Майкл Бишоп - Сказки о воображаемых чудесах [сборник]

— Водород, — сказал Хэвиланд Тафт.

— Вот именно, — подтвердила Защитник. — Целый экземпляр нам раздобыть так и не удалось, но, сложив кусочки вместе, мы поняли, как устроены эти существа. Они могут самостоятельно вырабатывать электрический ток. Вбирают в себя воду и производят своего рода биологический электролиз. Кислород выводится в воду или в атмосферу, и организм движется на этой воздушной струе. Водород же наполняет их капсулы и поднимает над морем. Когда они желают вернуться обратно, то приоткрывают верхний клапан — вот, посмотрите, это он, — и весь газ вылетает, и огненный шар погружается обратно в воду. Внешний покров у них из очень прочной кожи. Они медлительны, но умны. Порой они прячутся за облаками и сверху нападают на ничего не подозревающие гидропланы. Вскоре, к своему ужасу, мы обнаружили, что размножаются они столь же быстро, сколь и дредноуты.

— Звучит весьма интригующе, — отозвался Хэвиланд Таф. — Осмелюсь предположить, что с появлением огненных шаров воздух вы потеряли так же, как до этого лишились моря.

— В той или иной степени, — признала Кефайра. — Наши дирижабли были чересчур медленными, и мы не стали ими рисковать. Мы попытались как-то наладить дело, посылая их караванами, под охраной автолетов и гидропланов, но даже этот план провалился. Утро Огненного Рассвета… Я была там, командовала девятиорудийным гидропланом… это было чудовищно…

— Продолжайте, — сказал Хэвиланд.

— Огненный Рассвет, — пробормотала она без всякого выражения. — Мы… всего там было тридцать дирижаблей. Тридцать! Огромный караван под защитой дюжины вооруженных гидропланов. Путь был долгим: от Новой Атлантиды к Сломанной Руке. Так называется одно крупное скопление островов. Ближе к рассвету второго дня, когда восток только начал окрашиваться красным, море под нами стало… бурлить. Как кастрюля, в которой закипает суп. То были они — выбрасывали кислород и водород, поднимались в воздух. Тысячи их, Таф, тысячи. Море бешено вспенилось, и они вставали, эти черные тени, шли на нас — со всех сторон, насколько хватало глаз. Мы ударили по ним: лазером, разрывными снарядами, всем, что было под рукой. Словно само небо было охвачено пламенем. Все эти штуки чуть не лопались от водорода, а воздух опьянял, так насыщен он был кислородом, который они выбрасывали. Мы назвали то утро Огненным Рассветом. И это было ужасно. Повсюду крики, пылающие шары, обломки наших дирижаблей падают в воду, тела охвачены пламенем. А внизу поджидали дредноуты. Я видела, как они хватали упавших пловцов; эти бледные щупальца обвивались вокруг них и утягивали на дно. В битве уцелели четыре гидроплана. Четыре. Мы потеряли все дирижабли, всех членов экипажей.

— Какая мрачная история, — сказал Таф.

В глазах Кефайры Квей появилось затравленное выражение. Она механически поглаживала Глупость; губы ее были плотно сжаты, а взгляд не отрывался от экрана, где первый огненный шар парил над опрокинутым трупом «Духа Водолея». Наконец она заговорила снова:

— С тех пор жизнь превратилась в непрекращающийся кошмар. Мы потеряли моря. Три четверти Намора истерзаны голодом и находятся на грани гибели. Только на Новой Атлантиде еще есть запасы еды, так как лишь там широко практикуется обработка земли. Защитники продолжают войну. «Лезвие Солнца» и два других космических корабля пришли на помощь: сбрасываем бомбы на колонии этих тварей, осыпаем их ядом, эвакуируем жителей мелких островов. С помощью автолетов и быстроходных гидропланов мы поддерживаем кое-какие контакты с отдаленными островами. И, конечно, у нас есть радио. Но мы едва держимся. За последний год перестали поступать сигналы с двадцати островов. В четверти случаев мы отправляли патрули справиться, что же произошло. Те, что вернулись, сообщали об одном и том же: горы гниющих на солнце трупов. Дома в руинах. Копуны и ползунки обгладывают тела. А на одном острове нашли кое-что еще. Нечто еще более ужасающее. Остров звался Морской Звездой. Этот крупный портовый остров заселяли почти сорок тысяч человек, но затем торговля резко прекратилась. Все были ужасно потрясены, когда Морская Звезда не вышла на связь. Переходите к следующей записи, Таф. Давайте же.

Таф понажимал на подсвеченные клавиши пульта.

Нечто мертвое лежало в сине-фиолетовых прибрежных песках.

Это был всего один кадр. У Хэвиланда Тафа и Защитника Кефайры Квей было довольно времени, чтобы как следует изучить мертвое тело, распластавшееся во всем великолепии гниения. Вокруг него рассыпались, словно мусор, трупы людей. На фоне того, что лежало рядом, они казались совсем крошечными. Бездыханное нечто по форме напоминало перевернутую чашу размером с дом. Его кожистая плоть, успевшая растрескаться на солнце и покрытая гноящимися пустулами, была пятнисто-зеленой. Вокруг него, как спицы от колеса, распластались по песку отростки — десяток перекрученных зеленых щупалец с бело-розовыми ртами в складках и вперемешку с ними — десять конечностей, жестких и застывших на вид, черных, с выступающими суставами.

— Ноги, — с горечью промолвила Кефайра Квей. — До того, как его убили, оно ходило, Таф. Мы нашли только один экземпляр, но этого было достаточно. Теперь мы знаем, почему замолкают наши острова. Они выходят из моря, Таф. Подобные ему существа. Большие, маленькие, разные — они, как пауки, передвигаются на десяти ногах, а щупальцами хватают жертв и пожирают. Панцирь у них толстый и твердый. Одним разрывным снарядом или вспышкой лазера их уже не взорвешь, это вам не огненные шары. Теперь вы понимаете. Сначала море, потом воздух, и вот — земля. Земля. Они выбегают из моря тысячами, заполняя берег подобно волнам ужасного прилива. Только на прошлой неделе они захватили два острова. Они намереваются стереть нас с лица планеты. Без сомнения, кое-кто из нас выживет, найдет прибежище высоко в горах Новой Атлантиды, но это будет жизнь недолгая и исполненная мук. И длиться она будет до тех пор, пока Намор не обрушит на нас что-нибудь еще, какое-нибудь новое порождение кошмарного сна.

В ее голосе прорывались истерические нотки.

Хэвиланд Таф выключил пульт, и экран погас.

— Успокойтесь, Защитник, — сказал он, повернувшись к ней. — Ваши страхи объяснимы, но нет никакой нужды бояться. Теперь я лучше понимаю, что происходит. Бедствие, постигшее вас, ужасно — в этом нет никаких сомнений, — но надежда есть.

— Вы все еще полагаете, что сможете нам помочь? Один со своим кораблем? Не подумайте, что я отговариваю вас; ни в коей мере… Мы ухватились бы и за соломинку… Но…

— Но вы не верите мне, — сказал Таф с легким вздохом. — Сомнение, — обратился он к серому котенку, поднимая его в своей огромной белой ладони, — как же удачно я тебя назвал.