Елена Ершова - Град огненный [СИ]

Человек в поцарапанных ботинках следил за моим домом. Он прикрывал меня на свалке во время перестрелки. Он шел за мной, когда я блуждал по городу после пыток доктора Селиверстова.

И он же теперь сидит рядом и предлагает сигареты.

Я поднимаю пачку и медленно откладываю ее в сторону. Должно быть, замешательство отражается на моем лице. Полковник смотрит очень внимательно, потом улыбается и произносит:

— Вы узнали меня, не так ли?

— Так, — хриплю я и стискиваю на коленях пижамную ткань. Сердце колотится так громко, что, наверное, слышно за дверью.

— Но только теперь узнали точно, кто я такой, — беспечно продолжает полковник. — В таком случае, позвольте представиться по всем регалиям. Натан Леви, полковник внутренних войск и ваш непосредственный куратор и телохранитель, — он смеется и добавляет: — Да, да! Это все время был я. Не доктор Селиверстов и конечно не ваш друг. Вы ведь не думаете, что наблюдать за вами приставили бы профессора и психиатра? Пусть даже талантливых и опытных профессора и психиатра?

Хмурюсь и молчу. Ветер, надувающий занавески, становится пронизывающим и пахнет тленом. На солнце набегает облачко, и в комнате темнеет.

— И все же скажите, как вы догадались? — продолжает допытываться полковник Леви.

Я выдыхаю, отвечаю бесцветно:

— Царапина на ботинке.

Полковник наклоняется и шевелит носками. Потом неловко хмыкает и разгибается.

— Вы внимательны к деталям, господин Вереск. Эти ботинки купила жена и настаивала, чтобы я всегда надевал их на службу. Но теперь это слишком броская деталь. Куда бы я ни пошел, всегда буду думать об этой царапине!

Он смеется, но мне совсем не смешно.

— Вы снова лгали, — с запинкой говорю я. — Снова играли мной. Экспе-ри-мен-тировали. Наблюдали. Вы…

— Ян!

Вздрагиваю от оклика, гляжу на собеседника исподлобья. Он вдруг становится серьезным и сосредоточенным, без признака расслабленности или насмешки. Военная выправка распрямляет плечи, во взгляде появляется жесткость.

— Ян, я пришел сюда не играть, а говорить начистоту, — веско, подбирая каждое слово, произносит полковник. — Я понимаю ваше недоверие и не знаю, смогу ли теперь разубедить вас. Но посудите сами. Зачем мне прикрывать вашу спину? Зачем закрывать глаза на все ваши срывы и проступки? В чем вы правы, так это в том, что мы действительно наблюдали. И говоря «мы», я не имею в виду Шестой отдел, Си-Вай, Морташа и Эгерское королевство. Я пришел сюда, как доверенное лицо министра внутренних дел и действую только в интересах своей страны. Я такой же гражданин Южноуделья, как и вы, Ян Вереск.

Я стискиваю зубы, стараюсь дышать ровно, чтобы успокоить пустившееся в галоп сердце. Но солнечные лучи, пробиваясь сквозь облачко, подсвечивают занавески, и ветер больше не пахнет тленом — он несет запах скошенной травы и свежести.

— Тогда зачем?

— А как вы думаете? — вопросом на вопрос отвечает полковник. — Элитную, хорошо обученную пехоту — и в дворники? Странно.

Я вытираю лоб, бормочу:

— Дешевая рабочая сила нелюдей, не знающих усталости.

— Одна из причин вашей интеграции в общество, — кивает полковник. — Вспомните, как вас сначала приняли люди? Охота за головами, акции протеста со стороны «Contra-wasp», недоверие, злоба. Все и так произошло слишком быстро, а некоторые дела нужно совершать деликатно и без спешки, не находите? — не получая ответа, вздыхает. — К тому же, никто не мог поручиться, как поведет себя васпа, наделенный властью и получивший в руки оружие. Вы поручились бы за себя прежнего, Ян? А за других?

Теперь я глубоко вздыхаю и отвожу взгляд. Вспоминаю, как в первый раз попал в столицу. Дикий зверь без намордника и поводка, но наделенный нечеловеческой силой и лишенный запретов. Чем я закончил тогда? Стал лабораторной мухой.

— Это не эксперимент, Ян, — с нажимом говорит полковник. — Это программа вашей реабилитации. Вам дали возможность работать, жить самостоятельно, справляться с трудностями и принимать новые для себя законы. Вы должны были сами — понимаете? Сами! — он делает на слове акцент и наклоняется ко мне: — сделать свой выбор и научиться жить вместе с людьми. Жить как люди. Сам президент был очень заинтересован в том, чтобы у вас все получилось. И все бы действительно получилось, если бы не убийство Пола Берга.

Острая игла воспоминаний пронизывает мозг. Я до скрипа стискиваю зубы и отвечаю слишком резко:

— Вы не уследили!

— К сожалению, — отвечает полковник. — Но нет таких вещей, которые можно было бы контролировать со стопроцентной уверенностью в успехе. А здесь не вещи — люди.

— Васпы, — поправляю машинально и гляжу в окно.

Черешня уже отцвела, зато на ветках созревают плоды: их темные горошины проглядываюсь сквозь листву. Рудольф говорил, что раньше на месте сада был пустырь, и работники будущего центра своими руками высадили саженцы. Так новое приходит на место старому, так жизнь побеждает пустоту и смерть.

— Зачем вы пришли? — наконец спрашиваю я.

— Затем, чтобы предложить вам работу.

Я снова гляжу исподлобья, пытаясь уловить на лице полковника хоть тень насмешки. Но ее нет, как нет страха, или хитрости, или злобы.

— Вы не врете, — медленно произношу я.

— Конечно, нет, — спокойно отвечает полковник. — Мы действительно воодушевлены вашей сплоченностью, желанием измениться, успехами и последней операцией по захвату лаборатории. Есть, конечно, над чем поработать, но не все сразу.

Он пожимает плечами и смотрит, слегка улыбаясь и явно ожидая моего вопроса.

— Какую работу? — с трудом выталкиваю я.

— Перейти на службу во внутренние войска, — говорит полковник Леви и подает знак одному из лейтенантов. Тот быстро вытаскивает из-за дивана портфель, отщелкивает замки и подает командиру бумаги.

— Это контракт, подписанный самим министром, — говорит полковник. — В связи с успешным прохождением реабилитации и открытием нового специального подразделения полиции я предлагаю вам возглавить это подразделение как лидеру васпов.

Я выслушиваю его с каменным лицом, а внутри все обрывается и ухает куда-то вниз. Комната тонет в слепящем солнечном свете, утренняя свежесть расправляет легкие, и я сижу, как истукан, вцепившись в подлокотник дивана, и не знаю, что отвечать.

— Разумеется, подразделение будет набираться из васпов, — продолжает полковник. — И, конечно, если кто-то захочет остаться гражданским и переквалифицироваться на врача, механика или учителя, эта возможность будет ему предоставлена по новому законопроекту Хлои Миллер. Как видите, никаких подвохов, никакой хитрости. Первый контракт предусматривает испытательный срок на три месяца, после чего его можно продлить на любой удобный для вас срок.