Сергей Кусков - Кабальеро плаща и гитары том 3 и 4

— Ещё предложения? — смеялся я одними кончиками губ, стараясь вывести оппонента из равновесия.

— Нет. Это — окончательное.

— Жаль. — Я развернулся и пошёл к своим.

— Хуан, ты серьёзно? — раздался смешок мне в спину. Обернулся.

— А вы настроены шутить?

События развивались стремительно. Что я потерял над ними контроль — понял чуть раньше, но только теперь понял, насколько глубоко вошла в пике ситуация. Я слишком привык держать руку на пульсе своих проектов, всегда и везде. И если что-то не получалось, понимал не только, что не приобрёл, но заранее знал, что потеряю. И сейчас впервые оказался в ситуации, когда понимание, что именно потеряю, отсутствует напрочь, а уровень трындеца настолько запредельный, что хоть вешайся.

Прошло менее трёх минут, за которые сеньоры связались со своими, передали информацию, дождались ответа и… Пошли таки на штурм. Которого я от них, как человек, знающий корпус, не ожидал.

Они шли с четырёх сторон, с четырёх просветов между машинами, неплотной стеной. Двигались, убрав оружие за спину, стараясь не провоцировать нас на открытие огня. Показно демонстрировать свободные руки — это, скажу вам, нечто! А какая самоуверенность была в их движениях! Лица за забралами шлемов мы не видели, но точно говорю, парни даже не допускали мысли о нашем сопротивлении.

Специальная полиция одевается в модифицированный вариант лёгкого доспеха. Как у гвардии, только с утолщёнными грудными пластинами и более мощными сервоприводами — на случай рукопашного боя. И каждый такой доспех на голову выше меня и раза два шире в плечах, не говоря о том, что мускульная сила рядом с сервами не стояла. Когда парни будут нас скручивать, мы ничего не сможем противопоставить, несмотря на подготовку и сверхскорость.

Парни шли. Двенадцать человек, шесть пар. Опасливо, медленно, но сокращали и сокращали дистанцию. Я мысленно начал молиться — очень не хотел, чтобы всё закончилось не так, как должно по инструкции, ибо знал инструкции и не питал иллюзий. Но парни о корпусе не знали ни-че-го, иллюзии питали и продолжали идти, шаг за шагом приближаясь к собственной смерти. И к Большему Трындецу, в рамках уже всей планеты. Остановить их не было никакой возможности — всё, что мог, Орейре я уже сказал, а скажу больше — начнёт плясать от обратного, посчитав, что мы боимся.

Десять метров.

Восемь.

Девочки спокойны, сосредоточены, все на позициях. Пять… И голос Афины, как рокот турбины в ушах:

— По ногам! Огонь!

Шесть стволов выплеснули в окружающий мир потоки смертоносных магнетиков. Десятки игл, проникающих через любые преграды, прошивающих любые доспехи. Бедолаги слишком привыкли работать с уличными демонстрантами, мятежниками и иными террорюгами, не могущих оказать сопротивление, над которыми привыкли тотально доминировать. Кто в здравом уме будет в них стрелять, зная, что после этого будет трупом? Если повяжут — нет, а так — да, труп. Идиотов на планете мало.

Но вот ангелы не боятся никого и ничего. И самоуверенность СП-шников их не касается никоим образом.

— На землю! Быстро! — вжался в пол я, показывая остальным пример. Впрочем, остальные знали, что делать и без меня.

Потоки игл со стороны гвардейцев начали вспарывать бетонопластик перед нами, прошивать фургоны, впиваться в стену сзади, где между фургонами просветы.

— Не стрелять! — заорал я — для гвардейцев. — Не стрелять, мать вашу! Там пластит! Все поляжем!

Огонь прекратился. На мгновение. Секунд на пять. Но потом кто-то из СП-шников прицельным выстрелом прошил тело лежащей за колесом в пяти метрах от меня Берты, девочки из седьмого взвода. Через год она бы стала «старой девой», а через шесть завершила бы контракт…

…Но теперь она его никогда не завершит.

— На поражение! — рявкнула Камилла. Буднично, словно рядом с нею только что не погибла подруга и боевой товарищ. Холодно и взвешенно, зная цену словам и поступкам.

И в тела десятка свалившихся от игл полицейских тут же впились сотни таких же игл, но бьющих прицельно в корпуса и головы, разрывая плоть, превращая прочные с виду доспехи в решето. Вокруг полетело мясо и кровавые ошмётки. Армейский скорострел в работе — страшная штука, особенно на пятиметровой дистанции. Стреляли девчонки не только по упавшей недогруппе захвата, огонь вели и по колонне гвардейцев, откуда раздались вскрики и ответный огонь. С нашей стороны тоже были вскрики, но пока я не мог оценить масштабы, паля из-за колеса (та ещё преграда для иглы) из ручного AEG-шника.

— Я сейчас взорву грузовики, мать твою Орейро! — заорал я, чувствуя, что ещё чуть-чуть и сорву голос. — Все поляжем! Прекратили огонь, придурки!

Меня услышали. Помещение-каверна-тоннель маленькое, акустика хорошая. Раздались крики среди гвардейцев, и секунд через пять в воздухе повисла тишина. Зловещая тишина.

— Потери? — бегло бросил я.

— Трое ранены, но могут сражаться, — тут же отчиталась Афина — когда она успевает всё контролировать? — Одна — не сможет, тяжёлая, сейчас перевяжем, что дальше — не знаю. А Берта — всё.

Я ругался. Громко, матерно, и плевать, что про себя. Я! Не уследил! Из-за меня погибла наша! Девчонка! Своя! То, что эти идиоты тупые пошли на заклание — мне жаль, но я не мог повлиять на их идиотизм. Здесь же, вокруг, те, кто поехал со мной добровольно, доверив себя под моё командование. А значит, отвечаю за них я и только я. Чёрт возьми, только бы подольше не отпускал адреналин! Не смогу командовать, если «накроет», как тогда, во время вендетты! Я ещё нужен девочкам — только я смогу хоть как-то решить вопрос.

— Сеньор Шимановский! Вы открыли огонь по представителям специальной полиции округа Альфа-Аделина! — раздался голос, так же как и я, насильно приведшего себя в порядок лейтенанта Орейро. Сукин сын тоже был в шоке от событий, и вогнал себя в транс наподобие моему: «Надо командовать и решать вопрос, отрефлексирую потом».

— Сеньор лейтенант, я испанским языком предупредил, что мы будем стрелять! — как можно спокойнее ответил я. — То, что вы не вняли и не поверили — от меня не зависело! А сейчас я снова предупреждаю вас, что взорву грузовики к чёртовой матери, если вы снова попытаетесь открыть огонь!

— Вы идиот?

Это он мне? ОН? МНЕ?

— Я? Нет, сеньор, я в норме. А вот что с вашим рассудком — не берусь сказать. У вас точно не все дома, раз вы отдали приказ стрелять в ангелов.

— Я не отдавал приказа стрелять в ангелов! — сорвался на визг лейтенант — его эмоциональную защиту, наконец, прорвало. Вендетта она такая, сквозь любой щит проникнет своими липкими устрашающими щупальцами. — Вы первые открыли огонь!

— По конечностям ваших тупых подчинённых, считающих себя пупом Венеры, сеньор! — парировал я, молясь удержать разговор как можно дольше. Пока мы ругаемся словами, винтовки не стреляют и люди не гибнут. — В нашу девочку ваши орлы стреляли прицельно и целенаправленно! И тот из вас, кто это сделал, будет со временем казнён, и это вне моей власти!