Сергей Синякин - Книга о странных вещах [сборник]

На смуглом лице старшины Серафима Николаева явственно проступала усталость, делая лицо осунувшимся и словно бы пыльным. Он наклонился, застегивая карман на колене камуфлированных штанов, встал, крепко пожал мою руку и прошел в глубину подвала, где были сооружены импровизированные нары, на которых спали бойцы. Найдя свободное место, он лег на спину и вскоре уже спал, даже не дождавшись моего ухода.

Дневальный на входе лениво глядел на меня.

Я подошел и еще раз внимательно посмотрел в усталое лицо старшины. Попрощавшись с дневальным, вышел на улицу. Развалины домов в быстро сгущающихся сумерках выглядели неуютно. Небеса были затянуты тучами, и на город падал мелкий дождь. Чего-то не хватало в городе, я не сразу догадался даже, чего именно. В городе не хватало жизни. Ни музыки, ни голосов, даже лая собак не слышно. Только треснет где-то вдалеке сухой выстрел или автоматная очередь изредка резанет тишину.

Серафим Николаев был прав. Богу все равно, кто и каким образом погибнет в этой проклятой и никому не нужной войне. Поэтому он и посылает меня каждую ночь, чтобы забрать души убитых. А сюда я отправился днем, чтобы еще раз увидеть живым этого бесстрашного старшину. Помню, я очень удивился, когда увидел его там, в Шалях. Как мне показалось, он не слишком поразился моему появлению, не испугался, хотя другим было очень не по себе. Некоторое время я наблюдал за удивившим меня человеком. Он мне понравился, более того — я его возлюбил и держал против своего сердца. Трудно было даже представить, чтобы один человек мог спасти столько других людей. Там, наверху, о нем легенды слагать стали. Кое-кто даже поговаривал, что… Сами знаете, что в этих случаях говорят. И именно поэтому я сегодня спустился в Грозный. Не то чтобы слишком уж поверил сплетням, но захотелось в последний раз на него посмотреть. Он ведь прав, этот старшина, сегодня его имя уже занесли в черные списки Рока. Кто знает, что там будет дальше — привратник Петр уже стар и устал от своей вечной работы.

Может, поэтому, а скорее всего, просто так — зря говорят, что у Ангелов нет чувств, мне вдруг очень захотелось увидеть это усталое и спокойное лицо еще раз, пока в карих глазах старшины усмешливо дрожит мысль, а душа его еще не свивается в тонкий белый жгут, устремляясь в высоту к моим распростертым крыльям.

Звонок застал Сергея Николаевича Кизимова врасплох.

Нога плохо слушалась, поэтому прошло некоторое время, прежде чем он добрался до прихожей и открыл дверь. Квартира сразу же наполнилась голосами — от петушиного задиристого тенора Вики Лемасова до севшего баска Антона Невзгоды.

— Ну, старшина, совсем ты форму потерял! — шутливо отметил сержант Карамышев. — Животик обозначаться стал! Совсем физическую подготовку забросил!

Кизимов был бывшим старшиной, теперь он числился инвалидом второй группы, кем еще может быть бывший разведчик, которого с ранениями головы вытащили в бессознательном состоянии из Гудермеса через Моздок в Россию и который полтора месяца провалялся в госпитале имени Бурденко, даже не заметив, что ему сделали две сложнейших нейрохирургических операции.

Но поправлять Карамышева не стал, а с удовольствием оглядел толпящихся в коридоре ребят. Всех их бывший старшина разведвзвода Сергей Кизимов помнил и теперь сразу отметил, что ребята пришли не с пустыми руками — в полиэтиленовых пакетах позвякивали бутылки, из кульков торчали поджаристые батоны, палки колбасы и изломанные стрелы зеленого лука.

— Куда выгружать, хозяин? — весело сказал Карамышев. — Стаканы-то у тебя есть?

— Стаканы мы купили, — тихо сказал темноволосый крепыш Сайдаков.

— Давай на кухню, — решил Кизимов и, прихрамывая, пошел в зал. — Маликов, Нехотин — за мной, надо стол поставить!

И все получилось как нельзя лучше.

Кизимов давно заметил, если к празднику не готовиться заранее и гости приходят незвано, все получается куда лучше и веселее. Как тогда, в подвале разрушенного дома по улице Звонкова, звучала гитара Сереги Борисова, только вот песни его стали мудрее и играл он лучше, чем тогда, зимой девяносто пятого. И Маликов анекдоты наконец научился рассказывать, не давился смехом, глотая последние фразы, а ждал реакции слушателей.

Разумеется, что вечер был полон воспоминаний.

— Я ему — Серега! — заливаясь, рассказывал Нехотин. — Ты где этих кур взял? А он мне говорит — ну точь-в-точь Владимир Ильич, — в санбат, пусть раненые бульончик хлебают. А петуха все-таки пожалел, так и расхаживал он у нас по подвалу, даже людей бояться перестал. Серега ему даже по ночам за зерном бегал, а элеватор у духов был, так что запросто можно было нарваться. А при обстрелах наш Петя кукарекать начинал, видно, в войну ему тоже несладко пришлось. Старшина, куда петух потом делся?

— Куда, куда, — ворчливо сказал Кизимов. — Мы его потом на российскую птицефабрику отдали, чтобы он там привычным делом занимался — курочек топтал!

— Вот так, — хмуро сказал Лемасов. — Чеченский петух наших российских курочек топчет.

— Пусть топчет, — не согласился Кизимов. — Лишь бы яйца правильные получались и цыплята в «зеленку» не уходили!

Выпили еще, и, как водится, пришло время покурить на балконе. Балкон у Кизимова был хороший, лоджия целая, ему ведь квартиру как армейскому инвалиду дали в доме, который турки строили. Это у нас дома строят для жильцов, а турки дома для людей строят, чтобы настроение у ответственного квартиросъемщика было всегда хорошее и душа дому радовалась. В правильно построенном доме живут, а не существуют.

Постояли, покурили.

Кизимов оказался рядом с сержантом Карамышевым. Просто стоять было неловко, а обычные житейские разговоры бывший старшина вести не мог.

— Извини, Витя, — трудно выдохнул он дым. — Не успел я тогда!

— Я понимаю, — сказал Карамышев и полуобнял Сергея Николаевича за плечи. — Ты хорошо тогда работал. Прямо как биатлонист Тихонов. Я понимаю, что не успел. Ладно, замнем, старшина. Не для того собрались!

— Нет, это долбанутыми надо было быть, чтобы в Грозный танки ввести! — послышалось сбоку, и по голосу Кизимов угадал, что рассуждает Маликов. — Они что, думали, что духи сразу разбегутся? Там ведь полно было бывших десантников, Дудаев из них, говорят, специальные подразделения сформировал — гранатометчик, огнеметчик и два автоматчика. А с Майкопской бригадой вообще верх командирской глупости был, подставили пацанов!

— Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны, — продекламировал старшина. — Тебе бы, Маликов, в Генштаб, ты бы генералов быстро построил!

Маликов длинно сплюнул с балкона.

В ночной тишине раздался шлепок.

— Тех генералов, что тогда в январе ребят на улицах Грозного положили, их можно было бы и очко бритвочкой послать чистить, — сказал Маликов. — Один мужик был, наш Рохлин. Нет, пацаны, что ни говори, а с генералом нам повезло!