Сергей Синякин - Фантастическая проза. Том 3. Поезд в один конец

Полковник на взгляд заместителя губернатора внимания не обратил, а невозмутимо продолжил:

— Знаем, что у него за любовница! Приятная во всех отношениях женщина — Пригорницая Наталья Константиновна, двадцать девять лет, разведенка, живет на проспекте Космонавтов. Не работает, конечно, что ей работать — у нее от мужа приличные сбережения остались. Он у нее в РДС исполнительным директором по Новосибирской области работал, а когда прокурорская проверка началась, очень удачно утонул на Бакалде, аккурат перед явкой к следователю. Умеют же люди устраиваться! — вздохнул полковник. — И позору никакого, и все наворованное в семье. Кто ж у покойника конфискацию проводить будет!

— А что, если помер, то конфисковывать уже нельзя? — неосторожно вклинился в разговор Куретайло.

Жухрай пригвоздил его к месту тяжелым большевистским взглядом, покачал седой головой и сказал, обращаясь к начальнику УБЭП:

— Я же говорю, Андрей Андреевич, голодной куме — все хлеб на уме! Нам бы президента хорошего, чтоб за олигархов не держался, вот тогда бы мы борьбу с коррупцией повели!

Иванов согласно кивнул головой и облизал пальцы.

Куретайло встал.

— Пойду окунусь, — сказал он независимо, словно и не слышал губернаторской реплики.

Жухрай проводил его взглядом и снова повернулся к полковнику.

— А как сейчас себя Даосов ведет? Ты говорил, что стреляли в него недавно?

Полковник Иванов кивнул.

— Было дело, — с непонятным весельем сказал он. — Но мы с этим разобрались. Пугали его. Бородуля из группировки покойного Сени Абрамчика у него чего-то домогался. Ну, решил я с этим Бородулей поговорить, вызвал его к себе. Вы не представляете, Иван Николаевич, баран бараном, я даже представить не могу, как он рэкетирством занимался, кто ему, балбесу такому, отстегивал!

— Ты его вразумил, конечно? — кивнул губернатор.

— Ну я, конечно, старался, — с достоинством сказал полковник. — А пока я старался, гражданину Даосову кто-то морду набил, когда он от любовницы своей выходил. Говорят, прилично.

— Что же милиция не вмешалась? — нахмурился Жухрай.

— Утром дело было, его у дома пасли, он же на ночь у нее редко когда оставался. Такая вот накладочка получилась, — вздохнул начальник УБЭП и привычно разлил по стаканам «Смирновскую». — Он у любовницы, у этой самой Пригорницкой, себя в порядок немного привел и прямиком рванул, куда вы думаете?

— Выкладывай, — хмуро сказал губернатор, задумчиво разглядывая стакан, словно предполагая, что это не последняя неприятная новость услышанная им сегодня.

— К нашему городскому голове Даосов отправился, — сказал Иванов. — Прямо домой к Валерию Яковлевичу, на Чайковского.

Новость губернатора ошеломила.

— Та-а-ак, — сказал он и машинально выпил налитую в стакан водку. — А не ошиблись? Может, там кто-нибудь из его знакомых живет? Чего ему у мэра делать?

Иванов с достоинством пригубил стакан.

— Вот и я говорю, — сказал он. — Что ему у Брюсова делать? Мошенничество это, Иван Николаевич, а Брюсов его покрывает. Точно!

Жухрай оглядел закутанного в простыню Иванова.

— Ты мне скажи, Андрей Андреевич, — спросил он душевно. — Ты кого поддерживаешь — меня или Брюсова?

Начальник УБЭП прямо и преданно глянул губернатору в глаза.

— Иван Николаевич! — укоризненно сказал он. — Вас конечно! Кого же еще? Я за вами весь срок, как за каменной стеной! Да вас с Брюсовым даже сравнивать нельзя! Кто Брюсов в прошлом? Торгаш! А вы…

За недосказанным крылось многое. Царицыская область по традиции входила в «красный пояс», где традиционно симпатизировали левым. Избрание на пост мэра города Брюсова было неожиданным для всех. Многие объясняли это подкупом избирателей, кто-то клялся и божился, что свое черное дело сделали концерты в пользу мэра, проводившиеся столичными поп-дивами, поговаривали, что члены избирательной комиссии получили право еженедельно бесплатно отовариваться в гастрономе, принадлежащем Брюсову, но были и твердо уверенные в том, что область постепенно правела и выходила из пресловутого «красного пояса» и повторное избрание зюгановского ставленника Жухрая на пост губернатора области уже полагали политической ошибкой, а потому предрекали, что на новых выборах народ пойдет иным путем и в области начнется активное строительство светлого капиталистического будущего. Не зря же по указанию Брюсова на уличных стендах уже рисовали сурового налогового инспектора, который, вперив палец в проходящего мимо, сурово вопрошал: «А ты записался в частные предприниматели!»

