Сергей Кусков - Кабальеро плаща и гитары том 3 и 4

Тётушка откинулась в кресле, покачалась влево-вправо.

— Хуан, я твой друг. Давай, выкладывай всё, и тогда смогу помочь не сделать ошибок. Ты, наверное, уже понял, что знаешь далеко не все нюансы работы этой планеты. У меня поболее опыта.

— Не могу, сеньора, — с сожалением пожал я плечами. — Есть вещи, которые только у меня в голове. А вдруг они сорвутся, не получатся? Как я буду после этого вам в глаза смотреть?

Но чтобы вы не разочаровывались во мне и не считали букой, так и быть, глобальным стратегическим замыслом поделюсь. — Я сделал театральную нагнетающую паузу. — Это будет многоходовка, сеньора.

— Многоходовка… — потянула слово её высочество, пробуя его на вкус. — Обожаю многоходовки! И?

— Пока я вижу в ней три этапа, — продолжил я. Первая пусть будет называться условный Дебют. Вы арестовываете нациков, причастных к делу о нападении на марсиан. Об этом узнают марсиане — я постараюсь, я ведь рупор Цитадели. Уже не важно, в тюрьме их кончат или на воле, главное сделать так, чтобы тараканы до этого момента не сумели разбежаться и скрыться. Я слил инфу о том, что мы понятия не имеем, кто был на месте убийства из нациков, что блефуем, и, кажется, прокатило, так что ПОКА тараканы в городе.

Затем свой удар наносит Цитадель и уничтожает ЧВК и всех причастных. Много причастных. Это не операция департамента, я не буду иметь к ней отношения, потому совесть моя чиста, я не врал сегодня, когда клялся.

— Сукин сын! — бросила она, то ли в восхищении, то ли в обалдении от моей патологической наглости.

— Второй этап, условный Миттельшпиль. Нацики латинского сектора, возмущённые произволом Цитадели и бездействий властей, точнее действий, не приводящих ни к какому результату в плане защиты «честных оболганных граждан», устраивают в городе акцию протеста.

— Уверен, что устроят? — усмехнулась она.

— Я постараюсь, — зло оскалился я, мысленно представляя сенатора Домингеса. Да, я буду очень стараться! И связи для этого есть. — Оканчивается акция тем, что простых ультрас, бедных и несчастных интеллигентных мальчиков и девочек, ратующих за справедливость, любящих кошечек и переводящих бабушек через дорогу, избивает маленькая, но хорошо оснащённая группа скверных злобных демонических русских ультрас.

— Ты уже делал что-то подобное, — напряжённо сузились её глаза. Сеньора почувствовала запах жареного, но одновременно я вызвал в ней ИНТЕРЕС. Такие, как она, живут интересом. Это их наркотик. Я разнообразю ей скучные будни. И совершенно за чужой счёт. Нациков она своими не считает, и перед королевой за их избиение краснеть не будет. Хотя дерьма в прессе поднимется дай боже, но тут или волки сыты, или овцы целы.

— Делал, — согласился я, — но не в таком масштабе. Здесь речь будет идти о тысячах людей, а не о сотнях и десятках.

— А справишься?

Я пожал плечами.

— Постараюсь. — Помолчал, тяжело вздохнул и вернулся к плану. — И, наконец, развязка. Эндшпиль. Возмущённые тем, что получили по зубам, крылья латинских ультрас через Чёрную Розу организовывают в городе массовые беспорядки. Не акции протеста, а именно беспорядки, и именно массовые. И вот тут твой звёздный час, тётушка. Ты можешь оторваться на них за все причинённые этими камрадами твоему ведомству унижения. Но не всех бей, большинство нужно согнать на какую-нибудь огромную городскую площадь. И вот там они получат настоящий урок толерантности… Тьфу, слово какое грязное, зато верное. Всех секретов раскрывать не буду, скажу только, есть у меня задумки, как выполнить ваше с сеньором Серхио задание одним радикальным ударом. Я повторюсь, что не уверен, что получится. Но работать буду. Это Шанс, который выпадает нечасто, и я прошу тебя о содействии. Блин, в конце концов вы сами дали мне это задание! Вот и несите ответственность вместе со мной!

Сеньора долго молчала, но, наконец, выдохнула и произнесла:

— Я тебя поддержу, Хуан. Видит бог, не хочу этого…

— Но вы знаете что-то, чего не знаю я, — усмехнулся я. — Что заставляет вас быть решительной.

Она улыбнулась, и можно на этот выпад не отвечать. Да, знает. Что-то происходит во власти, не афишируемое пока широкому люду. Причём Лея вряд ли её действия одобрит, потому они с сеньором Козловым будут действовать сами, у неё за спиной. А я… Как бы локомотив движения, если что, все стрелки переведут на меня, на пою подготовку в рамках Проекта.

Я всегда говорил, что принцесса Алисия не дура. Дамочка с самомением, но только не дура! Я улыбнулся — мы сработаемся.

— Пусти! Пусти я сказала!

— Нет!

— Шимановский, сейчас рубану, будешь знать!

— Даже уворачиваться не буду! Вперёд!

Сеньорита пыхтела, пытаясь вырваться из моих ставших медвежьими объятий, но я держал крепко. Придавил её к стене всем своим весом и не давал спуску. Никто не знает, чего мне это стоило, а стоило многого — я был на грани.

— Убью! — ревела она.

— Убивай! — Я перешёл в атаку и смог лизнуть её ухо. Ну, куда достал — не особо прицелишься, когда от тебя активно отворачиваются.

— Иди блядей своих трахай! Бустро отпустил меня, сволочь!

— Самая сладкая из всех моих блядей это ты, Паулита! Никуда я не уйду! — Я смог-таки зафиксировать её запястья, навалившись всем телом, и поцеловал. Она не то, что сдалась, но на момент ослабила сопротивление. — Чика, ну не ерепенься! Пошли в спальню!

Пауза. Задумчивое молчание. И как вердикт, ставящий точку на текущем действе:

— Пошли! Сукин ты сын!

Она с силой меня отпихнула — я поцеловался затылком с противоположной стенкой, благо оббитой мягким покрытием. И ведь с самого начала так могла сделать! Я довольно усмехнулся, поднялся на ноги и пошёл вслед за ней.

Напал я на неё прямо в прихожей, как только скинул обувь. Ей понравилась моя традиция разуваться, она ввела её и у себя дома. Сразу прижал к стенке, принялся целовать. Получил по яйцам, перешипел боль и снова прижал её к стенке. Прелесть, а не женщина!

— Это не спальня, это кухня, заметил я, входя на приснопамятную много помнящую кухню вслед за её спиной.

Она развернулась, уставила руки в бока и сверкнула очами, как грозовая валькирия:

— Шимановский, пока не прояснишь, что происходит…

На меня такие фокусы давно не действуют. Подсечка. Она хотела сопротивляться снова, но не стала. Падение её тела в мои руки. А дальше я оттранспортировал его на диван в паре метрах слева, после чего навис сверху и принялся остервенело развязывать и распахивать её халат.

Боже, какие груди! Помню, как они бьются перед твоим лицом, когда сеньорита сверху. Как тонешь в этой прелестной ложбине между ними!..

Ах так? Да я не гордый, на полу — так на полу!

Стой, куда поползла, далеко не уйдёшь!