Джанет Эдвардс - Телепат

— Успокойся, Рофэн, — вмешался Лукас. — Признание в том, что тебе нравится Внешка, не очернит твое имя. Любой ударник хоть раз нарушал правила улья, касающиеся поведения и исследования заброшенных мест. Лотерея специально отбирает в ударную группу тех, кого привлекают риск и опасность.

— А-а. — Рофэн заметно расслабился. — Просто родители предостерегали меня никому не рассказывать об Обществе бродяг. Как-то в школе я сболтнул о походах. Невыносимо было выслушивать глупости, которые дети говорили о Прасолнце, но то, как учитель посмотрел на меня… — Он вздрогнул. — В общем, в Обществе бродяг нас тысяч пятьдесят. Во Внешний мир выходим группами на день, неделю, бывает сразу на несколько недель. Там наверху много тропинок.

— Невероятно, — восхитился Адика. — Я даже не знал о существовании Общества бродяг.

— А я знал, — сказал Лукас. — Импринтинг тактического командира включает в себя подробности обо всех известных диверсионных и нонконформистских группах. Улью невыгодно, чтобы население подавало заявки на перемещение куда-нибудь в иное место, поэтому он ограничивает информацию о других ульях и не поощряет проявления интереса ко Внешке. Суть заключатся в том, чтобы все в буквальном смысле верили, будто их родной улей и есть весь мир. — Он улыбнулся Рофэну. — А это значит, что Общество бродяг, теоретически, относится к классу нонконформистских групп, но на деле его существование приносит улью пользу. Оно помогает тем, кто испытывает психологическую потребность в большем пространстве и контакте с природой, чем можно получить в парках улья. Также оно предоставляет полезный круг людей, из которых лотерея потом отбирает кадры для обеспечения улья наружными работниками.

— Многие члены Общества бродяг работают во Внешке, — заметил Рофэн. — Я думал, что по итогам лотереи и сам стану наружным работником.

— Очевидно, улью не нужно, чтобы Общество бродяг распространяло информацию о Внешке основной массе населения, — продолжил Лукас. — Предполагается, что члены Общества должны скрывать свое постыдное хобби и не вербовать новых рекрутов внутри улья. Любой, кого они повстречают во Внешке, сразу же определяется как человек с нонконформистскими наклонностями, а следовательно, свой. Общество бродяг не раз пыталось завербовать меня, когда я был в загородных парках.

— Что это за загородные парки? — спросил Адика.

— Существует множество выходов из улья, ведущих к одному из десяти внешних парков, — ответил Лукас. — Ты наверняка видел их из окна самолета, когда мы летели в Футуру.

— Нет, — сказал Адика. — Это ты настаивал на том, чтобы снять занавесь с окна. А я был занят своими мыслями на другом конце самолета.

— В общем, мой импринтинг содержит в себе информацию как об Обществе бродяг, так и о загородных парках, — продолжил Лукас. — И когда я вышел из лотереи, меня заинтриговало само понятие наружных парков, вот я и отправился взглянуть на них. Потом я несколько раз возвращался туда, чтобы полюбоваться небом, особенно ночью. — Он засмеялся. — Если я задерживался во Внешке, ко мне подходили люди в тяжелой обувке и украдкой шептались, как они любят открытые сельские местности и само Общество бродяг. Я им все время отвечал, что мне нравится сидеть на скамейке в загородном парке, но я не горю желанием отправиться в поход через пустыню.

Адика покачал головой.

— Итак, нам очень повезло, что кто-то из вас знаком с условиями Внешки, но остальным придется акклиматизироваться. Поскольку Лукас знает ту местность, ему не понадобятся наши учебные экскурсии.

— Но я с удовольствием пойду с вами, — откликнулся Лукас.

— Я так и подозревал. — Наконец Адика повернулся ко мне. — Эмбер, как ты относишься к тому, чтобы присоединиться к нам на парочку учебных экскурсий во Внешке?

— Не в восторге.

На самом деле я имела в виду, что эта идея пугает меня до чертиков, и лучше утонуть в корыте со слизью, чем выйти во Внешний мир, где меня достанет Прасолнце.

— Ударная группа должна быть в состоянии ориентироваться там настолько, чтобы преследовать цель, — пояснил Адика. — Но тебе на время всех экскурсий можно закрыть глаза.

Я не сказала ни слова. Даже закрыв глаза, я не избегу участи поджариться. Лучше останусь внутри улья, в целости и сохранности.

Похоже, Адика смирился, что не переспорит меня, и повернулся к ударной группе.

— Продолжим занятие по плаванию.

Я отправилась сменить купальник на обычную одежду. Когда я показалась из раздевалки, меня уже поджидал Лукас. Пока я шла к своей квартире, он шагал рядом, не обращая внимания на язык моего тела, ясно дававший понять, что компании не рады.

— Тебя пугает сама мысль выйти во Внешний мир.

Я промолчала.

— В улье Футура с тобой все было нормально.

— То было внутри улья, Лукас. Не снаружи. Я думала, ты у нас как бы очень умный.

— И в самолете ты хорошо продержалась, — заметил Лукас.

— Повторюсь, то было внутри, и даже тогда мне пришлось нелегко. Мы можем не говорить сейчас об этом?

Я добралась до квартиры и вошла внутрь. Протеиновая зараза по имени Лукас неотступно следовала за мной.

— Эмбер, влиянием общества улей удерживает людей от вылазок во Внешку. В школах позорно проявлять интерес к Внешнему миру, и детей нарочно кормят мифами об опасности Прасолнца. И в сказках этих столько же правды, сколько в словах о том, что все носачи — телепаты. Выйди туда хоть раз или прочти о ней мои мысли, и ты поймешь, как там прекрасно.

— Я уже была там, Лукас! Я выходила во Внешку, когда была совсем ребенком. Я испугалась и больше никогда туда не сунусь. А теперь убирайся из моей квартиры, или я позову ударников, и они вышвырнут тебя вон!

Я вбежала в спальню и захлопнула дверь.

Через два дня мы с командирами групп встретились в зале номер четыре. Лукас сидел прямо напротив меня, и чтобы не смотреть на него, я уставилась на середину стола.

После моей вспышки в ответ на предложение устроить вылазку во Внешку Лукас посоветовал Адике отказаться от его плана и предупредил всех в отряде не упоминать при мне о Внешнем мире. Это означало, что о нем не говорили, но думали, не переставая.

Хуже всех был Лукас. Он беспрестанно тревожился о силе моей реакции и рылся в записях в поисках любой информации о моем выходе во Внешку. Даже попытался позвонить моим родителям и расспросить их об этом, что привело к первой в серии впечатляющих ссор, которые…

Нет, я не должна позволять себе думать об этом, иначе снова расстроюсь. Я заставила себя сосредоточиться на разговоре.

— Со времени нашего чрезвычайного вмешательства в районе 600/2600 ничего не произошло, — доложил Лукас. — Никаких тревожных сигналов, никаких странностей. Абсолютно ничего.