Сергей Кусков - Кабальеро плаща и гитары том 1 и 2

— Боюсь, сеньор, это будет удар для вашей самооценки, но тем не менее. Это НЕ ВАМ решать. В самом глобальном смысле.

Его затрусило от ярости, но сделать он ничего не мог. Не сейчас, пока мне нечего предъявить. Догадывался, что потом будет поздно, но сейчас вам не потом, сеньор.

— Я не знаю, что ты задумал, — процедил он, — а ты что-то задумал. Все вы. — Видимо имел в виду девочек и доставшую его Оливию, и отсутствие за кулисами её высочества. — Но я тебя предупредил. Не бери на себя слишком много, Хуан как там тебя!

— Шимановский, сеньор. — Я снова выдавил ядовитую улыбку. — А по отцу — Веласкес, если это может на что-то повлиять.

Распорядитель развернулся и зло зашагал прочь, активируя гарнитуру:

— Внимание всем, начинаем! Готовность пять минут! Дима, Рауль, что у вас?..

— Что, брат, получилось? — положил руку на плечо Хан. Я скупо кивнул.

— Да. Работаем по главному сценарию.

— А этот… — Кивок в спину. Я пожал плечами.

— Клоун низового уровня. Не берите в голову. Он не опасен.

— Но… — попробовал возразить Фудзи, но так и не сформулировал, что именно «но».

— Так, «Крылышки», собрались! — отрезвил всех Карен, хлопая в ладоши. — Собрались, мать вашу! Ваня, чё за дела, у тебя какая гитара в руках? Акустика? Бегом поменял, сукин ты сын на нормальную!

Я не обиделся, нет. Нам сейчас нужна встряска и мобилизация. У ребят и девчат получилось. Как — узнаю позже, но получилось. Теперь наша очередь, наш бой. А бой это… Бой. Война. И к войне надо быть готовыми.

— Готовность — минута! — голос распорядителя в ушах.

— Собрались! — Это Хан

Снаружи занавеса играла музыка, интродукция. Что-то из классики. Возможно, Чайковский, но точно не скажу, не запомнил.

— Полминуты. — Незнакомый голос одного из помощников козлины.

— Свет. — А это некий Рауль, светорежиссёр. Они с Димой сидят рядом, и девочки объяснят ему, что надо делать.

Было видно, как потемнело с той стороны, на сцене — оставшаяся перед нами занавесь была не слишком плотной, какая-то концертная модификация, специально такая. Новая команда:

— Занавес!

А вот и она пошла вверх. Сзади горели тёплым огнём фиолетово-голубые огни аварийки, не видные из зала, но позволяющие ориентироваться на сцене нам. Потому, как перед нами была… Темнота. Зал ощущался кожей, шестыми чувствами — даже слабый гул от тихих перешёптываний тысяч людей нельзя не почувствовать кожей.

— Хуан, пошёл. — Это мне. Впереди, фиолетовым же, засиял круг. Тот, из которого вверх должен уйти столб света.

Я сделал несколько шагов и встал в него. Интродукция дошла до апофеоза и оборвалась. Пауза — между песнями должна была быть недолгая тишина.

— Начинай.

Столб света вокруг начал разгораться. Медленно-медленно, в ручном режиме, соответствуя накалу моей песни.

…Но песни не было! Я стоял, видимый из зала, и молчал!

— «Крылья ветра», Хуан, ты охренел? — распорядитель высказался несколько грубее, но нет смысла приводить, насколько. — Так, отставить балаган, «Крылья ветра» снимаются с концерта! Закрываем занавес, мальчики, запускайте любую заставку! Второй номер СРОЧНО за кулисы! Алё, Дима, Рауль, не понял, почему занавес не опускается?!

— Свет! — произнёс я в уже работающий, но ещё не отключённый микрофон. Кто же го теперь отключит, ангелы в Диминой будке, отмаз у чувака есть.

Вместо опускания занавеса, на сцене начал разгораться свет. Не столб вокруг меня, а общий, освещающий всю сцену. Стали видны первые несколько рядов зрителей — три или четыре. Норма, так привычнее.

Я вышел вперёд и поднял руку вверх. Обратился на русском:

— Дамы и господа, сеньоры и сеньорины, добрый день!

Зал приветственно заурчал.

— Шимановский, я тебя… — раздалось в ушах, и только тут Дима догадался отключить гарнитуру распорядителя. Спасибо, бро! Я продолжал:

— Наш сегодняшний концерт выпало счастье открывать нам, патриотическому ретро-ансамблю «Крылья ветра». Но прежде чем начать, я должен сообщить вам одно важное и очень срочное известие. Оно касается всех нас, и не только событий дня сегодняшнего, а всей грядущей нашей истории, всего нашего государства.

Прошёлся по сцене, стараясь создать дружескую атмосферу. Зал был заинтригован — обычно у подобных концертов более… Творческие начала.

— Сеньоры, только что, час назад, произошло важное событие — на Венере сменились эпохи.

— Как меняются эпохи? — вопрос залу, но на самом деле риторический. — На самом деле легче, чем кажется. Вот, например, эти люди, — небрежный кивок за спину, где Дима по сигналу (моему жесту) активировал первую запись. Видео, снятое мною сегодня из здания суда. Да-да, я не просто так таскался туда, моя голова и тело были напичканы камерами, я был точкой съёма информации, которую тут же, по выходу, отослал Дайсону, и которую обработали и свели уже к трём часам дня. — Видите их? Сегодня этих шестерых парней оправдали. Оправдали за убийство русского парня, Дениса Кислякова. Вот это убийство.

За спиной пошла запись со скрытой камеры. Та, которую отдал сеньор Домингес, очень при этом обкакавшись.

— Видите, как эти милые мальчики избивают парня? Ну, пытаются. Вшестером. Такого богатыря, как Денис, фиг просто так побьёшь! Потому они бьют не просто так, а вот этой заточкой. — В этот момент некто Диего, самый из уродов отмороженный, всадил нож в бок каратиста.

Гул из зала поднимался медленно, очень медленно. Но неумолимо, как цунами. Но я не ждал его, а продолжал нагнетать:

— А теперь мальчики добивают лежачего и раненого, и уходят, даже скорую не вызвав. Хорошие ребята, правда? Агнцы божьи!

Гул нарастал. А запись вновь перескочила на здание суда.

Улыбающиеся довольные рожи ублюдков, а теперь вряд ли кто-то на планете будет считать иначе. Во всяком случае, из адекватных людей, неадекватов я людьми не считаю. Хлопание по спинам после освобождения — их выпустили их клетки прямо там. Обнимашки с родными…

— Эти парни — латинос, латинские нацисты, — повысил я голос. — Они никогда не скрывали этого, более того, за них вступились различные латинские нацистские организации.

Видео с протестов молодёжи перед зданием суда. С плакатами и баннерами с требованием освободить невинных. С писульками вроде «Хватит прогибаться под проклятых русских» и «Сколько можно терпеть диктат Обратной Стороны». Но в основном баннеры были нелитературные. Лазорево-золотые флаги Старой Империи, наследницей которой Венера является; той империи, что и начала эксперименты с латиноамериканским фашизмом. Породила его, воспитала и вырастила. И приказала долго жить, оставив разгребать последствия нам. Удаление камеры — показ того, сколько людей собирались на акции протеста. Сотни, тысячи!