Сергей Кусков - Кабальеро плаща и гитары том 3 и 4

— Даже с учётом тебя? — Улыбка в уголках губ ведущего.

— Особенно с учётом меня! — воскликнул я. — Я пришёл к ним с их корпусным навигатором. Я вызвался добровольцем. Но и это ещё не было достаточным основанием для согласия. Тогда, уже после этого, «выстрелил» фактор, о котором я не имел ни малейшего понятия и который не светит… Ну, я думаю, девяносто двяти и девяти в периоде радиослушателей. — Я немного преувеличивал, но сейчас это простительно. — Они устанавливали мою личность и родословную, и нашли в крови гены Веласкесов. Семнадцатая вода на киселе, случайный потомок кого-то незаконнорождённого, родственного королевскому дому, причём фиг знает в каком колене родственному. Но всё-таки меня можно было подписать на эксперимент не как постороннего, а как члена семьи, а такой подход королева уже могла одобрить.

— Корпус, напомню радиослушателям, это не просто личная армия клана Веласкес, — произнёс Роман, — но и вассальная организация правящего монарха. Все ангелы дают вассальную клятву верности, и королева в ответ — клятву сеньора. Вот такой феномен средневековья в космическом обществе.

— Такая родственная связь это на самом деле ни о чём аргумент, — продолжил я, не став обращать внимания и комментировать его слова о средневековом феномене. — Таких как я, потомков бастардов, на Венере великое множество. И в Альфе, да и в провинциях тоже есть тысячи если не десятки тысяч человек, родственных семьям Ортега, Сантана, Феррейра, Абанкуэйро, Ареола и прочим аристократам. Мужчины любят женщин, и не соблюдают супружескую верность, и иногда сами не знают у кого от него какие дети. Так что это вообще не аргумент для сеньоров.

— Такое чувство, Хуан, что ты набиваешь себе цену, — пакостно улыбаясь, заметил Роман. — «Я — член королевского клана, пусть и совершенно случайно».

— Не-а! — покачал я головой. — Наоборот, я плачусь. Потому, что я не член клана ни разу, это был лишь повод меня взять. Я — несчастный человек, ибо теперь, когда гены нашли, меня будут под микроскопом оценивать. Тогда как плюсов нет совсем. А говорю это в эфире не понтов ради, а потому, что все СБ кланов Венеры и все разведки мира уже имеют мой генокод и знают об этом. Просто не хочу кривотолков в будущем — пусть лучше я об этом сам расскажу, чем меня когда-нибудь после в это ткнут, подогнав аргумент в негативный контекст.

— Разумный подход, — заметил Роман.

— Да я вообще практичный человек! — улыбнулся я. — Да, какой-то далёкий незаконный неофициальный потомок кого-то из Веласкесов поучаствовал в моём рождении, но кто он — не имею ни малейшего понятия, да и если честно и искать не хочу. Веласкесы на это смотрят никак, для них что есть этот аргумент, что нет — фиолетово. Для всех них. Главное кто я есть сейчас, а не что у меня в крови.

— Сурово! — закивал Полпольский. — Но справедливо.

— Жизненно. — Я пожал плечами. — Вернусь к корпусу и вопросу радиослушателей. Таким образом совпало сразу три фактора, и меня, как добровольца, заперли на базе и подвергли тотальной обработке.

— Обработке чем? — А теперь Роман был искренне любопытен, ибо по следующему блоку моей жизни информации не имел никакой. — Тебя били? Заставляли не чувствовать боль? Травили психотропами? Это вопросы, которые посыпались в чат, я краем глаза успеваю некоторые просматривать.

— Нет, но полёт мысли слушателей понятен. — Я покровительственно рассмеялся. — Нет, меня немножко погоняли по тренажёрам, подтянули физически, проверили на скоростные и выносливые характеристики. Ещё немножко научили драться, но именно немножко, так как база у меня уже была. Просто углубили и развили её. И это, кстати, тоже новое для них — гибридной техники рукопашки «под мужчин» у них не было, на мне они её не только испытывали, но в принципе разрабатывали. И будут «допиливать» без меня.

— Ты про тот стиль, которым уработал марсиан в вагоне метро перед марсианским погромом? — сверкнул глазами Полпольский. Скотина! Какая же он скотина! Нашёл когда вспоминать то дело!

— Да, немного. — Я сдержал высунувшего было голову дракончика на поводке. — Но я снова повторюсь, что и до этого был неплох в рукопашке. И даже почти занял место на первенстве города. Так что это просто новые для меня приёмы классики, не более. Чистый гибрид будут обкатывать не на парне с улицы, а в департаменте экстремальной медицины — это специализированная госструктура для подобных вещей. Не переоценивайте меня, пожалуйста.

— Хорошо, не будем, — кивнул ведущий. — Просто ОЧЕНЬ интересно, чем ты занимался там всё это время.

— Да не так долго я там и пробыл. — Я скривился и пожал плечами. — В основном на меня действовали психологически и смотрели, как восприму. Скорее экстремальная психология, чем медицина. Кто-то назовёт это промывкой мозгов, но я возражу, промывка — это что-то другое, это попытка насадить чуждые ценности, а мои ценности остались со мной. Они у меня и до этого были. Просто благодаря корпусу произошла деформация психики, и то, что было на заднем плане, выдвинулось на первый. И наоборот.

Я потерял нить, глубоко вздохнул. Ведущий не торопил и не перебивал.

— В корпусе нет промывки, — продолжил я. — Ангелы они… Как же попроще объяснить? — И сам не ожидал, что в этом вопросе возникнут сложности. — Ангелы — они не такие, как мы, и одновременно такие же. Деформация психики есть, но проявляется в другом. В отношении к самой жизни как таковой.

— Поясни, пожалуйста, — тихо, чтоб не спугнуть мои мысли, попросил Рома.

— Ну вот представьте себе приютских сирот, бывших бродяжек, — нашёл я слова. — Которые пришли с улиц, где действуют два незыблемых закона: «Умри ты сегодня, а я завтра» и «Человек человеку волк». На выходе же получаем из них боевое братство, где все — одна большая единая семья, где любая убьёт кого угодно за любую, даже кого не знает близко.

— Корпус — семья, — не обращаясь конкретно ко мне произнёс Полпольский.

— Да. — Я кивнул. — Коммуна. Боевой орден. И самое непонятное, что не укладывается в головах у окружающих — это презрение к смерти. Смерть — незначительный фактор, не стоит на нём так уж сильно заморачиваться.

Охраняя королеву — они телохраны, которые готовы гибнуть, если есть угроза нулевому объекту. В бою они — берсерки, которые также умирают, если надо, без трепета, стенаний, эмоциональных взрывов и пререканий. Точно такие же они и в жизни — поддерживают своих даже зная, что их собственная жизнь уж точно прежней не будет, или даже может оборваться. Готовность жертвовать собой и любой ценой защитить членов семьи-ордена, вот что такое корпус. Вот что такое деформация.

— Бусидо, путь меча, — произнёс Наото. — Жизнь — ничто. Долг — всё.