Сергей Кусков - Кабальеро плаща и гитары том 3 и 4

— Да, каждый раз разные, хотя часто повторяются.

Пожатие плеч.

— Хуан, есть фонды, которые контролируются определёнными группами кланов, которые их основали. Это не значит, что туда не жертвуют остальные, фонды вообще считаются нейтральной территорией, там не ведутся битвы между кланами. Но руководство назначают определённые люди. Как и осуществляют контроль. А есть общепланетарные. Все топовые кланы прилагают к ним руку, и тем больше, чем больше пожертвования. Там руководство — компромиссные фигуры, хотя жёсткого диктата нет ни с одной стороны. Обычно вот такие крупные фонды и меняются, из года в год. По какому принципу сеньоры их выбирают — спроси у Фрейи. Или у мамы, она в молодости как раз этим и занималась. Даже несколько своих фондов учредила.

— А свои фонды можно поставить в качестве выбора?

Она нахмурилась — я задавал простые, но непривычные вопросы.

— Можно, если обоснуешь выбор для остальных представителей аристократии. А потом перед общественностью нужно будет отчитаться о проделанной на эти деньги работе. И тут уже не скосишь вину в случае чего на нерадивое руководство — фонд твой собственный. Но насколько знаю, так делают довольно часто.

— Понятно. А ещё какие кланы устраивают балы?

Изабелла снова поморщилась.

— Говорю же, балы в принципе устраивают все более менее крупные. Но контингент на каждый приходит свой, политически устоявшийся. Но те, на которых все-все равны, всего пять. Апрель — Сантана. Они обычно детям жертвуют, правда, всяким разным. Август — Феррейра. У этих предпочтений нет, хотя часто выставляют свои фонды. В октябре устраивают приём Ортеги. Эти в основном помогают ветеранам, участникам войн, инвалидам, могут предложить даже чужие фонды, своих политических противников. За это в армии их любят.

Я отметил для себя этот момент. Кажется, в качестве противников Ортеги будут посерьёзнее Феррейра с таким подходом к будущему. Вот гадство!

— Затем мы, — продолжала она. — Наш вечер традиционно между Рождеством и Новым годом. Там тоже вся планета отдыхает, это как бы праздничное мероприятие. И фонды тоже самые разные.

— Затем Манзони. Январь-февраль? — усмехнулся я.

Она отрицательно покачала головой.

— Итальяшки не устраивают таких балов. Не по чину. В своё время не застолбили мероприятие, а потом стало поздно. Пытаются, конечно, но на их балы собирается далеко не вся планета. Нет, это Абанкуэйро, февраль. Они провожают зиму как бы. У них упор на неизлечимые болезни, поддержку домов инвалидов. А затем всё по новой. И так каждый год.

— Плюс, приём у Селены… — заметил я.

— Угу. И ещё несколько уровневых. Но эти пять — самые-самые. И мы должны не просто на них присутствовать, а блистать. Показывать мощь клана.

Потому, Хуан, набирайся терпения, — коварно и очень ехидно улыбнулась она, — тебе оно сейчас понадобится. Примерять платье буду долго и скрупулёзно. Я его месяц назад заказала, это будет итоговой примеркой.

— Получается, все в Альфе заказывают на такие мероприятия платья как и ты, за месяц? Раз торжество настолько уровневое.

— Конечно. На такое мероприятие нельзя приходить в уже одёванном, только новое! И только лучшее на планете! Чем круче клан, тем шикарнее должно быть платье. До послезавтра все топовые модельеры Альфы заняты, на заказ сейчас ничего не сшить — уж так повелось. Даже я озаботилась заранее, хоть и принцесса.

— Будто у вас нет своих семейных портных, — криво усмехнулся я.

— Хуан, на такое мероприятие одевают ЛУЧШЕЕ. Понимаешь? — сверкнула она глазами.

Кажется, начал. Весь бомонд высирает пять раз в год огромные деньжищи на понты. Компенсирует это огромными же подачками на благотворительность. Профит — люди, которые не могут вне этого мероприятия встретиться и поговорить, встречаются и говорят. М-да, как всё просто и одновременно сложно.

— А сколько принято жертвовать? — Поверьте, мною двигало чистое любопытство. Когда-то и я, возможно, буду завсегдатаем таких балов.

— Хуан, тебя туда не пустят, — покачала она головой, поняв меня неправильно. — Там будет ВСЯ Альфа. Это СЛИШКОМ официальное мероприятие. Я тебя, конечно, люблю, и готова душу дьяволу отдать, но есть вещи выше меня. Твоё присутствие там не поймут даже со мной.

— Так жертвуют-то обычно сколько? — Мой голос непроизвольно налился сталью.

— Ну… — Она пожала плечами. — …Топовые кланы много. Десятки, может даже сотни миллионов. Спроси у Фрейи, она, как самый старший из присутствующих представитель семьи, будет отдавать чек. Кланы поменьше — миллионы, может десятки. Мелкие — один-два миллиона, им простительно.

— А простолюдины там бывают? — напрягся я.

— Конечно. Политики, спортсмены, режиссёры… Конечно бывают, и немало. Но и среди них не принято жертвовать меньше миллиона. Это что-то вроде минимальной таксы. Конечно, бывает, что жертвуют и полмиллиона, и даже сто тысяч, но это допустимо только простолюдинам, не имеющим нормального дохода.

— Например, спортсменам.

— Ну да. Чемпионам чего-то там, или героям, спасшим что-то там. Или музыкантам, прогремевшим на планетарном Олимпе, но ещё не «поднявшимся» материально. Им можно всё, но они там — залётные гости, скоморохи для развлечения серьёзных людей, а не свои. Хуан, про музыкантов я не шучу, но повторюсь — это не твой вариант.

— Да знаю, что не мой! — Из груди вырвался вздох — достала. Знаю, не крутые мы. Возможно, пока, но это только раскрутка покажет, дорастём ли до хоть какого-то уровня через год.

— Ну как я тебе? — сияла Изабелла, вертясь передо мной в новеньком, ещё не дошитом до конца платье. Розовое, сияющее переливами наношёлка, с огромной бабочкой на спине. Косое — с одной стороны выше колена, с другой ниже — вроде так модно.

— Весенне! — поднял я вверх большой палец. Она заулыбалась. — Ты там всех поразишь, и мне придётся убивать много-много людей.

— Убивать? — Это невысокий лысенький дядька, кутюрье. Имя его не слышал, но это ничего не значит.

— Он жуткий ревнивец! — бросила Бэль. — Правда в зеркало забывает смотреть. — Кривая мордашка.

Уколола, да. Но я лишь довольно улыбался, поражённый видом своего сияющего бельчонка.

— Правда, великолепно? — Не заметил, как ко мне присоединился и сеньор.

— О, да! — совершенно искренне ответил я.

— На самом деле я считаю, — заговорщицким тоном произнёс он, — что не платье красит женщину, а женщина платье. И моя скромная задача, как модельера, всего лишь не испортить платьем вид клиентки. С её высочеством, кажется, всё получилось.

— Да, сеньор, вы молодец, — похвалил я его. — Бельчонок, платье превосходно, но сеньору нужно доработатьто, что сегодня выявили. Снимай, поехали кататься дальше. Генеральная примерка завтра, правильно?