Иван Миронов - Высшая каста [litres]

– Да и хрен бы с ними. Шарлатаны и сатанисты изобретают сверхчеловеков и их обслугу. О дивный новый мир!

Генеральский кортеж забрал друзей в условленном месте, и уже через полчаса они поднимались на лифте в новую квартиру Красноперова в Доме на набережной, что на улице Серафимовича.

Бывшая пятикомнатная квартира Жукова потрясала своей помпезной роскошью. Прихожая встречала гостей растительными витражами из эпоксидной смолы, окутывавшими огромное зеркало венецианского стекла. Просторная гостиная, как ковром, устлана мраморной плитой с нетронутым природным рисунком, разбегавшимся от нежно-молочного до насыщенно-трюфельного оттенков. Центральную стену украшал каминный портал из оникса, обвитого бронзовой виноградной лозой, оставшееся пространство занимали пустые книжные стеллажи, обрамленные резным багетом. Стена напротив представляла собой массивное панно из продольных спилов вековых деревьев, возле которого расположился широкий диван, обтянутый оливкового цвета кожей рептилий. На кухне по центру возвышалась островная барная стойка, обложенная каким-то редким синеватым камнем. И в вышине причудливыми огнями переливалась люстра с подвесками из цветного стекла. Здесь же стояли высокие бархатные кресла богатого винного оттенка. На стойке в серебряном ведре томились во льду несколько бутылок игристого и литр заморской водки, а рядом с ним икорка, рыбка, пармезан и прозрачные листики хамона. Стол сервировала горничная средних лет в накрахмаленном переднике, окинувшая их строгим, почти осуждающим взглядом.

– А гости где? – Мозгалевский засунул в рот кусок балыка.

– Не будет никого. Своим кругом, – все еще не мог согнать озабоченность с лица Красноперов. – Вика уже на подъезде. Давай бахнем.

– За твои царственные хоромы, – Мозгалевский выпил. – Суженая твоя уже видела?

– Нет еще, – крякнул генерал, откушав водки. – Это мой сюрприз на помолвку. Знаешь, я в свои сорок девять будто новую жизнь начинаю. Жил, словно примеривался, разминался, рисовал на полях и мысли-черновики, и мечты-черновики; комкал, зачеркивал, а поверх них малевал такую же чушь. А сейчас, да по мелованному листу, да золотым пером, да изящными буковками…

– Дай-то бог, – вздохнул Мозгалевский. – Ты, кстати, помнишь, что этой ночью меня арестуют при твоем непосредственном участии?

– Поверь мне, на месте Жукова я бы лучше застрелился, чем вписался в этот заговор. Но это история и решать уже не нам.

– Легко говорить, когда выбирать не приходится, – Мозгалевский обмакнул товарища испытующим взглядом.

Генерал хотел возразить, но в дверь позвонили, и, подхватив букет, он вприпрыжку поспешил открывать дверь. Из прихожей раздались восхищенные возгласы, счастливый смех, и через пару минут сияющая от восторга Виктория впорхнула на кухню.

– Боже, как здесь красиво! Как безумно красиво! – она крутила головой во все стороны и даже не сразу заметила Мозгалевского, а заметив, распахнула объятия.

– Вовочка, как же я рада тебя видеть, – Вика чмокнула Мозгалевского в щеку. – Вы решили отметить новоселье?

– И не только, – генерал интригующе улыбнулся возлюбленной.

– Как же это мило, мальчики. Хочу шампанского!

Красноперов хлопнул пробкой, и бокалы заиграли искрящей пеной.

– За наш новый дом, – улыбнулся генерал и обнял Вику.

– Ура! – выпалила девушка, сделав жадный глоток. – Я такую красоту видела только в Версале и в Эмиратах у парня моей подруги, он заместитель начальника пенсионного фонда в Туле.

– Нищая родина безумной роскоши, – съежился Мозгалевский то ли от водки, то ли от сказанного.

– Не гунди, Вовочка. Красиво жить – это целое искусство, и дело здесь не только в деньгах, – жеманно возразила девушка.

– Вика, – Красноперов торжественно прервал философствование возлюбленной. – До нашей встречи мне казалось, что жизнь износилась, воздух выдохся, чувства истлели, мечты протухли. Но благодаря тебе я впервые услышал трепет сердца. Ты словно отменила закон тяготения, бременем суеты и забот приколачивающий меня к земле. Каждый миг с тобой – это стремительный взлет в бездонную высь. – Красноперов запнулся, вспоминая зубренную накануне речь. – Женщина в нашей судьбе – это камень на шее или крылья за спиной. И ты… Короче, милая, в этой жизни я, кроме тостов, ничего не говорил. А еще волнуюсь, – Красноперов вынул из кармана пиджака изящную коробочку. – Будь моей женой. Единственной и самой любимой женщиной до конца жизни.

– Ой, Витенька. – Моргая глазами, полными слез, девушка открыла коробочку, тут же примерив кольцо с массивным бриллиантом. – Оно потрясающее!

– Так ты согласна? – сам едва сдерживая слезы, еле вымолвил генерал.

– И прямо всю жизнь ты готов меня терпеть? Честно, честно? – Мешая рыдания со смехом, она бросилась в объятия Красноперова. – Конечно, согласна.

Девушка перевела дыхание и осушила бокал:

– А Володя стоял себе такой хмурной, как будто бы и не знал. Вот артист!

Георгий Константинович проснулся в восьмом часу на рублевской даче в добром здравии и бодром расположении духа. После легкого завтрака на служебном ЗИСе он направился в министерство, наслаждаясь переливами соснового бора в нежных лучах утреннего июньского солнца. Прибыв на Знаменку, он неспешно поднялся в служебный кабинет. Не успел маршал усесться в рабочее кресло, как ему был подан душистый азербайджанский чай в серебряном подстаканнике и с дольками лимона на блюдечке императорского фарфора. Сделав пару глотков, маршал откинулся в кресле и нажал селектор, по которому тут же ответил адъютант.

– Слушаю, Георгий Константинович.

– Петя, пригласи ко мне машинистку.

– Товарищ Климова болеет. Я могу отправить за ней машину или вызвать замену.

– Давно болеет? – прокряхтел в трубку маршал.

– Со вчерашнего дня. Так мне вызывать другую машинистку?

– Пока не надо. – Жуков с досадой выключил селектор.

«Вот сучка эдакая! Пользуется моим расположением. Знает, что не выгоню. Дура дурой, а неприступна, как Брестская крепость. Может, замуж хочет. – Маршал мечтательно причмокнул. – А почему бы и нет? Дочки уже взрослые, жене – квартиру и содержание. После смерти Сталина партийная мораль уже не в моде».

От сладострастных грез замминистра обороны отвлекла требовательная трель кремлевской вертушки.

– Жуков слушает, – маршал осторожно процедил в трубку.

– Жора, ты чего такой мрачный? – задорно покатилось с другого конца провода.

– Горячо приветствую, Лаврентий Павлович, – бодро прочеканил Жуков. – Очень рад слышать, дорогой. Как у тебя дела?

– Справляемся. Утихомирили немчуру. Не могут они жить мирно без наших танков. Сейчас вроде успокоилось, но враги не дремлют, нужны жесткие показательные зачистки. Ну, это все лирика. Мне ночью звонил Хрущев. Сегодня срочно собирается пленум ЦК по вопросу антипартийной деятельности Игнатьева.