Михаил Савеличев - Черный ферзь [litres]

– Ловко, – согласился Сворден.

– Береги уши, солдат, – сказал Навах.

Сворден отыскал пару резиновых шариков, которые отрезали его от лязгающего мира почти непроницаемой стеной тишины.

Башня содрогнулась.

Сидя внутри бронированной банки можно только представлять, как орудия отплюнули стальные болванки концентрированного разрушения Мост, как, подчиняясь лишь умозрительным законам баллистики, в которых замкнутый на себе мир почему-то на самом деле выворачивался наизнанку, эти плевки главного калибра полумертвого дасбута приближаются к ажурным конструкциям оружия возмездия, и уже ничто не предотвратит превращение плода извращенной мысли материковых выродков в пылающий шар, где без следа испаряется колоссальное сооружение.

– Промах! – скорее понял по раззявленному в крике рту Наваха, чем услышал Сворден.

Он торопливо выковырял резиновые шарики, но уши тотчас переполнил остаточный гул залпа, как будто нечто огромное и злобное куском скалы стучало в башню, желая выгнать спрятавшихся там карликов.

– Промах!!! – еще сильнее заорал Навах, теперь уже на самом деле перекрывая гул. – Заряжай!!!

– Кехертфлакш! – Сворден рванул рычаги подачи снарядов. – Целься точнее, выродок!

Но Навах вряд ли его услышал, склонившись над колесами баллистического расчетчика. Его пальцы вцепились в крючки машинки и принялись ловко вращать колеса, выискивая ошибку в расчетах.

Залп!

Навах не отрываясь смотрел через наводчик на Мост, пытаясь разглядеть происходящее в огненном хаосе взрывов.

Черно-багровое облако расползалось вдоль обросших мочалом конструкций, и те тут же вспыхивали разноцветными брызгами, распространяя очаги пожара по всему сооружению.

Туча разошлась, огонь погас, лишь обугленная нить продолжала соединять два берега Блошланга.

– Ну что там?! – Сворден еще не отошел от грохота залпов.

Навах пожал плечами:

– Посмотри сам.

Сворден принялся выдираться из узкой щели заряжающего.

После прогорклого воздуха башни, пропитанного пороховым выхлопом главного калибра, который не смогли погасить ни система отводов, ни вентиляция, свинцовый привкус атмосферы казался изысканной добавкой к аппетитному блюду – не имеющей никакого отношения к съедобному, тем самым оттеняя его вкус. Даже запах пожарища ненавязчиво вплетался в остаточную вонь атомных пожарищ тонкой нотой слаборадиоактивных элементов химической матрицы.

Порывы ветра взметали черные тучи обгорелого мочала, и они парили над Блошлангам. Тяжелые частицы пепла опускались к воде, становясь похожими на сгинувших крылатых обитателей леса, высматривающих в мутной воде рыбешку. Мелкие же вились мошкарой, выбирающей жертву для кровопийства.

Чем ближе дасбут приближался к Мосту, тем заметнее становились следы давних боев. Пологие подступы к сооружению усеивали останки древней бронетехники. Имперские отметины выдавали ее принадлежность материковым выродкам, и это казалось странным – допотопные баллисты и танки в последнем рывке стягивались к Мосту, и не трудно догадаться – именно Мост цель их последней атаки.

Огромные бетонные опоры, держащих нить Моста, изъели шрамы прямых попаданий, будто танки плевались учебными болванками. Здесь же валялись куски не взорвавшихся ракет, похожие на выпотрошенные рыбьи туши.

Даже по прошествии кехертфлакш сколько знает времени из мертвого поля боя не выветрилась ярость бесчисленных атак. Ясно представлялись волны атакующей бронетехники, от скопления которой земля должна была шевелиться как живая, а грохот орудий и лязг железа плотно наполнять воздух, превращая его в мутный студень.

Кое-где бронетехника обросла все тем же мочалом. Некоторые танки и баллисты выглядели вскрытыми огромным консервным ножом – торопливо и неряшливо, лишь бы добраться до аппетитного содержимого. Но в большинстве своем техника казалась нетронутой, будто экипажи трусливо ретировались с поля боя, оставив оружие неведомому победителю.

Сворден даже сплюнул от презрения – чего еще ждать от материковых выродков! Наверняка драпали так, аж пятки сверкали!

– Что же здесь произошло? – спросил Навах. Вопрос, понятное дело, к Свордену не относился, ибо тот, по мнению кодировщика, вряд ли мог претендовать на особую осведомленность о делах в низовьях Блошланга.

Впрочем, Сворден счел необходимым ответить:

– Боевой дух материковых выродков как всегда оказался на такой высоте, что им не удалось до него достать. Пришлось позорно драпать. Но дух остался, – не кехертфлакш какое остроумие, хотя кодировщик скривил губы – то ли выдавливая ухмылку, то ли маскируя презрение, а может и то и другое вместе.

– Вы, окажись здесь, несомненно почли долгом положить жизнь во славу Дансельреха, – ответил Навах.

– Очко бы не сыграло, – сказал Сворден. Все-таки Навах – мутный человечек, почти таким же мутный, как вода в Блошланге.

– А зачем? – Навах повернулся к Свордену. – Зачем все это?

– Во славу Дансельреха, – ответил Сворден, не уступая пристальному взгляду кодировщика.

– И что такое эта “слава Дансельреха”? – поинтересовался Навах с усмешкой, настолько кривой, что у Свордена зачесались кулаки слегка ее подправить парой зуботычин. – Жрущее и пьющее Адмиралтейство в то время, как вы подыхаете в безумных десантах на материк? Уверяю тебя, эти ублюдки не поперхнутся, узнав, что очередной дасбут не вернулся на базу. И спасательную экспедицию не пошлют за твоими гниющими останками! Они лучше еще десяток дасбутов заложат на стапелях, да наскребут по трюмам еще сотню таких же отморозков! – Навах не на шутку распалился. Наверное, ему казалось, будто каждое сказанное им слово бронебойным снарядом гвоздит позиционные убеждения Свордена, принуждая того к моральной сдаче.

– Мне плевать, – сказал Сворден и даже наглядно продемонстрировал – как именно. – Мне плевать кто и что там делает в Адмиралтействе. Мне плевать кто из нашей крови там кроит себе лычки, нашивки и ордена.

– Зато мне не плевать! – Красные пятна бешенства проступали на коже Наваха.

– Конечно, – кивнул Сворден. – Тебе не плевать. И хочешь знать – почему? Потому что ты из той же гнусной породы, которая судит о мире только по тому, как этот мир прохаживается по ее заднице. Отвесили тебе пинка, и мир сразу стал невыносимо плох, будто только в твоей заднице и сосредоточены все его достоинства, – Сворден сгреб Наваха за воротник и притянул к себе, чтобы прорычать в мерзкую рожу: – А я не хочу жить в твоей заднице, понял, урод?

– Это у вас в крови, – с ненавистью процедил кодировщик. – Если бы не Флакш, вы бы все равно отыскали себе грязную лужу по душе… или устроили флакш на планете…