Рори Пауэр - Дикие

– Вы понимаете? – Уэлч смотрит на нас с Джулией, и, когда ветер сдувает с ее лица прядь волос, я вижу, что по ее подбородку стекает кровь от прокушенной губы.

Джулия непринужденно улыбается.

– Конечно.

Я знаю этот тон и без труда распознаю блеф. Она пытается не допустить паники, но держит руку в кармане, рядом с пистолетом.

– Нет, не понимаете. Это… – Голос Уэлч надламывается, становится низким и хриплым. – Это конец. Конец еде, конец нам, конец всему. Они больше не вернутся.

– Не говорите глупостей, они вернутся. – Джулия подходит ближе к Уэлч, протягивая ей руку. Она говорит материнским тоном, терпеливо и сдержанно, потому что кто-то должен сохранять спокойствие, а мы все – дети, которым пришлось повзрослеть полтора года назад.

– Только не после того, что случилось вчера, – говорит Уэлч. – Кто-то нарушил карантин.

За шумом в ушах я почти не слышу воя ветра. Вот и всё. Она знает, она знает, и сейчас ее револьвер окажется у моего виска.

Думаю, я бы сделала это снова. Только чтобы убедиться, что Байетт жива.

– Кто? – спрашивает Джулия. Удивленно распахнув глаза, она замирает на полпути к Уэлч. Я затаиваю дыхание. – Кто это сделал?

– Я не знаю, – говорит Уэлч, и мои вены заполняются облегчением. – Но это неважно. – Ветер сдувает слезы с ее мокрого лица, а к подбородку прилипла длинная ниточка слюны. – Позиция Кэмп-Нэша всегда была четкой. Степень риска слишком высока. Один промах – и все закончится.

Один промах. Мы с Риз, мы – причина, по которой на причале пусто. Из-за нас нет ни еды, ни лекарств – ничего. Мои щеки пылают от стыда, и я прячу подбородок под воротник.

– Они не могут просто пропасть, – говорит Джулия.

Уэлч качает головой.

– Этот контейнер… Это конец. Его содержимое предназначено для того, чтобы нас убить.

Нет. Нет, она ошибается. Они бы не стали так поступать. Они сказали, что помогут. Они обещали.

– Откуда вы знаете? – спрашивает Джулия. Карсон начинает оседать на меня, и я, отогнав нарастающую панику, нащупываю ее локоть и ободряюще сжимаю.

Уэлч кивает на ящик:

– Символ.

Я бросаю на контейнер быстрый взгляд. Мне страшно смотреть на него слишком долго.

– Вы можете ошибаться. – Джулия старается сдерживаться, но не способна скрыть вызова в голосе.

– Нет, я не ошибаюсь. – Уэлч вытирает струящиеся по щекам слезы. – Они попытались, понятно? Сделали что могли, а теперь решили поставить точку. Как бы я ни старалась, я не могу вас защитить.

Защитить нас от чего? От токс? От того, что в ящике? Я смотрю на Джулию, но она пребывает в такой же растерянности, и на лице у нее проступает тот же ужас, который нарастает во мне. Самим нам с этим не справиться. Но единственная, кто мог бы нам помочь, это Уэлч.

Она смеется нервно, с надрывом.

– Что ж, на моих руках уже есть кровь. Они хотели проводить эксперименты с едой, а я не позволяла. Они хотели проводить испытания на вас, а я не позволяла и поплатилась за это. Я поплатилась; я совершала ошибки и отправляла вас на смерть.

Еда… Так вот почему мы выбрасывали половину в воду?

– Подождите, – говорю я. В моей голове роятся вопросы, но я не успеваю задать ни одного: ее лихорадочный взгляд обращается на меня.

