Анастасия Гор - 2:36 по Аляске [litres]

От этой мысли он протрезвел. Ее лицо – отражение его же недоумения, когда он остановился. Порыв благородства смешался с животным инстинктом – то и другое боролось между собой так долго, что Крис успел рассмотреть Джейми во всех деталях. Она раскраснелась, выглядела смущенной, но не старалась прикрыться. Наоборот… Она позволяла любоваться собой, и лишь дрожь в голосе выдавала ее:

– Я сделала что-то не так?

Улыбка, тронувшая его губы, вышла умиленной. Он снова поцеловал ее – это и стало обоюдным решением.

Прежде он поклялся себе, что больше никогда не причинит ей боль. Интересно, считается ли это нарушением клятвы?.. Благо Джейми желала этой боли не меньше, чем он – стать ее причиной. Одна рука под ее шеей за волосами, вторая – под ягодицами, удерживая на весу. Острые коленки, скрещенные за его поясницей. Ее укусы и его сильные пальцы, оставляющие синяки.

Как сохранить память об этом навечно?

Как сделать так, чтобы оно никогда не кончалось?

Почему нельзя остаться жить в этом дне навсегда?

Танец на битых осколках керамики. Крис забывал поморщиться, даже наступая на них.

Горячая вода кончилась раньше, чем закончили они, и Крису пришлось прерваться. Проглотив очередной стон, он схватил с умывальника полотенце и обернул им Джейми, едва стоящую на ногах. Ровно минута ушла на то, чтобы вернуться в спальню, а затем Крис снова прижимал ее к себе – мокрую, со спутанными волосами и простреленным бедром. Швы на нем он целовал в тщетной попытке стереть губами, как чернильную кляксу, поставленную по глупой случайности. Простыня впитала в себя всю влагу, что была на них, и даже больше; Крис успел мимолетно продумать, как незаметно сменить постельное белье утром.

Когда они легли, Джейми принялась исследовать метки от стали и пуль, что испещряли его кожу по всему телу. Он хотел бы рассказать ей о каждой из них, но они – часть той истории, без которой спать по ночам она будет крепче. Поэтому он попытался отвлечь ее, целуя снова и снова, пока Джейми не начала млеть, засыпая под его плечом. Лишь убедившись, что ее ничего не тревожит, он позволил уснуть и себе.

Это была первая ночь, дарованная ему без кошмаров.

Первая и последняя.

– Ох, как же я плохо спал сегодня! Всю ночь снились кролики, прыгающие на кровати, а я никак не мог их прогнать. Не знаешь, к чему это? – пожаловался Себастьян. – А еще кто-то истратил всю горячую воду в баке и сломал полку… Чуть не загнал себе в пятку здоровенный осколок спросонья!

Крис ничуть бы не удивился, скажи ему кто-нибудь, что в момент своего появления на свет Себастьян не разразился пронзительным плачем, а рассказал смешную историю из прошлой жизни. Он болтал без продыху, но Крис был и не против: погруженный глубоко в свои мысли и сосредоточенный, он слушал его вполуха, как радио. А еще предполагал, что болтовня у Себастьяна – что-то вроде нейролептиков Криса, – без нее он просто сойдет с ума.

– Ты меня совсем не слушаешь, – буркнул он оскорбленно. – В общем-то ты меня никогда особо не слушал, но сейчас не слушаешь абсолютно. Короче, что-то с тобой не так.

Снегопад кончился, и, стянув с носа шарф, Крис остановился на склоне, высматривая пригодные места для капканов. Горная река еще не замерзла (слишком сильным было течение), поэтому сюда могли забрести гризли, измученные жаждой. Решив, что это не совсем та дичь, которую им стоит раздобыть к ужину, Крис пошел глубже в лес.

– Роуз! Мы же договаривались идти на юг.

Он действительно не обращал на Себа никакого внимания. Сконцентрироваться на охоте и без того было невероятно сложно, уж не говоря о поддержании светской беседы. Ведь в голове вместо этого…

Алые полосы на его спине. Узкие бедра, разведенные в стороны, чтобы пропустить его внутрь. Уходя утром, Крис наклонился, чтобы поцеловать на прощание плечо Джем, торчащее из-под одеяла, и вдруг уловил на ней свой собственный запах. Она пропиталась им до самых волос – мускус и кожа. Она пахнет им, а он пахнет ей – тимьяном и нежностью. Клеймо, привязавшее их друг к другу.

– Так, значит, вы переспали?

Крис замер на полушаге и уставился на Себастьяна, вытряхивающего снег из курчавых волос. Белый, на иссиня-черных локонах он походил на жемчуг и так же ослепительно сверкал.

– Ну наконец-то! – радостно воскликнул он, увидев в выражении лица Криса негласное «да». – Может, теперь ты перестанешь быть таким нервным.

– Как ты узнал?

– О, а где же отрицание и твои попытки списать все на мою больную фантазию?

Крис затряс головой, и, пользуясь его замешательством, Себастьян поскакал вперед, умножая расстояние между ними. Крис поспешил следом, хотя ноги едва волочились, увязшие в сугробах. За ночь снега выпало по колено.

– Постой, объяснись-ка! Мы что, так шумели?

Себастьян не сбавил шагу и (о Боже!) промолчал.

– Себастьян! – разозлился Крис, и тогда тот обернулся со злорадствующим торжеством на лице.

– Что, не нравится бежать за кем-то и кричать в пустоту?

Крис закатил глаза и дернул того за капюшон парки. Себ смилостивился и притормозил, приспустив с плеча старое гладкоствольное ружье, найденное за сервантом на ферме.

– Да просто я как раз поднимался наверх, когда ты зашел в ванну «выручать» Джейми, – пояснил он. – А когда мужчина и женщина оказываются ночью в тесной комнате, которую обычно принято посещать голыми, тут только один исход…

– А если я скажу, что ничего не было?

– Ну, если только у тебя проблемы с потенцией…

Себастьян весело хохотнул и двинулся вперед. Справившись с внутренней агонией, Крис последовал за ним и тоже спустил винтовку. Следы на снегу, явно оставленные зайцем, должны были привести к норам.

– Только при Джейми это обсуждать не вздумай, – хмыкнул он, прицеливаясь при виде белесой шкурки впереди, роющейся в кустах можжевельника.

– Для этого у нее есть Флейта, – сказал Себ, прицеливаясь тоже. – Спорим, они прямо сейчас перемывают тебе косточки?

– Джем снова легла спать, когда я ушел.

– П-ф! Ты плохо знаешь женщин. Никакая усталость не остановит девчонок от обмусоливания горячих подробностей!

Себастьян выстрелил первым. Пуля угодила в ствол над макушкой зайца, и тот стартовал прочь от неудачливых охотников.

Крис фыркнул, опуская винтовку.

– Ну ты и косой!

– Эй! Это охотничье ружье еще моего деда повидало. У него отдача как у гранатомета, – оправдался Себ, продевая руку через ремень. – Пошли догоним.

– Нет уж, – воспротивился Крис и демонстративно сбросил в сугроб полупустой рюкзак. – Это ты его упустил, сам и догоняй. А я пока расставлю ловушки.

– Лентяй, – Себ закатил глаза и, навострив дуло, поплелся по крошечным следам вдоль лесного утеса.