Ларри Нивен - Молот Люцифера [litres]

– На обеденном столе поместится.

Гарри вывалил содержимое на полированную поверхность. Казалось, стол сделан из цельного куска дерева, и на вид ему примерно лет пятьдесят. Таких теперь уже не делают. Если это мебель в жилище экономки, что же находится в особняке на вершине холма?

Красивая текстура столешницы утонула в бумажном потоке: просьбы о пожертвованиях от благотворительных организаций, письма различных политических партий, послания из колледжей. Призывы участвовать во всяческих лотереях, покупая для этой цели граммофонные пластинки, одежду, книги, подписку на журналы. «Возможно, вы только что выиграли дополнительные сто долларов в неделю!» Религиозные трактаты. Политические лекции. Брошюры по налоговой политике. Образчики мыла, зубной пасты, моющих средств, дезодорантов.

Элис Кокс принесла кофе. Одиннадцать, а уже красавица. Длинные светлые волосы. Голубые глаза. Доверчивая девочка, в чем Гарри убедился, наблюдая за ней в свободное время. Но она вправе быть такой: тут ее никто не обидит. В автомобилях большинства мужчин, проживающих в Силвер-Вэлли, покачиваются в ременных петлях винтовки. И ребята эти преотлично знают, как следует поступать со всяким, кто вздумает приставать к одиннадцатилетней девочке.

Вот что действительно нравилось Ньюкомбу (как и многое другое в Силвер-Вэлли). И, конечно же, не насилие, ибо Гарри ненавидел насилие. Нет, его привлекало ощущение угрозы, словно бы витающей в воздухе. Винтовки здесь брали в руки только для охоты на кабанов (необязательно в охотничий сезон, закон нарушался, если жителям ранчо хотелось свежатины или олени вытаптывали посевы).

Миссис Кокс подала булочки. Когда Ньюкомб вопреки правилам доставлял почту прямо на дом, его частенько угощали чем-нибудь вкусным. Кофе экономка варила не самый лучший, но уж другой такой чашки, безусловно, в долине не сыскать: тонкий костяной фарфор был чересчур хорош для почтальона с замашками хиппи. Попав сюда в первый раз, Гарри выпил воды из оловянной кружки, стоя на пороге.

А теперь он сидел за превосходным столом и смаковал горячий напиток из хрупкой чашки. Дополнительная причина держаться подальше от городов.

Но все же он торопливо допил кофе. На свете существует еще одна девочка – блондинка, – и ей исполнилось восемнадцать, с ней все законно, и у нее тоже намечается День хлама. Она наверняка никуда не выходила. Для него Донна Адамс всегда дома.

– Здесь полно всего для сенатора, – заявил Ньюкомб.

– Да. Он сейчас в Вашингтоне, – ответила миссис Кокс.

– Но скоро вернется, – пискнула Элис.

– Лучше бы поскорее, – добавила ее мать. – Хорошо, когда он бывает на ранчо. У нас все время толкутся разные люди. Важные персоны. Однажды в особняке ночевал сам президент. В тот раз была суматоха, ранчо кишело людьми из секретной службы. – Она засмеялась, и Элис захихикала.

Гарри непонимающе уставился на них.

– Как будто кто-нибудь в долине мог покуситься на президента Соединенных Штатов, – пояснила женщина.

– Все равно, по мне, ваш сенатор Джеллисон – выдумка, – произнес Ньюкомб. – Я развожу почту по этому маршруту целых восемь месяцев и пока не видел его.

Экономка смерила его взглядом. С виду славный паренек, хотя миссис Адамс утверждает, что ее дочь уделяет ему чересчур много внимания. Волосы у него длинные, вьющиеся, каштановые, такая шевелюра украсила бы любую девушку. И борода у него неплоха. А усы – настоящее произведение искусства. Наверное, Гарри их завивает и чем-то умащивает: на концах они закручивались маленькими колечками.

«Он может отращивать волосы сколько угодно, – подумала миссис Кокс, – но он все равно тощий хлюпик, даже меньше меня». И снова удивилась: что в нем нашла Донна Адамс? Вероятно, причина в машине? У Ньюкомба – спортивный автомобиль, а местные парни – как и их отцы – водят пикапы.

– Возможно, вы скоро повстречаетесь с сенатором, – заметила она. Ее слова (хотя Гарри ничего не подозревал) означали высшее одобрение: миссис Кокс очень бдительно относилась к тому, кто именно допущен к ее боссу.

Элис начала рыться в возвышающейся на столе груде разноцветных конвертов.

– Как же их много! Сколько времени они копились?

– Две недели, – ответил почтальон.

– Ну, спасибо вам, Гарри, – вымолвила миссис Кокс.

– И от меня спасибо, – сказала девочка. – Если б вы их не доставили прямо на дом, тащить всю кипу пришлось бы мне.

Ньюкомб вернулся к автомобилю и спустя полминуты уже катил вниз по длинной улице. Притормозил, чтобы полюбоваться Высокой Сьеррой. И поехал к соседнему ранчо, за добрых полмили отсюда. Джеллисон владел обширным поместьем, хотя немалая часть его угодий представляла собой пустоши, усеянные норками сусликов. Хорошая почва, но воды для ирригации не хватало.

Возле следующих ворот Джордж Кристофер делал что-то непонятное в апельсиновой роще. «Собирается окуривать деревья», – решил Гарри.

Ньюкомб открыл ворота, и хозяин тяжелой походкой направился ему навстречу. Мужчина оказался здоровенным – ростом с Гарри, зато раза в три объемнее, с бычьей шеей. И абсолютно лыс (череп загорел на солнце), хотя ему вряд ли было сильно за тридцать. На нем были клетчатая фланелевая рубаха, темные брюки и заляпанные грязью ботинки.

Гарри поставил сумку на землю. Кристофер насупился:

– Снова День хлама?

Он оглядел длинные волосы и экстравагантно подстриженную бородку почтальона и нахмурился еще пуще.

Гарри в ответ оскалился.

– Ага. Через каждые две недели, как часы. Я занесу это в дом.

– Вы не обязаны так поступать.

– Мне нравится.

Здесь не было миссис Кристофер, зато у Джорджа имелась сестренка, наверное, однолетка Элис Кокс, и она любила поболтать с Гарри. Очень умная девчушка, с которой приятно беседовать. Всегда в курсе последних новостей долины.

– Отлично. Не забудьте о собаке.

– Не беспокойтесь. – Ньюкомб не боялся собак.

– Вы когда-нибудь думали, сколько дала бы за вашу голову рекламная индустрия? – спросил Кристофер.

– У меня к ним есть встречный вопрос, – парировал Гарри. – Почему правительство снижает рекламщикам налоги, и у них появляется все больше возможностей попусту тратить наше время? Что скажете? Ваши-то налоги растут?

Кристофер перестал морщить лоб. Он уже улыбался:

– Задайте им эти вопросы. Тут стоит сражаться только за безнадежные дела. А дело налогоплательщика, считай, теперь почти безнадежное. Я закрою за вами ворота.

Конец дня. Работа закончена. Ньюкомб зашел в сортировочную в глубине здания почты. К спинке стула оказалась приколота записка.

«Волчище желает тебя видеть. Джина!!!»

Сама Джина стояла у стола, где разбирали письма, – высокая, черноволосая, прямая, с широкой костью. Единственная брюнетка – насколько известно Гарри – на всю долину. Он подмигнул ей и постучался к управляющему.