Ларри Нивен - Молот Люцифера [litres]

И хотя по небу теперь побежали тучи, Морин не позволила им опечалить себя. Она не собирается унывать. Слишком легко снова впасть в беспросветное отчаяние.

Рэндолл прав: можно поступиться практически чем угодно, чтобы избавить людей от чувства беспомощности и обреченности. Но прежде нужно победить это ощущение в собственной душе. Надо прямо смотреть на новый ужасный мир, зная, что он может сделать с собой – и бросить ему вызов. Вот тогда можно приниматься за дело.

Мысль о Харви натолкнула ее на воспоминания о Бейкере. Морин даже не знала, какова судьба тех, кто участвовал в экспедиции к АЭС.

Сейчас им ничто не угрожало. Новое Братство разгромлено, и с атомной станцией все будет нормально. Защитники АЭС отбили первую робкую атаку врага. Но…

Последнее сообщение Твердыня получила давно – три дня назад.

А если произошла вторая атака? Морин поежилась. Вдруг чертовы транзисторы сдохли, и передатчик вырубился? Или погибли люди – все до единого. Как знать… Джонни непременно должен был оказаться в гуще событий. Он – ведь знаменитость. «Пусть лучше сломаются транзисторы, – сказала себе Морин, – хватит ныть». Она спустилась с холма и направилась к госпиталю.

Алим Нассор разевал рот, пытаясь дышать, и не мог. Он полусидел в кузове грузовика; если бы он лежал, то гикнулся бы. Да и легкие как водой заполнены. Долго он не протянет. Они потерпели поражение. Братство разбито, а он – покойник.

Свон мертв. И Джеки тоже. Большая часть банды погибла в долине реки Тул. Братьев и сестер убили удушливые облака желтого газа, обжигавшего как огонь. Алим ощутил, что руки Эрики обтирают ему лицо какой-то тканью, но не мог сфокусировать на ней взгляд. Она – хорошая женщина. Белая, но осталась с ним и вытащила его, когда остальные сбежали. Ему захотелось сказать ей об этом. Если б только он мог говорить…

Он почувствовал, что машина замедлила ход, и услышал, как дозорный окликнул подъехавших. Значит, добрались до лагеря, и кто-то расставил часовых. Хукер? Он-то наверняка уцелел. Он не переправлялся через реку, он направлял огонь мортир и должен был спастись, если только его не настигла погоня. Алим задумался, хочется ли ему, чтобы Хук выжил. В принципе ему было наплевать. Какая разница?

Молот убил самого Нассора.

Грузовик затормозил. Алим почувствовал, как его поднимают и вытаскивают наружу. Его уложили вроде бы у огня – приятно. Эрика, похоже, сидит рядом.

Кто-то принес ему тарелку горячего супа. Алиму было трудно объяснить, что это напрасная трата хорошего варева: если он снова отключится, то уже не проснется. Собственная мокрота душила его. Он закашлялся, пытаясь прочистить легкие, чтобы хоть что-то сказать, но горло свело в таком спазме, что Алим перестал кашлять.

Потом до него донесся чей-то голос.

– И вы открыто неповиновались Господу Богу Саваофу! Ангелы Господни, вы уверовали в армию. Стратегия! Деяниям Ангелов нужна стратегия! Положитесь на Иегову! Делайте его дело! О, народ мой, выполни Его волю! Уничтожь Цитадель Сатаны, ибо такова воля Господня, и тем победишь!

Голос Пророка хлестал как бич.

– Не плачьте по павшим, ибо они пали, служа Господу! Велика их награда. О, вы, Ангелы, услышьте меня! Не время скорбеть! Время наступать во имя Господа!

– Нет, – прохрипел Нассор пересохшими губами.

– Это в наших силах, – ответил кто-то.

Алим не сразу понял, кто это. Но затем понял – Джерри Оуэн.

– У тех, кто засел на АЭС, нет отравляющего газа. А даже есть, неважно. Мы установим наши мортиры и безоткатные орудия на барже и взорвем турбины. Тут станции и крышка.

– Бейте во имя Божие! – воскликнул Армитедж.

Его призыв нашел отклик.

– Аллилуйя! – выкрикнул кто-то.

– Аминь! – добавил какой-то мужчина.

И возгласы множились, теперь в них зазвучало явное воодушевление.

– Че-орт! – наверняка выругался сержант Хукер.

Нассору не хватало сил, чтобы взглянуть на него.

– Алим, ты меня слышишь?

Он едва заметно кивнул.

– Он слышит, – произнесла Эрика. – не трогайте его. Ему нужно отдохнуть. И поспать.

Нет! Сон точно убьет его. Он отчаянно боролся за жизнь: каждый вдох стоил усилия воли. Если он расслабится, в следующий миг будет мертвым.

– Что мне теперь делать? – рявкнул Хук. – Ты – единственный оставшийся брат, с кем я могу перетереть.

Губы Нассора зашевелились, беззвучно произнося слова. Эрика переводила.

– Он спрашивает, сколько братьев осталось.

– Десять, – ответил Хукер.

Ага. Десять, значит. Последние черные в этом мире? Вряд ли. Ведь есть еще и Африка. Да? А вот среди врагов черных, кажется, не было.

Пожалуй, негров в Калифорнии больше не осталось. Алим зашептал снова.

– Десять – мало, – объяснила Эрика.

– Да. – Хукер наклонился пониже и почти приник к уху Нассора (чтоб никто его не услышал). – Мне придется торчать возле Пророка, – выпалил он. – Алим, он псих? Или он прав? У меня башка не варит.

Нассор замотал головой. Его не тянуло развивать данную тему. Армитедж снова начал вещать – о рае, который ждет павших. Слова сплавлялись в мутные медленные мысли Алима. Рай. Может, псих-проповедник не ошибся. Да, лучше думать, что он не врет.

– Он знает правду, – выдохнул Алим.

Костер согревал. В голове сгущалась тьма, несмотря на проблеск солнечного света, который, как казалось Алиму, он увидел.

Фразы проповеди плыли сквозь тьму, тонули.

– Нанесите удар, Ангелы! Не медлите! В сей день, в сей час! Такова воля Божья!

– Аминь!

Вопль сержанта стал последним, что услышал Нассор.

Когда Морин добралась до госпиталя, ее перехватила Малик и отвела в приемную.

– Я хочу помочь, – заявила дочь сенатора. – И еще я бы хотела побеседовать с ранеными. Один из сыновей Толлифсена был в моей группе, и он…

– Он мертв, – холодно сообщила Леонилла. – А вот помощь бы нам не помешала. Вам приходилось пользоваться микроскопом?

– С уроков биологии в колледже – нет.

– Нельзя забыть, как обращаются с микроскопом, – заметила Малик. – Сперва мне нужно взять образец крови. Сядьте сюда, пожалуйста. – Она вытащила из скороварки иглу и шприц. – Мой автоклав, – похвасталась она. – Не слишком красивый, но свое назначение выполняет.

Морин стало интересно, на что употребили остальные скороварки из фермерского дома. Игла вонзилась в ее руку, и молодая женщина поморщилась. Острие было туповатым.

Леонилла потянула поршень и осторожно выцедила кровь в пробирку, которую отыскали в детском наборе для химических опытов.

Пробирка отправилась в носок, к которому заранее был привязан нейлоновый шнур.

Малик принялась вращать носок над головой.

– Центрифугирую, – пояснила она. – Я просто показываю вам, как все это делается. Нам в лаборатории нужны помощники.