Елена Ершова - Град огненный [СИ]

Я думал не сказать ли ему про свою работу…

В итоге решил не говорить. Но спросил что мне делать если вдруг окажется что люди рядом со мной меня используют или захотят что бы я сделал что то для них? ( вымарано ) для них??

Расс посоветовал сходить к Яну.

Я подумаю над этим.

Нет. Не пойду.

Видел его сегодня и кивнул ему. Он принял снова этот вид очень важного занятого большого босса. Ха!

Я ведь давно не ребенок так?? Я ведь сам могу справиться со своей проблемой!!

Может я схожу все же к нему. Попозже.

Он умный и дружит с умными людьми. Они посоветуют!!

Боги эреба!! Вот это меня трясло сегодня!!

Я все таки решился и все им высказал!!! Если бы не тот разговор с соседом…

У него это память о погибшем отце!! Я очень хорошо понимаю его! Он молодой парень! Он учится! У него больная мать! А это память!! Почему понимаю только я но не понимают они?? Эх!! Моя память это белый халат в разводах крови. Только картинка. А его память можно потрогать руками и можно ухаживать за ней и чинить и сохранить еще долго!! Пусть не так долго как памятник на могиле. Но может если в нас мертвых васпах есть душа то душа есть и в механизмах?? В машинах тоже??? А в машине этого пацана душа его отца!!

Я знаю что пишу глупости. Но я страшно зол!! Я взволнован!! Я…

( вымарана половина страницы )

… конечно они испугались!!

Я сам испугался если честно. Почти как тогда когда бил странного типа. Я мог сорваться!! Дьявол!! Как же у них посерели лица! О! Они почуяли во мне дарского офицера! Точно так же как я чуял в них страх и ненависть. Да!! Я впервые почувствовал в них ненависть. Видимо я их слишком разозлил своими словами. Но я не угрожал вовсе!! Зачем мне?? Я рассказал им про пацана и про его отца. И сказал что лучше вернуть. Пусть они найдут другую богатую цыпу или кого то еще!! А эту машину вернут!

Я не бил их и не пугал!! Хотя меня трясло так что я собрал все свои силы что бы удержаться!! Но они все равно возненавидели меня…

Я попросил у Вацлава отгул. Он сказал иди.

Я ушел.

Они думали я не слышу. Но я слышал все как они сказали что я могу стать для них проблемой.

А я не собираюсь никому ничего говорить!! Полиция ничего не сделала тогда так зачем лезть мне?? Пусть это останется на их совести как на моей остались погубленные жизни!!

Я просто пойду в отдел по надзору и попрошу перевести меня в другую мастерскую или дать другую работу. Может быть пойти в пару к Рассу?? Я могу убирать улицы тоже!!

( выдран лист )

… в общем то все нормально!!

Не считая того что снова пришли плохие сны и мысли. Вчера мне показалось что во дворе стоял тот странный человек. Он что следит за мной??

Я не боюсь конечно же. Мне это кажется глупым!!

Мне бы только заполнить эту пустоту…

Надо снова сходить к доктору. Может он…

( остальные листы выдраны )

Утро 9 апреля

Четыре часа утра.

Я сходил в круглосуточный магазин за сигаретами и теперь курю в открытое окно. Дождь закончился. Со двора тянет сыростью и тоской. Есть ли у тоски вкус или может быть запах? Или можно невооруженным глазом разглядеть ее, застрявшую в черных ветвях сломанного тополя? Или в облаках, косматыми бровями нависших над слепыми глазницами окон? В них нет сейчас света. В мире вообще нет света. И я тоже не включаю свет.

Я виноват, что не смог поговорить с Полом своевременно. Я виноват, что он не пришел ко мне со своей бедой. Моя вина, что мои соплеменники идут в благотворительные фонды, а не к своему лидеру.

Но достаточно ли будет моих сожалений? Что я могу сделать теперь?

Я хочу сходить к нему в мастерскую. Узнаю у Расса, где именно он работал. А ведь я думал, они не были дружны. Но, видимо, я слеп не только телом, а еще и душой (если она вообще есть у васпы).

Я хорошо запомнил те имена.

Вацлав. Борис. Аршан.

Из записей Пола я не очень понял, что именно делали с машинами эти люди. Но я обязательно спрошу у Тория.

А еще этот странный тип…

Пол сказал, он следил за ним. А я помню, что когда возвращался от доктора, тоже видел чью-то тень в своем дворе. Один ли это человек?

Столько зацепок. Столько тайн…

Да еще этот доктор.

Ве-ни-а-мин?

Уж не тот ли, чье имя и я не умею выговорить полностью и вслух? Внешне добродушный, но хитрый. Его прикрепили ко мне аккурат после смерти Пола. Слишком много совпадений, чтобы быть ими.

Мерцающий огонек брошенного окурка падает быстро, затухает на ветру и становится неразличим и черен в непроглядной темноте раннего утра.

Люди говорят, что ночь темнее перед рассветом.

У Пола рассвет так и не наступил. Но я сделаю все, чтобы зажечь в этой сгустившейся тьме поминальную свечу для Пола.

9 апреля, среда

Кофе, таблетки и сигареты — мой утренний рацион.

Ночь прошла без сна. Но мне не впервой бодрствовать по нескольку суток. Я выгляжу ужасно. Еще ужаснее, чем обычно. И зеркало, словно в насмешку, выхватывает все изъяны моего лица: осунувшегося, постаревшего, исчерканного шрамами.

Помню, в реабилитационном центре мы читали и обсуждали книгу о юноше, который продал душу дьяволу в обмен на получение вечной молодости и красоты. С тех пор, какие бы дурные поступки он не совершал — они отражались на его портрете, а не на его лице.

«Лицо — зеркало души, — сказал нам преподаватель литературы. — Совершая добрые дела и поступки, мы молодеем и хорошеем собой. Совершая зло, мы становимся уродливее и старше».

Конечно, никаких волшебных портретов не бывает. Все наши пороки отчетливо отпечатались на лицах, но раньше мы не замечали этого. Только в реабилитационном центре мы поняли, насколько отличаемся от людей. Насколько кажемся уродливыми и старыми рядом с ними. Насколько мы — чужие. И это опустошало не меньше, чем смерть Королевы.

Поэтому непогода радует меня: можно поднять воротник пальто и, спрятав в него лицо, почти слиться с толпой — усталыми, промокшими и вечно спешащими куда-то людьми. Тогда во мне не замечают чужака. Тогда не отшатываются и не бросают косые брезгливые взгляды. Тогда я могу чувствовать себя спокойнее.

Дождь начинает накрапывать снова.

Расс, нахохлившийся, как ворон, сидит на сломанной детской карусели. Завидев меня, он машет рукой. Вчера мы разошлись в спешке, и теперь его снедает любопытство.

— Что-то нашел? — без обиняков нетерпеливо спрашивает он.

Ночью у меня хватило времени поразмыслить, рассказывать ли коменданту о находке. По старой привычке решаю сказать полуправду, к тому же блокнот я забираю с собой — изучу тщательнее в обеденное время.

— Только это, — я протягиваю блокнот Рассу.

Он, сощурившись и прикрывая страницы ладонью, некоторое время изучает его. Я не жду от Расса слишком многого. Но он хотя бы общался с Полом дольше моего.