Игорь Чиркунов - Выживальщик

– Куришь?

Артём покачал головой. Он стоял, облокотившись спиной на парапет крыльца, сложив на груди руки и смотрел на супругу. Та находилась неподалеку. Ей, конечно, предложили присесть и кофе, но она наотрез отказалась отдаляться от мужа. В итоге сидела в уголке обширного крыльца на стульчике, которой вытащил все тот же Леший, и обнимала обеими лапками большую кружку кофе.

– Правильно делаешь! Я тоже.

Крепыш прошелся взад-вперед, сделал несколько наклонов, пояснил:

– Представляешь, второй день говорильни, размяться некогда.

Облокотился рядом на парапет и заговорил, глядя то ли на площадку перед зданием мэрии, то ли на весь городок:

– А ведь мне рекомендовали уехать. Последний раз совсем недавно, приблизительно за неделю до всего. Отказался. Что мне делать за бугром, кроме как на пляже валяться? Моя родина здесь. М-да.

– А мы должны были улететь в отпуск. У нас и билеты куплены. Сейчас иногда жалею, ну почему я не взял отпуск на пару-тройку дней раньше.

– Да? – Равилич посмотрел на него внимательным взглядом. Потом опять вернулся к созерцанию окрестностей. – Знаешь, что меня удивляет во всей этой истории? Почему мы оказались не готовы? Сейчас все кажется таким очевидным. Все события последних дней, да что там – месяцев – просто кричали о том, что ситуация не может разрешиться сама собой, что нужно ждать чего-то… страшного.

– Помпеи и Геркуланум, – подала голос Света, – двадцатые числа августа, семьдесят девятого года. Тоже, наверно, косились на Везувий: ведь не мог он взорваться вот так вот сразу, без признаков надвигающегося извержения. С другой стороны, сколько было спекуляций на тему конца света? Самый ближний – две тысячи четырнадцатый.

– А вам, барышня, не отказать в уме, – Равилич показал ей большой палец вверх и повернулся к Артёму. – Ну что ж, Сталкер мне сказал, вы зашли к нам за информацией. У меня была возможность немного к тебе присмотреться, да и за случай в «Авроре» мы, по большому счету, должны. Так что инфой поделимся.

– Я, со своей стороны, готов рассказать все, что знаю о ситуации.

– Скорее всего, все, что ты мне можешь рассказать, я и так знаю. Ну разве что расскажешь мне, что в лесу между городом и нами пошли грибы. – Собеседник наконец взглянул на Артёма, улыбнулся. – Удивлен? Да чему тут удивляться! Весточки из Города к нам поступают регулярно. Вы же явно тащились пешком через лес. Не знаю, какие из вас ходоки, но наверняка не меньше дня топали. Ведь так?

Артёму оставалось только согласиться:

– Да, ушли в ночь после того, как виделись крайний раз. От утра не ждал ничего хорошего.

– Вот как?

– Не прельщает работа за пайку на непонятных мне людей.

– А что непонятного в Гаврилове? Он-то действует как раз в очень понятных рамках. Так, как его учили. В этом сила армии: пока мы, гражданские, будем метаться, вопрошая, что же нам делать; собирать собрания и ждать, пока найдутся сумасшедшие, готовые тащить на себе весь этот груз, – у них есть штатное расписание и устав, отработанные на ученьях действия и дисциплина. Может, их действия будут и не самыми подходящими для какой-то конкретной ситуации, но они будут. А это в тысячу раз лучше, чем бездействие и паника.

– Может, и так, только я там оказался не нужен. Представляете? Такая амеба, как мой соседушка, все достоинство которого служба в армии, нужен. А я, полжизни готовившийся к подобным ситуациям, нет! – Артём даже задохнулся от обиды.

– Понятно, – понимающе улыбнулся собеседник, хлопнул его по плечу. – Пойми, это не плохо и не хорошо, это данность армейского подхода. Твой сосед, раз прошел срочную, знает, что такое субординация и дисциплина. И оказавшись опять в армейской среде, не будет умничать, задавать вопросы и обсуждать приказы. Он их будет выполнять, возможно, спустя рукава. Но для армии это зло известное, методы борьбы с ленью там отработаны столетиями. А вот умник, который вместо исполнения приказа начнет мыслить самостоятельно и делать по-своему, он даже опасен!

– Чем же? Тем, что вместо идиотского приказа сделал так, как было лучше?

– Хм… – На несколько секунд собеседник задумался. – Вот представь, идет корабль. В каюте лазарет, люди, которые задыхаются и даже могут умереть, если не глотнут свежего морского воздуха. По трансляции поступает команда капитана – закрыть иллюминаторы! Но некто, хорошо разбирающийся в медицине, говорит: приказ – идиотский или даже преступный! Мы можем потерять этих людей. Нельзя закрывать иллюминаторы! И делает по-своему! Вот только он не видит, что идет волна, а иллюминаторы расположены слишком низко, и их захлестнет. Он не знает, что корабль перегружен, имеет плохую устойчивость и даже немного воды на один борт способно его перевернуть!

– Ну так капитан должен просто объяснить, по той же трансляции. Конечно, если открытый иллюминатор может привести к гибели всего корабля, ни один здравомыслящий человек не откажется его закрыть. Тем более несколько минут без свежего воздуха никого не убьют, это точно.

– Не убьют? Ладно, наверно, неудачный пример. В конце концов, я не силен в медицине, я же для примера! Важно другое: в иной ситуации вдаваться в объяснения – упустить время. А не объяснишь, обязательно найдется умник, который скажет: ну что за ерунда, подумаешь, сколько там успеет влиться в маленькое окошко?! Зато военнослужащий рассуждать не будет – старший приказал закрыть, значит, надо закрыть, а не рассусоливать!

– Да что я, дебил, что ли? Не понимаю, что значит выполнение приказа в экстремальной ситуации? У нас тоже, между прочим, бывало, когда один командует, остальные выполняют, а все претензии потом.

– Возможно. Но у тебя же на лбу не написано: «я не дебил, команды исполняю, в сложных ситуациях не умничаю». Вот поэтому проще взять людей, возможно, не таких умелых и сообразительных, как ты, но понятных и прогнозируемых. А как их отобрать? По формальному признаку – служил-не служил.

– Вот и я говорю, не по пути мне с военными. Не подхожу им по этому самому формальному признаку.

Собеседник посмотрел на Артёма долгим внимательным взглядом:

– Ну а с нами? По пути? Нам-то ты как раз подходишь.

– С кем это «с вами»?

– С теми, кто хочет выжить сам и сохранить жизни другим людям. Правда, вот беда, – Равилич развел руками, – нет у нас под рукой массы дисциплинированных исполнителей. Да и с недисциплинированными тоже напряженка.

– А как же ваши волонтеры?

– Ты про Сталкера и его команду? Их шестеро всего. Да, с ними повезло, не часто в наше время встретишь людей, готовых безвозмездно помогать другим. Я так понял, вы пересекались в прошлой жизни?

Артём покачал головой:

– Честно говоря, я о таких и не слышал. Всегда считал, что волонтерство – это какое-то жульничество. Ну кто в наше время бесплатно во всякие экологические пикеты пойдет? Кто их кормить будет?