Сергей Кусков - Под перекрёстным огнём (том 2)

— Привет, — скупо махнула она и показала, пошли. И повела гостью в кухню — кофемашина как раз должна «догнаться» и освежить их бытие двойным американо. Рыжая безмолвно двинулась за ней.

Эту чертовку Изабелла в свою «норку» не привозила. Но не по какой-то субъективной причине, а потому, что у той была прекрасная собственная квартира в Центре, с кроватью с огромным зеркальным балдахином. Очень интересное устройство, возбуждает — просто жуть! Кувыркались они в основном там… Если не считать укромные общественные места, которые мимоходом так же успели «изучить». Но то, что сеньорита, учитывая, кем она оказалась, не знает об этом месте, предполагать не умнее, чем думать такое же про Хуана.

…Бэль поймала себя на мысли, что с радостью, с приятным возбуждением вспоминает их кувыркания с «огненным демоном», как абсолютно точно охарактеризовал её утром некий юноша. Нет, так дело не пойдёт! Надо взбодриться и выкинуть мусор из головы! Она НЕ ЗНАЛА! Вот что важно! А значит, совесть её чиста. Кувыркания с этой дрянью надо воспринять просто как должное, как приятное времяпровождение, и жить сегодняшним, а не вчерашним днём. Как это делает Хуан.

…Хуан. Наливая им обеим ядрёный кофе, Бэль снова глупо заулыбалась. Но теперь за спиной стоял стимул, фактор, мешающий думать об этом мальчике. Раздражающий, и даже бесящий. Красивые ночи — ночами, но Хуана ей она не отдаст, что бы у них ни было и что бы та о себе ни думала!

— Я тебя слушаю? — приторно улыбнулась Изабелла гостье, ставя на журнальный столик её чашку. Опустилась в кресло со своей, аккуратно, чтоб не обжечься, пригубила. Мерседес так же чинно, с достоинством, опустилась в своё кресло, тоже пригубила, но поставила чашку назад на столик. Окинула её, Изабеллу, раздевающим, но не похотливым, скорее констатирующее-оценивающим взглядом. Следующая её фраза выбила Изабеллу из колеи — совсем не то ожидала услышать от такой… Гром-сеньориты её высочество.

— Я хочу извиниться, Бэль.

Пауза. Мерседес было неловко, и это радовало. Изабелла напряглась, пытаясь не выдать дыжанием волнения. Рыжая степенно продолжила:

— За то, что подставила тебя. Что дурила мозги. Я с самого начала знала, кто ты. Но…

— Рада, что ты признаёшь, что не права, — скупо кивнула хозяйка. А, вот о чём речь. Ну, не очень-то и хотелось думать, что она о Хуане!..

…Но расслабляться рано — поднятая тема не в личном, а в политическом плане намного важнее их сердечных разборок. Да, она не политик… Но подставлять семью на ровном месте не хочется. Мерседес — выцарапанный из горла дяди огроменный козырь, и надо чтобы он таковым и остался. А значит, ей нужно держать маску, удержаться на грани между высокомерием и простушечностью. Она обижается, но не считает это поводом для войны, и тем более разборок между ветвями Веласкесов.

— Честно, я от тебя такого не ждала. Не думала, что ты вообще умеешь это делать — признавать ошибки! — совершенно искренне вырвалось у неё.

— Что, слишком напористая? — улыбнулась гостья.

— Угу. — Бэль снова пригубила кофе. — Я таких как ты встречала буквально единицы. И все эти девочки нехорошо кончили. — Нахмурилась. — Но ты — не они, ты понимаешь, что делаешь. Просто ты… — Она не нашла слов, чтобы охарактеризовать бывшую любовницу. Что там, лучшую свою любовницу за всю её не долгую, но насыщенную жизнь!

— Я многое прошла и пережила. — Паула-Мерседе её поняла и пожала плечами. — Много чего умею. В том числе признавать ошибки. Ведь мало кто это умеет, не находишь?

Здесь Бэль была на тысячу процентов согласна. Даже она сама вряд ли бы поступила так на месте рыжей. Скорее бы повесила на лицо маску: «Ну было, но нам же понравилось! Какие проблемы, девочка?!»

— Хуан сказал, что это он попросил тебя, — сказала она. — Он не хочет, чтобы я на тебя злилась. Но он не понимает, что ты МОГЛА отказаться! — в её голосе прорезались первые гневные нотки. — Если бы по настоящему хотела — ты бы отказалась и не подошла в «Ля-Курони»!

Пауза.

— Паулита, зачем? — Её глаза превратились в две тонкие напряжённые щёлочки. — Я не понимаю, честно!

Из груди гостьи вырвался тяжёлый вздох.

— Это долгая история.

— А ты куда-то спешишь? — ехидно улыбнулась Бэль.

Оппонентка пожала плечами. Дескать, как хочешь, сама напросилась.

— Когда я прилетела… — Помолчала, скривилась. — Когда я прилетела на Венеру, Бэль, меня встретила твоя сестра, — начала свою историю она. И было видно, что та даётся ей нелегко. — Мы с тобой разминулись всего на две недели.

— Да-да, помню. Я как раз подлетала к Земле, когда ты привенерилась на одну из лапут. Я ещё очень жалела, что не задержалась, поспешила.

— Вот. — Кивок. — А Фрейя не жалела. Она сразу взяла меня в оборот, просветив по поводу жизни в местной… — Скривилась. — В местных реалиях.

Пауза.

— Я была в общем не против, мне нужно было развеяться. Но эта дрянь не ограничилась простым «просвещением», Бэль! Она решила… Скажем так, обломать мне рога. Показать, кто есть кто.

Снова помолчала. Бэль не торопила — ей самой была интересна эта совершенно напрасно нерасследованная ею страница из жизни семьи.

— Не буду слишком наговаривать, на самом деле она хотела всего лишь испытать меня, — продолжила Мерседес. — Это как тест для новенького в незнакомом коллективе. Выдержит — молодец, все дороги для него открыты. Нет? Значит, не приживётся, и должен сам это понять.

— Я не выдержала, — усмехнулась гостья, смотря куда-то вдаль, мимо Изабеллы, думая о застарелом, но очень гнойном моменте своей жизни. — Я могла, это было нетрудно. На Земле прошла куда более суровую школу. Она восприняла меня всё же по-родственному, её подставы не были слишком суровы — не такая твоя сестра и сука.

Но вот чего эта дрянь не понимала, или не хотела понимать, это то, что я только что лишилась ВСЕХ своих друзей! — эмоционально воскликнула гостья, засверкав глазами. — Всех родных! Всех людей, кого знала и кто любил и уважал меня! Слуг, которые относились ко мне тепло — иных я давным-давно вышвырнула. Ребят из команды контрас — у нас был очень слаженный коллектив. Подруг, которые воспринимали меня такой, какая есть, невзирая на политические расклады — и такие у меня были. Сестру потеряла, наконец! — последний факт смущал её больше всего. — Которая предала в последний момент и осталась на Земле, наплевав на все договорённости. Струсила!

Да что там, я семью потеряла! Которую не любила, но которая всё равно была и осталась моей семьёй.

И, наконец, потеряла маму. Которая уже несколько лет не узнавала меня, но я всё равно любила и навещала её… — Голос Мерседес дрогнул, глаза повлажнели, но она сдержалась — слишком много времени прошло, раны успели зарубцеваться. — Я любила её, Бэль. Частенько часами сидела у неё, наблюдая, как она живёт и что делает. Что-то ей рассказывала, зная, что она меня хоть и не понимает…