Сергей Кусков - Кабальеро плаща и гитары том 3 и 4

— Иди нахрен, Шимановский!

Отряхнул пиджак, брюки и пошёл в сторону лавочки. Присел.

— Сука ты. Законченная. Отморозок полнейший. Но, блин, почему-то я тебя понимаю и даже мстить не хочу?

— И чем же обязан такому нежному и трепетному отношению? — Я подошёл и присел рядом. Он сидел в собранной позе, наклонившись вперёд, периодически сплёвывая кровь, я же наоборот, расслабленно откинулся на сидение лавочки.

— Пониманием. Что ты борешься за правое дело. Во всяком случае так считаешь. Мне смешно с твоих потуг, вы, идеалисты, народ ещё тот — одним словом клоуны. Но целеустремлённость вашу уважаю. И лично твою уважаю, хоть и не прав ты. Не совсем прав.

— Давай о правости потом поговорим. Скажи лучше, зачем вы опустились до такого мусора, как убийство марсианских фанатов? Зачем оно ВАМ? Твой отец всегда играл тонко, а тут такое топорное исполнение.

— Ты дурак, Шимановский. — Адриано снова сплюнул красным и тоже отодвинулся назад, откидываясь на лавочке. — Но ты дурак с властью, как та обезьяна с пулемётом. Никто не знает куда и когда выстрелишь. Даже ты сам не знаешь. Потому так и быть, снизойду и объясню, раз сам думать не хочешь.

— Давай уже к делу, Адриано? — скривился я. — Не томи словоблудием.

— Это не мы, Хуан, — совершенно серьёзно ответил он, я чувствовал искренность.

— «Мы»? — поддел я.

— Да. Отец вводит меня постепенно в курс ВСЕХ своих дел. И этих тоже. Я знаю, что говорю. Пару месяцев назад ещё не знал. На том вечере у Селены знал, но не всё. Теперь знаю достаточно, чтобы делать выводы и утверждать. Хуан, клан Манзони не агнцы божьи, и далеко не святые, но это убийство — не наше.

— Адриано, голые заявления к делу не подошьёшь, — усмехнулся я. — Сказал «А», говори и «Б».

— Это долго, — нахмурился он и снова сплюнул кровью. Кажется, действительно, проредил ему зубы. Ай да я.

— А я никуда не спешу. И ты, дорогой друг, тоже.

— Решаешь за меня? — Он грустно усмехнулся.

— Нет. Но в твоих интересах задержаться и дать ответы. Чтобы я не кошмарил вашу семью дальше. Я же отмороженный, ты сам сказал.

Из груди собеседника вырвался вымученный вздох.

— Ладно, слушай.

Всё началось примерно двадцать пять или тридцать лет назад, ещё при королеве Катарине. До этого как было, все великие державы мира имели у себя полный цикл по стратегическим производствам. Исключая Восток, но там была кооперация, и в целом Восточный Союз был по ключевым технологиям самодостаточен. Это касается оружия и… Энергетики.

— Было бы странно, будь иначе, — заметил я.

— В Империи почти сто лет с перерывами шла гражданская война, — продолжил Адриано, — но всё это время энергетическая корпорация имперцев никуда не девалась, была вне политики и борьбы за трон, и ключевые технологии у Южной Америки сохранялись. У нас этим занимается один клан, наша «Объединённая атомная», а у них несколько кланов-совладельцев, и все они были вне борьбы за власть.

Потом на имперскую территорию с орбиты высадился десант в лице венерианина Филиппа Веласкеса и его «отпускников» и наёмников, который всех тамошних претендентов побил, возродил династию, посадил на трон жену и стал управлять страной. Он понимал насколько собственная энергетика важна и сопротивлялся поползновениям королевы Катарины завладеть рынком Империи.

Но потом он умер. Его жена была кем угодно, но только не правительницей по натуре, и в этот момент мой дед, совместно с королевой, конечно, нанёс Империи самый страшный и непоправимый удар. Он уничтожил имперскую термоядерную энергетику. Что-то выкупил, что-то разорил. Они могли эксплуатировать старые энергостанции, но не строить новые. Тогда венериане могли себе это позволить.

Император Себастьян, его сын, вошёл в силу и понял, как всё грустно, но было поздно. Империя своей энергетики лишилась. Всё, что он смог, это отомстить. Это никем не доказано, но поговаривают, что мой дед умер не совсем случайно, что это дело рук имперской разведки, одна из первых её успешных операций за годы перерыва.

Император на этом не остановился и попытался играть дальше. И подсадил на крючок моего отца. Не спрашивай! — воздел Адриано руку в защитном жесте, — Я не знаю, а он и сам толком ничего не говорит. Знаю только, что это было давно, в пору его юности. — Он смачно сплюнул скопившейся во рту кровью. — Этим император обезопасил себя от будущих поползновений Венеры, но отыграть назад не смог. Отец сказал, что в случае обнародования компромата просто покончит жизнь самоубийством, передав правление не запятнанному наследнику, но технологии не отдаст. А без него имперцам их никто их не отдаст тем более. И император утёрся.

Тогда Себастьян Второй решил отца купить. И предложил в качестве платы весь имперский рынок. Но только под своей эгидой, под своим контролем. Отец должен был помочь имперцам… Скажем так, вернуть Венеру в сферу латиноамериканских интересов, а император в ответ отдавал ему на откуп многомиллиардную Империю, где он стал бы монополистом, вытеснив с энергетического рынка хозяйничающих там канадцев, китайцев, индусов и русских.

— Дорожают нынче сребренники, — заметил я. — Курс за предательство всё растёт и растёт.

— Много ты понимаешь! — фыркнул Адриано, но тему развивать не стал. — В проимперском заговоре участвует много людей, но конкретно мой отец при поддержке их разведки создал… Давай назовём это «летучей ударной силой» на случай переворота.

— Эскадрон смерти из отмороженных нациков, — поправил я.

— Можешь обозвать их и так. Нацики мясо, их не жалко, и после переворота их быстро ликвидируют. Они должны были лечь под гусеницы полицейской техники и стопы штурмовых мехов, но стать спусковым крючком, в результате чего к власти бы пришли другие люди. Ориентированные на Империю, поддерживающие её материально и технологиями. Он предложил нашей аристократии… Не всей, но лучшей её части, влиться в имперские ряды. Тамошняя знать зажралась и застоялась, сиеста она такая, и наши стали бы надёжной опорой императора в борьбе с ними уже на Земле, в Каракасе. Видишь, мы бы снова правили Империей, а не они Венерой, не так всё и плохо, как ты на своём примитивном уровне видишь.

— То есть твой отец был лишь одним из многих. — Я не стал отвлекаться на сугубо философские темы о выгоде и пользе жизни государство независимым и в составе крупного образования. У каждого своя позиция, и его я понял.

— Да, он не скрывает этого, — кивнул Адриано. — Но отвечал он только за свой сектор работ. И поскольку куш бы он оторвал самый жирный, то и инвестиции в проект с его стороны составляли значительную часть. Не самую дорогую финансово, но самую скользкую.

— Во какие дела вершились! А Веласкесы сидели на жопе и ни сном, ни духом! — вырвалось у меня.