Признание полковника в верности коммунистическим идеалам и лично Жухраю капало маслом в суровую и уставшую от политических баталий губернаторскую душу.

— Хорошо, — пробасил Иван Николаевич. — Я тебе верю, Андрей!

— Вообще, этот Даосов странный тип, — сказал начальник УБЭП, задумчиво хрустя малосольным огурчиком. — По ночам на кладбище пропадает, с мужиками там непонятными встречается. Попробовали к ним ближе подобраться, так ведь куда там, и погладиться не дают! Прямо как и в самом деле он туда за душами ходит! Да вы сами посмотрите! Вот он у Брюсова дома почти полтора часа сидит. Выходит от него и садится в машину… к кому бы думали? К Макухину Леониду Сергеевичу он садится! А кто он такой, этот Макухин? Член серьезной организованной преступной группы, который руководит ранее судимый Корзухин, по кличке Сакула. И сам Макухин не безгрешен перед законом, в пятнадцатой колонии три года оттрубил за разбойное нападение на квартиру ювелира Айрапетяна! Нет, Иван Николаевич, вы прямо в нужную точку нацелились. Получается, что этот самый Даосов является связным между организованной преступностью и нашим уважаемым мэром.

— Не то, не то ты говоришь, Андрей Андреевич, — вздохнул губернатор. — Нет там никакой связи с организованной преступностью. Глубже надо смотреть, дорогой ты мой полковник!

Дверь в зал открылась, и на пороге появился Игорь Дмитриевич Куретайло. Был он до пояса закутан в простынку, лицо было довольным, словно заместитель губернатора не из бассейна сауны, а из моря вышел.

— Хорошо! — крякнул он, подошел к столу и щедрой рукой плеснул себе в стакан. — Температурка в парной — сгореть можно!

— Ладно, — Жухрай поднялся. — Пойдем и мы, Андрей Андреевич, окунемся малость, попаримся немного.

Игорь Дмитриевич проводил их цепким взглядом, в котором едва заметно тлел нехороший огонек. Голыми губернатор и милицейский начальник напоминали двух розовых бегемотов. Прыгни они вдвоем в бассейн, наводнение случилось бы в сауне! «Тайны мадридского двора, — злобно подумал Куретайло. — Нужны мне ваши секреты!» Лукавил Игорь Дмитриевич, сам себе он сейчас врал. Многое Куретайло дал бы, чтобы услышать, о чем говорит губернатор с полковником. А ну как эта серая мышь докладывает сейчас губернатору о взаимоотношениях его заместителя с «Аврорусом»? И ведь никогда не знаешь, какова на то реакция губернаторская будет. Может просто к сведению принять, это еще полбеды. Но ведь может и голову срубить в порядке борьбы с коррупцией в госаппарате. Решит, что его заместитель вполне подходящая фигура для заклания! Игорь Дмитриевич нервно плеснул себе водки в стакан, прислушался к гулко бубнящим голосам в бассейне. Слава Богу, больше говорил губернатор. Правда, все это еще ничего не значило, полкаш этот уже мог доложить про «Аврорус», пока он в сауне парился, а теперь вытягивается в воде, указания выслушивает. Куретайло осторожно подошел к двери и приоткрыл ее. Голоса стали громче, но гулкое эхо искажало смысл слов. «Секреты! — мрачно хмыкнул Куретайло, возвращаясь к столу. — А руководителем избирательного штаба меня назначил! Ведь не выберут его во второй раз, Брюсов голоса перехватит. Где народ перекупит, где с комиссиями договорится. Сунут пачку бюллетеней, и прощай „красный губернатор“! Тем более и тенденция сейчас по стране такая пошла. После последних-то выборов».