Меган Девос - Революция [litres]

– По правде говоря, кроме ножа, в нее еще целились из двух пистолетов, – криво усмехнулся Дакс.

– Значит, в Грейстоуне не все девчонки такие отчаянно смелые, как ты? – улыбнулся Кит.

Улыбался он редко. Грейс тоже улыбнулась, что меня порадовало и огорчило, поскольку ее улыбка предназначалась не мне.

– Не все, – скромно ответила она. – В налетах и вылазках Люти не участвует. Она – человек мягкий и отзывчивый. Думаю, нам нечего опасаться. Свое слово Люти сдержит.

Грейс кивнула, словно убеждая себя, и опять улыбнулась.

– Давайте сегодня на этом закончим, – сказал я, засовывая в карман трофейные бумаги. – Время уже позднее.

– Да, пора по домам, – согласился Кит.

Они с Даксом убрали в шкаф все оружие, включая и наше, и принялись что-то вполголоса обсуждать. Я подошел к Грейс. Она понуро стояла у стола, сцепив пальцы и упорно стараясь не смотреть на меня.

– Привет, Медведица, – тихо, чтобы слышала только она, сказал я.

Ее губы тронула улыбка. У меня радостно запорхало сердце. Грейс подняла голову, и ее зеленые глаза уставились в мои.

– Привет, Герк, – в тон мне ответила она.

Я пытался угадать ее мысли. Грейс схватила меня за рубашку и притянула к себе, будто мое близкое присутствие ее успокаивало.

– Пока, ребята! – крикнул нам Дакс.

Они с Китом уже стояли у двери. Я пробормотал слова прощания. Парни ушли, оставив меня наедине с Грейс. Я взял ее лицо в ладони и стал осторожно водить большими пальцами по нежной коже.

– Ты нормально себя чувствуешь? – спросил я, прекрасно зная ответ.

Грейс поглубже вдохнула, задержала воздух и неспешно выдохнула.

– Пойдем домой, – попросила она.

Слово «домой» отозвалось во мне всплеском счастья, который быстро погас. Грейс сейчас было очень тяжело, а кроме меня, никто не мог ее успокоить.

– Конечно. Пошли.

Грейс вышла первой. Ребенок все так же мирно спал на руках караульной. Я пожелал женщине спокойной ночи и вслед за Грейс шагнул в темноту. Должно быть, время перевалило за полночь. У меня сейчас было только одно желание: забраться в постель и покрепче прижать к себе Грейс. Она по-прежнему была целиком погружена в свои мысли, и по пути к хижине мы не сказали ни слова.

Войдя, Грейс присела на кровать. Я зажег свечку. Хижина наполнилась теплым светом, но от настроения, в каком находилась Грейс, и сейчас веяло ледяным холодом. Она подалась вперед, уперла локти в колени и спрятала лицо в ладонях.

Я разделся до трусов. Грейс, невзирая на усталость, почему-то не торопилась. Я достал из комода футболку и подошел к ней. Только тогда Грейс подняла голову.

– Руки вверх, – тихо сказал я, держа футболку перед собой.

Грейс улыбнулась одними губами и позволила надеть на себя футболку. Футболка собралась в складки у нее на талии. Мои движения были медленными и нежными. Я хотел успокоить Грейс, а не возбудить ее физически.

– Давай помогу, – предложил я, садясь перед ней на корточки.

Я дотронулся до ее колен и слегка дернул за шорты. Грейс уперлась руками в матрас, позволив расстегнуть пуговицы. Она смотрела, как я ее переодеваю. Я кожей чувствовал тепло ее взгляда. Я стянул с Грейс шорты, оставив ее в трусиках.

– Хорошо?

– Замечательно.

Я забрался на кровать и заполз за спину Грейс. Обхватив ее плечи, я потащил ее с собой. Я полз, пока не уперся спиной в стену. Грейс посмеивалась. Наконец мы устроились. Она сидела у меня между ног, упираясь мне в грудь. Вскоре мои руки оказались у нее на груди.

– Есть желание поговорить?

Она повернулась ко мне, уже не улыбаясь.

– Даже не знаю. Наверное, тебе знакомо это чувство? Ты ведь тоже утратил душевное равновесие в твоем бывшем пригороде?

У каждого из нас были места, оставленные за чертой; места, где мы потеряли дорогих людей и где воспоминания по-прежнему вызывали боль.

– Да, Грейс, – запоздало ответил я на ее вопросы.

– Сочувствую, что тебе пришлось все это испытать, – сказала она, коснувшись губами моей руки.

– Но речь сейчас не обо мне – напомнил я. – Не надо за меня тревожиться.

– Согласен, что все это странно и как-то нереально? Увидеть свой прежний дом, где он умер…

– Так это был твой дом?

Я прекрасно помнил, как изменилось лицо Грейс, когда мы оказались возле ее бывшего дома.

– Да, – кивнула Грейс. – Здесь мне было легче отрешиться от воспоминаний. А там… увидела и…

– Стало тяжело, – докончил я ее фразу. – Со временем станет легче, но не буду тебе врать: совсем эти ощущения не исчезнут.

Мысли ненадолго вернулись к родителям. Они погибли, когда мне было пять. Грейс, оказавшись в лагере, еще несколько лет прожила с матерью. Когда она взрослела, с нею рядом был отец. И так продолжалось вплоть до последнего времени. Что хуже: потерять родителей в раннем возрасте, почти их не помня, или пережить эту утрату взрослым, когда судьба безжалостно забирает дорогого тебе человека, с которым ты успел прожить столько незабываемых мгновений?

Нельзя так ставить вопрос. То и другое одинаково плохо.

– Когда станет легче? – с нескрываемым отчаянием спросила Грейс. – Я думала, будто со всем справилась, и вдруг… Видишь то, что потеряла или навсегда оставила позади… Это тяжело.

– Любовь моя, я не могу назвать тебе сроков, – ответил я, целуя ее в плечо. – Но я здесь, с тобой. И ты это знаешь.

– Знаю… Я чувствую себя эгоисткой. Распустила нюни: ах, пожалейте меня. Забыла, сколько выпало на твою долю.

Грейс вдруг уселась поперек, повернув голову в мою сторону. Мои руки соскользнули с ее плеч на талию, где и остались.

– Не надо так говорить, – попросил я.

– Но это же правда…

– Нет, Грейс. Мы оба потеряли близких, и степень душевной боли не зависит от давности потери и от того, сколько лет мы провели рядом с ними. Не считай себя эгоисткой. Такое нельзя копить внутри. Обязательно говори со мной обо всем, что тебя тревожит и мучает… Зачем тогда я нужен, если не могу выслушать тебя?

Грейс пристально смотрела на меня. Казалось, она хочет поверить моим словам, но не решается.

– Я вполне серьезно, – добавил я.

Она тяжело вздохнула и уткнулась мне в грудь. Я притянул ее поближе, одной рукой держа за талию, а другой гладя по волосам.

– Я люблю тебя, Хейден, – прошептала она, согревая дыханием мою шею.

Там, где ее тело прижималось к моему, кожа подрагивала от биения пульса.

– И я люблю тебя, Грейс, – ответил я, целуя ее в висок. – Ты обязательно придешь в норму. Я знаю.

– Ты прав, – согласилась она.

Чмокнув меня в шею, она чуть отодвинулась, чтобы видеть мои глаза.

– А ты знаешь, откуда мне это известно? – спросила Грейс.

– Поведай мне, мудрейшая из мудрых, – весело ответил я и улыбнулся, увидев на губах Грейс настоящую улыбку.