— Нет леопарда.

— А знахари, значит, есть?

Попо ничего не ответил. Они проезжали мимо очередной крошечной деревушки, и толпы детишек, слишком маленьких, чтобы ходить в школу, подбегали к джипу и махали Крейгу. Старики сидели под навесом, сделанным из высушенных пальмовых листьев. Дети кричали им вслед: «Джамбо, джамбо!» Крейг махал в ответ.

— В лесу Джозани… — медленно проговорил Попо, — обезьяна красный колобус. Только тут, на Занзибаре.

— Я знаю, — сказал Крейг, вытирая рукой потный лоб. — А леопарды? А знахари? Мне надо их найти.

— Нет леопардов тут.

Из Попо много не вытянешь, это было ясно. Когда он свернул с дороги, Крейг быстро схватил его за руку, но они всего лишь направлялись на парковку у леса. Он отпустил руку парня.

— Прости. Это я от неожиданности.

Попо медленно моргнул.

— Нет леопардов тут, — повторил он.

Гул двигателя лодки перекрывал любые звуки голосов. Вести беседу не стоило и пытаться, но шум не мешал Лифу время от времени жестами передавать короткие фразы о том, как сегодня жарко или как колышется вода за бортом.

Прочие — Карин, Анна, Кристин и Элисон — широко улыбались и кивали, хотя у последней улыбка получалась немного вымученной. Поездка на Тюремный остров уже превратилась для нее в пытку, а ведь плыть-то надо было всего каких-то полчаса. Элисон и по луже не могла пройти, чтобы у нее не началась морская болезнь. Когда деревянное судно в семь с половиной метров длиной подпрыгнуло на очередной волне и устремилось вниз, девушка резко наклонилась вперед и почувствовала, что содержимое ее желудка сделало то же самое, с той только разницей, что останавливаться на этом оно не собиралось. Ее вырвало, и она упала, ожидая, что сейчас ее накроет волной. Но этого не случилось: лодка с трудом взобралась на следующую волну и, недолго продержавшись на гребне, резко пошла вниз. Элисон застонала.

Датчанки оживленно щебетали на своем языке; судя по всему, им было очень весело. Подняв взгляд, Элисон увидела, как они улыбаются ей сверху.

— Все в порядке? — спросила одна из них, и Элисон едва сумела покачать головой.

— До острова уже недалеко, — сказала Анна, вглядываясь вперед, но лодка закачалась, поворачивая налево, и ее сбило с ног. Она приземлилась на колени к Элисон, которую снова стала одолевать тошнота.

— О Боже, — промычала она. — Я больше не могу.

— Теперь недалеко, — попытался успокоить ее Лиф, хотя его самого удивляло, почему они крутятся на месте; теперь нос лодки указывал в открытое море.

— Куда мы плывем? — спросила Анна, поднимаясь на ноги и не обращаясь ни к кому конкретно.

Теперь и Кристин спросила, что происходит, так как нос повернулся еще на несколько градусов левее. Теперь даже с большой натяжкой нельзя было сказать, что они направлялись к Тюремному острову.

— Куда вы везете нас? — прокричала она шкиперу — пареньку не старше восемнадцати, что стоял у руля, положив руку на регулятор двигателя.

Теперь они шли ветру навстречу, и с каждой седьмой или восьмой волной через борт перехлестывали брызги. Элисон начала плакать: слезы тихо текли по ее позеленевшим щекам, уголки рта потянулись вниз, образовав упрямую дугу, лоб решительно нахмурился, и она погрузилась в задумчивость.

Лиф неуверенно поднялся на ноги и спросил у парнишки, что же все-таки происходит. Юный шкипер безмолвно смотрел на горизонт.

— Мы хотим поехать на Тюремный остров. Мы заплатили вам. Куда вы нас везете?

Однако парень даже не смотрел на него. Лиф наклонился вперед, чтобы схватить его за руку, но тут его рывком оттянули назад. Это был другой африканец: до сего момента он сидел на корточках в носу лодки. Он жестами показал Лифу, что тот должен сесть. Пальцы его левой руки сжались вокруг короткой рукояти рыбацкого ножа.

— Сидеть, — приказал он. — Сидеть. — Он посмотрел на девушек: — Сидеть.

Африканец указал на деревянные скамьи. Все послушались. Теперь Анна тоже начала плакать, но не так тихо, как Элисон.

— Руки! — рявкнул юноша. Челюсти его сомкнулись вокруг ржавого разделочного лезвия, и он схватил Лифа за запястья. Куском бечевки он быстро связал ему руки за спиной; у девушек не хватило сообразительности, чтобы сбить его с ног, пока руки его были заняты и он был временно безоружен. До своих последних дней они жалели об этой упущенной возможности.

Анна и Кристин оцепенели от ужаса. Элисон уже была готова броситься в волны, полагая, что в самой воде вряд ли будет хуже, чем в лодке над водой. Судно все продолжало плыть наперерез волнам, и вскоре они все промокли до нитки из-за брызг. Лодка взбиралась на буруны и падала с них, взбиралась и падала. Элисон перегнулась через борт, и ее снова стошнило. Она надеялась, что ей станет лучше. Забавно, что даже страх смерти не отвлек ее от морской болезни.

Оказалось, рвота тоже не помогает. На самом деле ей стало только хуже (если это вообще было возможно), а когда лодка повернулась еще на несколько градусов левее и волны стали бить судну в бок, Элисон совсем стало плохо. Всякий раз, когда их узкий кораблик накренялся набок, ей казалось, что сейчас она окажется в воде — и снова она подумала о том, не сделать ли этого специально. Анна и Кристин плакали уже вдвоем, глядя попеременно то друг на друга, то на смертельно бледного Лифа. Элисон пыталась придумать оправдание своему прыжку за борт. По ее мнению, необщительность спутников сейчас была вызвана тем, что перед лицом невыносимого страха они поддались атавистическому инстинкту вернуться к изначальному делению на социальные группы. Они вряд ли попытаются ее спасти — так же, как они не стали бы спасать своих похитителей. Как давно они знакомы с ней? Двенадцать часов. Какая душевная связь могла возникнуть за столь короткое время? Едва ли очень уж надежная.