Грег Иган - Город Перестановок

Мария положила блокнот на исцарапанный обеденный стол и включила, чтобы Дарэм мог просматривать графики.

— Вот последние результаты для двух самых многообещающих видов. У A. lithophila самый высокий уровень мутаций на одно поколение, но она гораздо медленнее размножается и более уязвима к изменениям климата. A. hydrophila более плодовита, но её геном устойчивее. Нельзя сказать, что устойчивее в принципе: он просто лучше защищён океаном.

— Что вам подсказывает чутьё? — осведомился Дарэм.

— А вам?

— «Литофила» разовьётся в несколько интересных видов, а потом они все будут уничтожены одним серьёзным кризисом. «Гидрофила» же постепенно накопит солидный запас нейтральных для выживания мутаций, и некоторые из них окажутся полезны на суше. Первые несколько сот тысяч видов, вышедших из моря, потерпят неудачу, но это неважно — всегда найдутся ещё. Или я нахожусь под влиянием земных концепций?

— Люди, которых вы пытаетесь убедить, почти наверняка думают так же.

Дарэм засмеялся.

— Неплохо бы не только их убедить, но ещё и оказаться правым . Если только эти желания не исключают друг друга.

Мария не ответила. Она разглядывала блокнот, не в силах смотреть Дарэму в глаза. Говорить с ним по телефону через программные фильтры было ещё терпимо. А работа сама по себе была целью; погружённая в прихотливые игрища биохимии «Автоверсума», Мария была способна слишком легко двигаться дальше, словно не имело никакого значения, для чего она это делает. Но она почти ничего не предпринимала, чтобы втереться к Дарэму в доверие. Потому и согласилась на эту встречу и теперь должна была извлечь из неё какую-нибудь пользу.

Беда в том, что, оказавшись здесь, она чувствовала себя настолько неловко, что едва могла обсуждать нейтральные технические вопросы без дрожи в голосе. Если он начнёт распространяться о своих расчётах посрамить скептиков из мафии, подмявшей под себя всё, связанное с искусственной жизнью, опубликовав статью в каком-нибудь будущем номере «Мира клеточных автоматов», Мария, наверное, просто завопит. Или, что вероятнее, её вытошнит на голый линолеумный пол.

— Кстати, — заметил Дарэм, — сегодня утром я подписал разрешение на выплату вашего гонорара — уполномочил фонд заплатить вам в полном объёме. Работа идёт хорошо, так что это вполне честно.

Мария, поражённая, метнула на него взгляд. Похоже, он говорит совершенно искренне, но она не могла не задаться вопросом — в который раз — знает ли он, что к ней приходила Хэйден. А может быть, даже знает в точности, что она рассказала? Мария почувствовала, как её щёки наливаются краской. Она слишком много лет пользовалась телефонами и фильтрами и теперь не могла ничего скрыть, всё сразу появлялось на лице. Она сказала:

— Спасибо. А вы не боитесь, что я могу ближайшим самолётом отправиться на Багамы? Ещё нужно много доделать.

— Полагаю, что могу вам доверять.

В его голосе не было ни следа иронии, но ведь, в сущности, её там и не должно было быть.

— Кстати, о доверии, — продолжил Дарэм. — Думаю, ваш телефон могут прослушивать. Простите, я должен был вам сказать об этом раньше.

Мария уставилась на него.

— Откуда вы знаете?

— Знаю? Вы хотите сказать, вас уже прослушивают? Есть определённые признаки?

— Точно не знаю. Но откуда?..

— Мой прослушивают. Так что разумно предположить, что и вам поставят «жучок».

Мария была озадачена. Он что, собирается прямо сейчас сказать, что за ним следит отдел полиции, занимающийся борьбой с компьютерным мошенничеством? Если он это выложит, едва ли она сможет и дальше притворяться. Придётся сказать, что ей это уже известно, а потом рассказать ему всё, что успела узнать от Хэйден.

Избавиться от напряжения. Покончить с комедией раз и навсегда. Нет у неё способности к этим дурацким играм, и чем раньше они перестанут врать друг другу, тем лучше.

— И кто, по‑вашему, это делает? — выдавила она.

Дарэм помолчал, обдумывая ответ, словно раньше всерьёз не задавался этим вопросом.

— Какой-нибудь орган корпоративного шпионажа. Или одна из организаций, занятых национальной безопасностью. Невозможно точно сказать. Мне очень мало известно о шпионском сообществе, так что вы можете строить предположения с тем же успехом, что и я.

— Тогда как вы думаете, зачем они?

Дарэм беспечно ответил:

— Если бы я проектировал компьютер, скажем, на тридцать порядков мощнее любого из существующих процессорных кластеров, вам не кажется, что это вызвало бы интерес подобной публики?

Мария чуть не поперхнулась:

— Э… да.

— Но я, конечно, ничего подобного не делаю, и в конце концов они в этом убедятся, оставят нас обоих в покое. Так что тревожиться не о чем.

— Да уж.

Дарэм ухмыльнулся в ответ.

— Вероятно, они считают, что, раз я поручил вам создать планету в «Автоверсуме», значит, есть шанс, что у меня найдутся и средства в конце концов запустить её. Пару раз мою квартиру обыскивали. Не знаю, что они рассчитывали найти. Маленький чёрный ящичек, притулившийся в уголке одной из комнат или спрятанный под цветочным горшком? Пощёлкивает себе, как орехи, армейские шифры, огребает состояние за состоянием на фондовом рынке, да ещё симулирует вселенную-другую на стороне, просто чтобы не соскучиться. Любой пятилетний ребёнок мог бы им объяснить, насколько это смешно. Может, они воображают, что я нашёл способ ужать отдельные процессоры до размеров атома? Как раз хватило бы.

«Вот тебе и конец вранью». Он не собирался облегчать ей дело. «Ну ладно». Мария заставила свои слова звучать ровно:

— Любой пятилетний ребёнок мог бы вам объяснить, что, если кто‑то обыскивает вашу квартиру, это Отдел компьютерных преступлений.

Дарэм опять ничем себя не выдал.

— Почему вы так считаете?

— Потому что я знаю, что они за вами следят. Они со мной побеседовали. В точности рассказали, чем вы занимаетесь, — теперь Мария смотрела ему прямо в лицо. Перспектива стычки вызывала напряжение, но стыдиться ей нечего, ведь это он начал с обмана.

— А вам не кажется, что компьютерному отделу пришлось бы выписать ордер и обыскивать квартиру в моём присутствии? — возразил Дарэм.

— Может, её и вовсе не обыскивали. Не в этом дело.

Дарэм слегка кивнул, будто снисходя до мелкого нарушения этикета.

— Да, не в этом. Вы хотите знать, зачем я вам солгал.

— Я знаю зачем , — выпалила Мария. — Пожалуйста, не делайте из меня идиотку. — Её удивила горечь собственных слов, но ей приходилось скрывать это чувство так долго. — Едва ли я согласилась бы стать вашей… сообщницей .

Дарэм отнял одну ладонь от столешницы — жест, наполовину успокоительный, наполовину нетерпеливый. Мария умолкла, скорее от изумления тем, как спокойно он всё воспринял, чем из желания дать ему шанс оправдаться.