Константин Вайт - Дух города

«Не за что», — раздалось у меня в голове.

«Ну вот», — подумал я как-то отстранено, — «теперь я его слышу».

Домой не хотелось. Как представлю пустую квартиру — сразу в дрожь бросает. Кто-нибудь на моем месте напился бы, и, возможно, Андрей именно так и поступит. Но у меня есть понимающая мама, рядом с которой мне до сих пор уютно. Я позвонил, и поехал к ней в больницу. Было еще не очень поздно, часов десять вечера. Мы попили чай в мамином кабинете и я, надев белый халат, пошел побродить по отделению. Меня здесь все знали. Мама тут работает уже лет пять. Раньше работала в другой больнице, а тут стала заведующей отделением. Но дежурства никто не отменял, и я раньше достаточно часто приезжал к ней. Делал свои уроки, а в оставшееся время помогал, чем мог. Мне все было интересно. Помочь взять кровь, отнести анализы, сделать перевязку. Все это я умел уже в десять лет. Няни у нас никогда не было, и, волей-неволей, я в детстве много времени проводил в больнице.

Я спокойно зашел в процедурный кабинет. В голове зрела мысль: попробовать помочь особо тяжелым больным. Сегодняшний опыт лечения надо бы закрепить. Я ничего не теряю, а вытащить человека из-за грани, — это очень важно. Перетянув руку жгутом, я провел все необходимые операции по забору крови, и вскоре у меня на руках было три шприца с драгоценной жидкостью. Свет в палатах уже был потушен, но у особо тяжелых пациентов всегда горели ночники. Этого освещения мне вполне хватало, чтобы заняться осмотром и нелегальным лечением.

Подходя к каждому больному, я смотрел на него, переключив свое зрение. Как оказалось, это очень полезное умение. Я видел черные кляксы по всему телу больного, и понимал, сколько именно надо влить крови, чтобы человек пошел на поправку. Откуда у меня были эти знания, я не знал, но четко чувствовал ту грань, то количество крови, которое надо дать пациенту. Вот тут 10 миллилитров, чувствовал я, — и человек пойдет на поправку, а если влить пятнадцать или двадцать, это ситуацию не изменит. Скорость лечения, конечно, возрастет, но не очень сильно, получается только лишний расход драгоценной субстанции. Также я четко ощущал тот минимум, который необходим каждому из моих невольных пациентов, чтобы преодолеть некий порог, — и начать выздоравливать. Я понимал, что могу поставить на ноги сразу 3–4 человека, влив им достаточное количество своей крови, но на этом моя кровь закончится, а набирать еще не хотелось бы. Все-таки, кровь в моем организме не бесконечна. Я решил: пусть будет больше пациентов, но не так интенсивно.

К тому же тут встает еще вопрос конспирации. Если вдруг пациент моментально излечится, это не может не привлечь чье-нибудь внимание. А вот этого мне хотелось бы избежать.

И еще, я обнаружил, что могу одной только силой мысли воздействовать на черноту в организме больного, слегка разгоняя ее по телу, после чего собственное свечение пациента растворяло небольшие кусочки черноты. Так же я мог оперировать своей кровью, попавшей в организм пациента. Я мог ее разгонять и замедлять, а также направлять на наиболее проблемные участки, чтобы ускорить выздоровление. Это давало мне возможность существенно экономить на дозах, направляя свою кровь непосредственно в самый очаг заболевания. На лечение ушел примерно час, и я ужасно вымотался. Потратив, наверное, 200 миллилитров своей крови. Хватило меня где-то на десяток человек. Дальше пришло понимание, что еще чуть-чуть, и я прямо тут потеряю сознание. Манипуляции с кровью и золотым свечением, оказывается, сильно выматывают.

Было грустно осознавать, что еще осталось очень много людей, нуждающихся в моей помощи, и это только в этом отделении. А сколько их по всему городу, а сколько по всему миру! Но я чувствовал, как силы покидают меня, и дело было не только в том, что я выкачал из своего организма некоторое количество крови. Судя по всему, отслеживание процесса «другим» зрением и направление лечения в нужную сторону требуют большого расхода энергии. В итоге, дойдя до комнаты персонала, я упал на кровать и уснул мертвым сном. Этой ночью, к счастью, никаких снов мне не снилось. Но проснулся я все равно опять усталым и разбитым.

Смена заканчивалась в восемь утра. В семь, по привычке, я уже был на ногах, и пил чай с мамой и сестрами.

— Как прошло дежурство? — поинтересовался я.

— Отлично, отлично, Сашенька. Никто не умер, срочных вызовов не было. Мне даже удалось немного подремать, — она взъерошила мои волосы, — давай пить чай и поедем домой.

Когда мы ехали, я, хоть и усталый, успел обратить внимание на нити света, которые пронизывали все метро. Как в организме Андрея, и всех моих ночных пациентов. Где-то попадались серые пятна, где-то совсем черные. Это было красиво и завораживающе, но, чем дальше мы уезжали от центра города, тем тоньше и тусклее становились нити света. Все метро представлялось мне одним очень больным пациентом.

Всю субботу я отсыпался и экспериментировал с открывшимися способностями. Я рассматривал свою руку «особым» зрением — и видел светлые нити, которые слегка пульсируют. Когда я подобным образом посмотрел на маму, то увидел у нее на висках серые пятна. Мне удалось их разгладить, и мама улыбнулась.

— Представляешь, головная боль вдруг прошла, — поделилась она со мной. Это подняло мое настроение. Все такие приятно сделать что-то хорошее близкому человеку. Да и радовало, что я наконец-то могу видеть нити света, и с толком использовать свои новые умения.

Ближе к вечеру я решил отправиться в метро. Надо учиться пользоваться своими новыми возможностями. Встав в самом конце перрона, там, где нити светились особенно сильно, я приложил свою руку к стене, и представил дверь. Я долго думал, куда открывать дверь, и решил открыть ее в Археологический музей, в кабинет, в котором мы встречались с Алей. Очень мне хотелось с ней поделиться своими успехами. Если, конечно, у меня получится.

С первого раза ничего не вышло. Но я почувствовал, как под моей рукой гранит стены стал меняться. А потом это ощущение оборвалось. Второй раз приложив руку к стене, я мысленно направил на стену нити света, идущие из моей руки. Я видел с закрытыми глазами, как они обволакивают стену и постепенно, очень медленно, проступает сначала контур, а потом и сама дверь. Я открыл глаза. Дверь была на месте. Маленькая, узкая, но настоящая. Я еще раз провел по ней рукой и, несмело дернув ручку, открыл.

«Ты все делаешь правильно», — раздался в моей голове мягкий голос и, чуть пригнувшись, я шагнул вперед, закрыв за собой дверь.

Я оказался именно в том кабинете, который себе представлял. В комнате горел свет, но никого не было. Я сел на пустой стул. «Подожду немного», — подумал я.