Сергей Кусков - Кабальеро плаща и гитары том 3 и 4

— Я ему об одном, а он всё о делах! — А вот Бэль подскочила, топнула ногой, поставила тарелку и зашагала взад-вперёд по кухне.

— Сядь! — бросил я. Вроде не повелительно, но как-то жёстко. Она не стала спорить, вернулась. — Бельчонок, я люблю тебя. МНЕ больше ничего не важно. Остальное суета. Если для тебя важна суета — разберись с этим. Надо помочь, подыграть — подыграю. Хорошо?

— Сволочь! Какая же ты сволочь! — искренне заломала она руки.

— Я тоже тебя люблю. — Я доел и поставил тарелку. — А теперь подойди. Не бойся, просто подойди, вот сюда встань.

Она заинтересованно хмыкнула. Подошла. Встала.

— А теперь бей мне сюда, — показал я себе под глаз. — Со всей дури бей, как только можешь. Твоя задача — поставить мне как можно более суровый фингал. Справишься?

Она усмехнулась — эта моя мысль её позабавила. Сильно позабавила, учитывая искорки в уголках глаз.

— Давай! Вложи всю злость и обиду на меня, что я такой беспонтовый, — продолжал раззадоривать я. — Не разделяю твоих ценностей! А значит заслужил, и плевать, что Риту не спал.

— Уговорил!

Хлёцк! — Я не понял, как, не успел заметить и что-то осознать, но голова моя отлетела на подушку дивана. Лицо же не сразу, не одномоментно, но начало наливаться болью.

— Спасибо, пупсик, что дал разрядиться! — Бэль была сама любезность. Кошмарная такая улыбочка ядовитой змеи. — Знаешь, а это успокаивает! Наверное, буду и дальше такие приёмы релаксации практиковать.

Как же она мне дорога!

По дороге хотелось материться.

Но я не матерился. Поглаживал синяк, ругался про себя, но не матерно. С пониманием — она права. Она чувствует, переживает, её бьют через край эмоции, а я, бесчувственный чурбан, только о своём — о делах. И что дела — юбки, мне неважно, но ей-то важно! Мог бы и снизойти, объяснить! А я!.. В общем, сам себя наказал, и это всё же наказание, пускай мне сей синяк зачтётся в работе.

— Ух ты! Кто это тебя так? — спросил Лёха, когда местные куколки проводили к парням. Парням потому, что их было двое — Лёха и Макс. Значит не одного меня Капуста из постели выдернул. Хотя фиг знает, когда этот камрад Макс встаёт, может ему и несложно было.

— Любимая, — признался я. Фингал наливался лиловым, но пока ещё не вошёл в фазу максимальной цветности. Хотя глаз уже чуток подзаплыл. Марта любезно предложила укол, оказывается они всегда с собой возят: «Ну, мы же знаем с кем ты живёшь…» Козы драные! Но отказался — картинка для подруг Бэль и собственных недругов важнее. Раз я популярен, надо соответствовать.

— И за что? — хохотнул Макс.

— За дело, — махнул я рукой — и тему закрыли. Личное — это личное. У всех оно есть и никого не касается.

— Ладно, рассказывай, — выдохнул я, когда освинцованная дверь встала в пазы и под потолком появился специальный сигнал зелёной лампочки. — Как прошло? Где и как прятались? И что так долго?

— Прошло отлично, — размеренно кивнул Лёха. — Твоя куколка, которая наш шеф, не подкачала. Уважуха императору Себастьяну — гром-сеньориту вырастил!

— Да уж, он старался! — буркнул я, вспоминая её злоключения. Благодаря которым она много вынесла для себя, стала умнее, опытнее, и, что говорить, стала той, кто есть. Без постоянного ледяного душа со стороны родственничков и южноамериканской аристократии принцесса Мерседес бы не смогла стать Паулой. Лёха прав, как ни крути.

— Уйти — ушли, — продолжил он. — Считаю, чудом, но ушли. Они не думали, что мы будем настолько наглыми, конкретно нас это спасло. Но парням Этьена повезло меньше. А ветераны туда и ехали, точно зная, что загребут.

— Эт да! — довольно потянул я. Хорошо всё-таки вышло.

— Как где прятались — не буду утомлять. Вырвались — и вырвались. Есть новости поинтереснее.

Я махнул головой — давай новости.

— Сразу после атаки, через день, в городе появились люди хефе Конрада Буффало. Что за тема не знаю, но мне кажется, будет «отжимать» «левый» алмазный бизнес. Так что можешь не заниматься самобичеваниями, сеньор хефе хорошо поимел с помощи тебе. Не считай это благотворительностью с его стороны.

Я усмехнулся — на это и рассчитывал. Не будет человек его уровня сливать инфу тому, кто ранее его расстраивал и огорчал, без планов по дальнейшей выгоде. Что ж, знакомо и закономерно, на случай будущих переговоров учту.

— Падре города пока жив, но только пока не собрался «сходняк» команданте, которые в бизнесе участвуют. После чего он будет не нужен — на него спишут все грехи.

— Тоже закономерно, — подтвердил я, что и тут так и рассчитывал.

— Но дела криминала меня не слишком возбуждают, — нахмурился Лёха. — Я больше следил за реакцией на вас. На тебя.

— И? — А вот тут я подобрался — люблю информацию из первых рук.

— Не знаю за весь Сектор, — покачал он головой, — но в Мирном никто не верит в твою непричастность, что совпадение такое, что ты трезвонишь о деле на всю планету, двадцать миллионов подтверждённых пользователей, это шестая часть общего её населения со стариками и детьми, и тут же — кровавая развязка. Особенно после твоих кадров с концерта. Я не спрашивал, но мне кажется, ваши старые записи эту неделю должны сильно «подняться в цене» по просмотрам.

— Поднялись, — подтвердил я. — В разы. Там уже много-много миллионов каждая, не считая запросов с Земли.

— Вот видишь. Тебя на Той Стороне считают эдаким… Мессией. И именно об этом я хотел с тобой поговорить.

Лёха замолчал, а Макс насупился, уткнув глаза в пол. Ой, чую, не понравится мне этот разговор.

— Короче, времени у меня там до чёрта было — посидеть, подумать. И я подумал. Командор, ты можешь меня побить, но скажу, как есть. Ни хрена ты не мессия!

Он ждал от меня какой-то реакции, но я сидел с самым невозмутимым видом.

— Ты знаешь кто? Ты — фюрер! [24] Фюрер — дословно вождь. Ввиду давности лет, а также благодаря тому, что в мире за полтысячелетия произошло ещё немало войн, сопоставимых и даже превышающих ВВ2 по масштабам и числу жертв, это слово потеряло современную негативную остроту. Но осталось в русскоязычном народном фольклоре, обозначая сурового вождя тоталитарного государства, не имеющего предубеждений против того, чтобы массово лить кровь своих граждан ради государственных интересов. — воскликнул Лёха. — Диктатор, который суровыми методами может навести порядок… Или хотя бы будет искренне пытаться, в отличие от. Но только не тот, на кого будут молиться миллионы, кого превозносить, именем кого называть детей. Наоборот, твоим именем детей будут пугать. Что не помешает установиться порядку в стране, но вопреки, а не благодаря. Может ты и артист, но роль пассионарного лидера — не для тебя. Вань.

— Продолжай, — произнёс я, видя, что он ждёт от меня реакции.