Игорь Чиркунов - Выживальщик

– Это что еще за новости?!

Артём откинул шторку, выглянул в окно. По проспекту неспешно двигались солдаты. Каски, бронежилеты, автоматы. Хвост колонны, которая постепенно скрылась за соседним домом.

– Хм, настоящая жизнь в городе начинается, когда в него входят гусары. Так, кажется, говорилось в одном фильме?

– Военные…

– Что?

– Там было «военные». Это выражение Козьмы Пруткова.

– Да? Вот не знал! – рассеянно проговорил Артём, садясь на место. – Действительно пришли военные, и чего от них ждать, я не знаю.

– Наверное, в первую очередь порядка? Ты же сам рассказывал, что у «Звездного» творилось.

– Это точно, – продолжая думать о чем-то своем, подтвердил Артём.

С армией у него были сложные отношения. В старших классах он относился к призыву как к неизбежному этапу свой жизни: не плохо и не хорошо, он просто наступит, и все. Так же неизбежно, как детство сменяется отрочеством, а там и взрослой жизнью, и надо быть слегка ненормальным, чтоб оттягивать или надеяться избежать.

Потом тяжело заболела мать, и ему дали отсрочку. Он не просил, но если само идет в руки, что ж отказываться? Другие искали ходы, лазейки, а тут пришло само. Когда мать умерла и оснований не служить не стало, про него, видимо, забыли в военкомате. Так бывает, а он и не стал проявлять инициативы. А потом он переехал, устроился на работу, да и возраст опять же. Хорошо идти служить, когда тебе восемнадцать, и совсем другое дело – в двадцать пять. «Дедушки», которые моложе тебя на шесть лет, сверстники лейтенанты… В итоге с армией Артём разминулся.

Окружающие к этому факту Артёмовой жизни относились по-разному. Одни восхищались: мол, красавчик, так и надо, нечего дурацкую лямку тянуть и впустую два года из жизни выбрасывать. Другие смотрели искоса: мол, откосил, не то что я, долг Родине отдавший с чистой совестью.

Тыканье «неслужением» откровенно злило. Особенно в один исторический период его жизни, когда работа в охране представлялась отличной альтернативой, а его завернули как раз по этой самой причине. Дело было летом, перспектив с другой работой не проглядывалось, Артём смотрел на собеседовавшего с ним молодого человека, высокомерно заявляющего, что человек, не прошедший службы в армии, просто не может претендовать на работу в их крутой охранной фирме: на его округлившееся брюшко, на одрябшие руки, намечающийся второй подбородок, – и был в шаге от предложения тому прогуляться вместе с ним до ближайших брусьев или турника.

И вот теперь Артём сидел и пытался понять, как появление военных может отразиться на его планах.

– Вот что, малыш, ты посмотри еще раз, что мы могли забыть. А я пока схожу, узнаю, что да как. И еще, – добавил после небольшой паузы, – пожалуй, одевайся потихоньку в лесное.

– Ты думаешь, что нам лучше уйти?

– Пока не знаю, но я помню, что говорил Влад: в случае глобальной катастрофы не верь воякам в чинах.

– Почему? Разве армия не для того, чтоб защищать мирное население?

– Армия, родная, чтоб защищать государство.

– А мирное население – это не государство?

– Как тебе сказать… Помнишь, я тебе рассказывал, как при кровопотере или сильном переохлаждении организм переключает кровообращение на малый круг? Логика простая, не хватает ресурсов – отключить от снабжения периферию: руки, ноги, и спасти мозг.

Посмотрел на жену, коснулся пальцами ее щеки, легонько тронул указательным кончик ее носа, печально улыбнулся:

– А мы с тобой не тянем на мозг нации. Я простой складской работяга, а с тобой все еще хуже – учитель музыки!

– Но ты же выживальщик! Ты умеешь выжить в лесу, а значит, и других сможешь этому научить!

– Знаешь, я и раньше сомневался, что толпе обывателей типа того же Санька будут интересны рассказы, как ориентироваться в лесу или как устроиться на ночлег там же при отсутствии снаряжения, – Артём поморщился, – ну а теперь военные. Разве им нужны познания гражданского специалиста? У них, наверно, и своих хватает.

А ведь Влад говаривал еще и такое: «Это психология военных, их так учат: гражданские – субстрат, из которого надо черпать ресурсы для армии. Те, кто бесполезен, – лишние рты, и чем больше их погибнет при первом ударе, тем легче будет спасать ценные для мобилизации кадры. С моей точки зрения это правильно. Будь моя воля, для всех этих диджеев, блогеров, псевдохудожников и прочей сволочи сделал бы отдельное бомбоубежище типа вип и все такое. Из которого бы никто не выбрался. Совершенно случайно».

Миху дома не застал: Татьяна сказала, что он ушел куда-то почти час назад и еще не возвращался. Пришлось идти одному. На район потихоньку опускались сумерки. Улицы, по-прежнему заваленные всяким мусором, пустынны. Дома, как взъерошенные приземистые крепыши, подозрительно осматривались глазницами окон, готовясь встречать уже вторую ночь новой жизни. Вдоль боковой стенки «Звездного» прогуливался солдат с автоматом. На крыльце – сдвоенный пост. Один из часовых проводил его долгим, внимательным взглядом, затянулся сигаретой, спрятанной в кулаке, и опять продолжил свой мерный ход неторопливого маятника.

Площадь перед школой преобразилась. В центре стояли БТР и армейский тентованный «Урал». Понятно теперь, чьи следы были на проспекте, отчетливо заметные на поваленных столбах. На крыльце школы скучал еще один постовой. На крыше двое солдат монтировали прожектор, еще несколько ставили мачту освещения возле техники.

Перед бэтээром вокруг низкого раскладного столика собралась группка военных. Один, видимо главный, отмечал что-то на расстеленной карте карандашом и негромко отдавал распоряжения. Окружавшие уточняли иногда, по-видимому, предлагали свои варианты. Главный, не перебивая, выслушивал и либо кивал «хорошо, сделаем так», либо оставлял свое решение, показывая недостатки в предлагаемом плане. От их неторопливой работы распространялась волна спокойствия и уверенности – чувства, казалось, уже позабытые, хотя не прошло и двух суток. А как будто вечность прошла!

Кроме военных, на площади находились и другие люди. Недостаточно, чтобы назвать толпой. Они кучковались по всему свободному пространству, оставив пустые ореолы вокруг техники и школьного крыльца. В подавляющем большинстве – мужчины всех возрастов, объединяло их одно – одежда. Даже не сама одежда, а ее цвет: доминировали олива и хаки.

Необычный вид. Артём, конечно, и сам большую часть времени был одет в оливу, но это сам. А сам себя, как правило, не видишь. А тут как будто попал на слет выживальщиков, туристов или военизированных формирований.

– Здоро́во!

Артём обернулся. Ему протягивал руку какой-то мужик: куртка, брюки – все та же олива, на ногах мощные трекинги. Рефлекторно ответил на крепкое рукопожатие, только потом узнав в подошедшем возрастного крепыша. На этот раз он был без очков.