Василий Арсеньев - Путь борьбы

Полицейский выдал скороговоркой: «Всё в порядке, нарушения не было», а потом развернулся, сел в патрульную машину и скрылся из виду.

– Боже мой, – произнёс Стивенсон, хватаясь за сердце, – я думал, что это конец… Спасибо вам!

– Да не за что, – усмехнулся Литвинов. – Вот видите, я не зря с вами поехал! Надо уходить, а то ещё кто-нибудь нагрянет…

Знакомого Джеймса Стивенсона отставного шефа полиции звали Джон Дуглас. На звонок вышла его молодая жена. Она оглядела незваных гостей, узнала Стивенсона и холодно приветствовала его.

– Извините, что так поздно, – сказал Стивенсон, – мы – к Джону по срочному делу…

– Джон, к тебе пришли, – крикнула она мужу и исчезла за дверью.

Джон с удивлением поглядел на Литвинова, но заметил Стивенсона, улыбнулся и поздоровался с ним за руку.

– Кто это с вами? – он кивнул на Литвинова.

– Это мой русский друг, – отвечал Стивенсон.

Джон ещё больше удивился:

– Русский?

– Джон, у нас к тебе дело…

– Проходите.

Джон провёл их в просторную гостиную, где они сели на мягкий диван.

– Итак, что привело вас ко мне? – Джон уставился на Литвинова.

– Наше дело весьма необычное, – заговорил Стивенсон, – но я хотел бы, чтобы ты правильно нас понял…

– Я постараюсь, – скривил губы в усмешке Джон.

– Мне стало известно, что в американских городах, включая Нью-Йорк, существуют… некие исследовательские центры.

– И что в этом странного? – спросил Джон.

– В них незаконно удерживаются учёные из других стран, – Стивенсон остановился и поглядел на Джона.

– Продолжайте, – сказал Джон без тени эмоций на лице.

Джеймс Стивенсон с жаром рассказывал всё, что знал о центрах. Джон его не перебивал и, молча, слушал, ничего не спрашивая. Литвинов между тем залез в его сознание и не нашёл там никаких мыслей… Джон ни о чём не думал, что совсем не понравилось Литвинову. Лишь когда Стивенсон окончил свою речь, Джон заговорил с улыбкой на губах:

– Господа, слышал в своей жизни немало историй, но такую – впервые! Ха-ха. Теория заговора, да и только! Зловещая организация собирает учёных в исследовательские центры и испытывает на них технологии воздействия на разум… Вы, случайно, не думали о карьере писателя, Джеймс? Отличная бы книга получилась!

– Джон, я ничего не выдумываю! – растерялся Стивенсон. – Это правда. Мистер Литвинов три года провёл в Центре и может всё подтвердить…

Он взглянул на Литвинова, но тот молчал.

– Мистер Литвинов?

Литвинов пожал плечами:

– Ты всё рассказал, Джеймс. Мне добавить нечего…

– Он был в Центре и теперь сидит здесь, – заметил Джон. – А вы утверждали, что оттуда не выходят…

– Что мне сделать, чтобы ты мне поверил? – воскликнул Стивенсон.

– Убеди меня! – улыбнулся Джон.

– Охотно, – проговорил Литвинов, заглянув в глаза его. – Завтра вы пойдёте в полицию и всё им расскажете, не так ли, мистер Дуглас?

– Завтра я пойду в полицию и всё расскажу, – как робот произнёс Джон, не отрываясь от его взгляда.

– Что вы им расскажете, озвучьте! – потребовал Литвинов.

– Существуют «центры», в которых незаконно удерживаются учёные, – к ним применяется психическое воздействие…

– А теперь вспомните, что мы только что говорили о бейсболе…

– Парни из «Ред Сокс» снова проиграли, Джеймс! – сокрушённо покачал головой Джон, переведя взгляд на Стивенсона.

– Это неправильно – залезать в голову человека без его согласия! – сказал Стивенсон Литвинову на улице.

– Может быть, – нехотя отозвался Литвинов, но сейчас важен результат – Отчего-то того полицейского вам не было жалко…

Стивенсон замолчал и за всю дорогу не проронил больше ни слова.

На другое утро Джон Дуглас отправился в полицейское управление Нью-Йорка, где когда-то был начальником. В хорошо знакомом кабинете он битый час объяснял своему бывшему помощнику, а ныне – шефу полиции суть своего дела и – о, чудо! – в конце концов, добился проведения проверки…

Литвинов проснулся спозаранку, и, когда Джон Дуглас вошёл в здание полиции, он стоял у дверей Центра на западной 23-ей улице. Забыв о чувстве жалости, он был в предвкушении утоления жажды мести; зловещая улыбка играла на лице его. Потом он прошёл через металлодетектор и заглянул в глаза охранника, который тотчас скрылся из виду.

– Здравствуйте, – улыбнулась девушка в приёмной. – Вы – к кому?

– К шефу! – отвечал Литвинов.

– Простите? – удивилась девушка. – Вероятно, вы имеете в виду мистера Дэвиса?

– Совершенно верно.

– Как мне о вас доложить? – спросила она, встретив гипнотический взгляд Литвинова. – Впрочем, мистер Дэвис в курсе; вам на пятый этаж третий кабинет справа…

– Я знаю, – улыбнулся Литвинов и направился к лифту.

Шефа Нью-Йоркского Центра звали Христиан Дэвис. Он был владельцем контрольного пакета акций компании, производящей бытовую технику. В здании по западной 23-ей улице на пятом этаже находился офис этой организации. Остальные помещения сдавались в аренду компании «IT-industry», которая официально занималась разработками в сфере информационных технологий. Но, кроме того, эта корпорация проводила секретные эксперименты по управлению человеческим сознанием…

Правители всех времён мечтали об абсолютной власти. Недолговечна любовь народная! Едва приходят трудности, люди поднимают бунт… Объявление монарха помазанником Божиим не способно долго сдерживать взрыв народного негодования. Публичные казни бунтовщиков служили в устрашение и назидание, дабы другим неповадно было. Но укоренился страх в сердцах сильных мира сего, искали они более совершенные способы подчинения подданных своей воле. И тогда прибегли они к методу кнута и пряника…

Амфитеатр служил ареной для увеселения толпы, жаждущей хлеба и зрелищ, а подчас и местом казни инакомыслящих. Но пала Римская империя, и кровавые бои гладиаторов остались в прошлом. Однако идея кесарей о развлечении людей как универсальном средстве управления и контроля обрела второе рождение в эпоху Нового времени. Поняли сильные мира сего: надо открыть простолюдинам двери в вечно прекрасный мир грёз! Сказанное слово сильнее прочитанного; зримые образы прочнее, нежели литературные, укореняются в сознании…

И вот теперь появились совершенные технологии воздействия на разум: кино, телевидение и Интернет, где порок преподносится доступным товаром.

Добрые голливудские мелодрамы тридцатых годов ушли в прошлое, режиссёры стали снимать фильмы, воспевающие запретные удовольствия мира сего…

Гигантский массив разнообразной информации международной компьютерной сети «Интернет» испещрён лазейками для червей, грызущих древо нравственности…