– Гетти, – говорит она. – Не доверяй им, поняла? Помни об этом. ЦКЗ, флот…

– Погодите! – перебиваю я, и мне нетрудно сделать вид, что все в порядке, потому что я не понимаю, что именно не так. – Мой папа тоже во флоте. Там служат хорошие люди. – Неважно, верю я в это или нет, неважно, что мистер Харкер показал мне, во что может превратиться хороший человек и что отец может сделать с дочерью. – Они нам помогут. Еще не все потеряно.

– Твой папа? – Она вздыхает. В этом вздохе звучит жалость, но еще больше – нетерпение. – Гетти, милая, твой папа думает, что ты умерла.

– Что?

Она лжет. Я подавлю приступ дурноты. Она сказала не доверять флоту, а сама вчера тащила по лесу тело Моны. Это ей нельзя доверять.

– Я вам не верю.

– Все вы, – говорит Уэлч. – Ваши семьи, ваши соседи. Вы не понимаете. Для них все кончилось давным-давно.

Я тебе не верю, повторяю я про себя. Не верю. Но это не помогает. Потому что ее слова многое объясняют.

Боже мой! Никто не беспокоился о нас, никто нас не ждал. Мы больше не могли общаться с родителями – в целях безопасности, говорили нам, но это была ложь. Еще одна ложь, в которую мы все поверили.

– Погодите, – говорит Джулия. – Вам придется все объяснить.

Но Уэлч уже смотрит на Карсон, и ее лицо смягчается.

– Карсон, – зовет она. Ветер доносит до нас ее шепот; она протягивает руку. – Подойди на минутку, мне нужна твоя помощь.

Я хватаю Карсон за рукав, но она осторожно ступает по мокрым доскам и берет руку Уэлч. Сердце у меня проваливается в желудок, когда Уэлч достает из кармана куртки нож, который жадно сверкает на свету.

Джулия кричит, но поздно. Уэлч крепко сжимает запястье Карсон, прильнув к ней.

– Все хорошо, Карсон, – говорит она. – Пусть для меня все закончится так, как хочу я. Тебе нужно просто надавить.

Я смотрю на Джулию. Она кивает. Я вытаскиваю из-за пояса пистолет. Мы не можем потерять Уэлч. Она знает, куда забрали Байетт; если она умрет, ответы умрут вместе с ней. И, несмотря на всю ее ложь, на все, что она могла сделать, мы понимаем, что без нее школе конец. Она нужна нам. Она нужна мне.

– Ты поможешь мне, – продолжает Уэлч. Она вкладывает нож в ладонь Карсон, и клинок блестит на зимнем солнце, как лед. – Это просто. Это совсем не трудно.

– Не делай этого, – говорит Джулия, в одну секунду выхватывая пистолет. Она целится в Карсон, и ее рука совсем не дрожит. Уэлч знала, что делала, когда попросила Карсон. Из всех нас ею проще всего управлять, она согласится скорее, чем мы с Джулией. Она способна сделать это по просьбе Уэлч, а мы не можем этого допустить.

– Ты сможешь, – говорит Уэлч, улыбаясь шире. – Ты сильная, Карсон. Я знаю, что ты справишься.

Я не вижу лица Карсон, но по тому, как распрямляются ее плечи, понимаю, что никто раньше не говорил ей таких слов. Я поднимаю пистолет и направляю его в шею Карсон. Я стою близко, и я не промахнусь.

– Отпустите ее, – говорит Джулия, и дрожь в ее голосе превращает приказ в мольбу. – Вернитесь с нами в школу. Мы что-нибудь придумаем.

Карсон смотрит на свою руку, крепко сжимающую нож, и я вижу, как белеют костяшки ее пальцев.

– Молодец. – Уэлч закрывает глаза и прижимает лоб ко лбу Карсон. – Ты единственная, кто может мне помочь.

– Брось нож, Карсон, – говорю я. – Или я выстрелю. Ты знаешь, что выстрелю. Она нужна в школе, без нее мы не справимся.

Никто не двигается. Только ветер и морские брызги, и солнце проглядывает из-за облаков. Я с усилием зажмуриваюсь и заново фокусируюсь на цели.