Сергей Синякин - Фантастическая проза. Том 2. Младенцы Медника

Все чаще и чаще в Израиле гремели взрывы, устроенные шахидами. И это тоже пугало — отношение арабов к жизни и смерти. Откровенно говоря, Маркиш скучал о своей бакинской жизни до потрясений, когда можно было съездить с друзьями азербайджанцами и армянами на берег Каспия, для того чтобы выпить армянского коньяку и поесть шашлыка по нехитрому азербайджанскому рецепту, скрашенному острым гранатовым соусом. Но прежний мир распался вместе с империей, и надо было приспосабливаться к новой жизни.

От таких мыслей и нерадостных телевизионных репортажей настроение Маркиша испортилось. Он допил кофе, расплатился и неторопливо направился в отдел.

Сотрудники уже приступили к работе.

— Что нового? — поинтересовался Маркиш. — Третьего покойника установили?

— Работаем, — неопределенно сказал Григорович.

— Мне нужен результат, — отрезал Маркиш.

— А сенсации тебя не интересуют? — хмуро усмехнулся Григорович.

— Разве я похож на журналиста? — удивленно поднял брови Маркиш. — С каких пор ты начал говорить загадками? Еще что-то случилось?

Вот и не верь после этого предчувствиям. Не зря у него сердце ныло, а еще он три раза он сегодня споткнулся на правую ногу и порезался утром при бритье.

— Случилось, — Григорович притушил сигарету в пепельнице. — Сегодня в девять утра в автобусе арабский террорист пытался взорвать бомбу. Смертник, разумеется. На глазах потрясенных пассажиров привел в действие взрывное устройство, народ принялся молиться Иегове, но тут террорист вроде кого-то заметил. По крайней мере, свидетели утверждают, что у него челюсть от изумления отвисла. Террорист бросился в пустой хвост автобуса и там накрыл взрывное устройство собственным телом. Его, конечно, разнесло в клочья, но благодаря этому странному самопожертвованию пострадало всего три человека. Два подростка, сидевшие сзади, получили контузии средней степени, и пассажирке, сидевшей у задней двери, осколками посекло руку.

— Ну, и чего в этом особенного? — недовольно сказал Маркиш. — Бывали случаи и похлеще. Помнишь, как один араб пытался взорваться в автобусе два года назад? Сначала, разумеется, «Аллах акбар!» орал, а когда взрывное устройство не сработало, он вдруг завизжал и стал требовать от водителя, чтобы тот немедленно остановил автобус и выпустил его. Каких только идиотов не рожает земля!

— В это я верю, — сказал Григорович. — Но в нашем случае все сложнее.

— Террорист оказался евреем? — хмыкнул Маркиш.

— Нет, дружище, просто одной из свидетельниц этого странного террористического акта являлась Елена Гриц.

— Она ехала одна? — быстро поинтересовался Маркиш.

— В том-то и дело, что нет, — ухмыльнулся Григорович. — Она возвращалась от детского врача, к которому с сыном ездила на профилактический осмотр.

— Черт, — сказал Маркиш. — Меня все это уже стало доставать. Похоже, у нас все неприятности от этой дамочки.

— Неприятности у нее, — возразил Григорович. — Но по странному стечению обстоятельств пока все складывается удачно. Даже слишком удачно. Как ты думаешь, могли нам русские заслать подарочек?

— Какой?

— Ну, скажем, «невидимого дьявола». Скажем, это даже не ребенок, а мощное оружие. И ему нельзя причинить вред.

— Фантастики начитался? — неодобрительно сказал Маркиш. — Не забивай себе голову, Ицек, ну какое оружие, особенно биологическое, может исходить из России, если с началом перестройки евреи так доблестно дристнули из него в земли обетованные, что там стало некому заниматься этим? Вспомни, со времен Майрановского и Казакова биологическим оружием занимались исключительно наши ребята. Многие из них в Штатах, остальные — в Израиле, ну, может, некоторым старушка-Европа больше по душе. И потом, что значит «невозможно причинить вред»? Всегда можно уничтожить объект, не контактируя с ним.

— Я читал повесть братьев Стругацких, — сказал кто-то из инспекторов. — Еще когда в Черновцах жил. У них в повести рассказывалось об одном типе, который облучился в Чернобыле, посидел в лагере, а потом его жизнь так изжевала, что он стал человеком, который чувствует, когда ему хотят причинить зло, и отвечает ударом на удар. Может, мы имеем дело именно с таким мальчиком?

— У меня впечатление, что в нашем отделе собрались будущие фантасты, которые ждут не дождутся наступления пенсии, чтобы начать писать умопомрачительные истории. Почему ты не остался в Питере, Резник? И что у тебя нового по делу о разбойном нападении на автозаправку в пригороде?

— Я думаю, что за этой дамочкой надо осуществить наружное наблюдение, — сказал Григорович. — Если на нее покушались уже три раза, обязательно последуют новые попытки.

— А кто тебе сказал, что на нее покушались три раза? — недовольно поинтересовался Маркиш. — Первый раз покушались на ребенка, второй — на обоих, в третий раз был обычный террорист, у которого вдруг проснулась совесть. Он планировал разнести в клочья автобус с пассажирами, включая себя самого, а потом передумал или просто пожалел людей. Могло такое случится?

— С палестинцем? — в сомнении хмыкнули от столов. — С фанатиком, который готовился к встрече с Аллахом с самого раннего детства? Плохо верится, инспектор.

— А в то, что он испугался за русскую иммигрантку и ее щенка, верится? — повысил голос Маркиш. — Бросьте эти глупости, люди. Занимайтесь делом.

— Кстати, о деле, — упрямо продолжил Григорович. — И у Вахта, и у Мачарашвили есть одна общая деталь — у обоих на левом предплечье с внутренней стороны вытатуирован лист клена, аналогичный рисунок обнаружен на предплечье водителя, который сгорел у роддома.

— А у террориста, который взорвал себя в автобусе? — поинтересовался Маркиш. — У него тоже был листок клена?

— Вот про него ничего неизвестно, — хладнокровно сказал Григорович. — У него левая рука оторвана полностью, а правая — по локоть. А я по интернету немного полазил. Именно таким образом татуируют послушников Земного братства.

Тут и Маркиш прикусил язык.

О братстве последнее время говорили много, оно добивалось отказа от национальных границ и создания коллегиального мирового правительства. По мнению самого Маркиша, идея о наднациональном правительстве была не такой уж плохой. Члены братства разделяли идеи Фогельсона и Сахарова о Едином Боге. Возможно, что и в этой идее имелись зерна рационализма, только вот несвоевременной она была, особенно в условиях, когда мусульмане закрепились в Европе и начал теснить христиан.

У Земного братства было два пророка: бывший имам Аль-Хиджри и бывший бизнесмен Иван Гонтарь, ставший миллиардером на торговле уральскими самоцветами, но внезапно оставивший все дела и с головой окунувшийся в религиозную политику. Как эти двое нашли друг друга, никто не знал, но они не только встретились. Они нашли общий язык и выработали единую программу действий.