Markiann Маркианн - Небо Ждёт [СИ]

Кир подошёл и потянулся к Максиму, чтобы помочь ему сесть, но Максим твёрдо посмотрел на него и сказал:

— Спасибо, Кир. Отойди.

Кир в замешательстве выпрямился. Максим перевёл взгляд с него на Сергея Владимировича и, сверкнув глазами, проговорил:

— Я не лгал, Сергей Владимирович. Я, действительно, не знаю, жив ли сейчас ваш раскольник епископ-еретик, и прошу вас не утруждать свою совесть оказанием услуг врагу вашего братства. Мне противно принять от вас помощь. Я не хочу быть вам, сектантам, обязанным спасением моей жизни.

— Ого! Как ты заговорил! Наконец-то ты сбросил маску! — с отвращением глядя на него произнёс Сергей Владимирович. — Я это сделаю ради Христа, а не для того, чтобы что-то взять у тебя взамен. Мне от тебя, преступник Максимилиан Терон, ничего не нужно.

— И мне, Сергей Владимирович, ничего не нужно от вас! — стиснув зубы, с яростью произнёс Максим. — Мне не нужно спасение моей жизни, я не ценю её. И внешность свою я не выбирал. Я не виновен в том, что таким родился. Вы даже не знаете, сколько страданий мне принесла моя красота, сколько грязи мне пришлось из-за неё пережить! Все замечают её, все хотят её и все ненавидят её! Единственный, кто не заметил и ни разу не попрекнул меня ею — это любимый отец мой Александр! Он, зрячий духовно, как слепец не замечал моей красоты и видел только мою душу и любил меня как человека. Мир, который лежит во зле, алчен до чужой невинности и красоты, он только и жаждет, чтобы заполучить и испохабить её. Поэтому для меня лучшая жизнь — это жизнь в обители, где я под капюшоном монашеской рясы могу спокойно укрыться от глаз людских, состариться и утратить свою красоту. Но если же вы так ненавидите мои глаза, то возьмите свой скальпель и вырежьте их! Вырежьте мои губы, мой нос, мои щёки, мои брови! Освободите меня от них, я с радостью отдаю их вам! Я знаю, вы хотите меня убить, но вам не хватает духа. Я помогу вам, сделайте это по моей просьбе прямо сейчас: прошу вас, отвезите меня подальше в тайгу и бросьте нагого и безоружного в болоте, и вы сможете спокойно забыть обо мне, да благословит вас Господь!

Кир с ужасом посмотрел на Максима и перевёл взгляд на Сергея, а тот, сначала потрясенно молчал, потом нахмурился и угрожающе сказал:

— Твоя дьявольская гордость желает тебе мученической смерти?! Мы не предоставим тебе надежды на канонизацию! Кстати, Кир, было ли на нём какое-нибудь оружие?

Максим с отчаянием посмотрел на Кира. Парень только коротко глянул на него, затем спокойно посмотрел на Сергея Владимировича и ответил:

— Нет, брат Сергей. Только вот эта иконка, молитвослов и чётки.

И снова посмотрел на Максима, глазами улыбнувшись ему. Не веря своим ушам, Максим ответил ему взглядом полным удивления и благодарности.

Сергей Владимирович посмотрел на стоящую в изголовье кровати икону и произнёс более спокойным голосом:

— Оказывается, это твоё? Ишь ты, молитвенник какой выискался.

Арден Гарриевич, который до этого момента пребывал в тишине и задумчивости, и стоял, сложив руки на груди, потирая подбородок, вдруг спросил:

— А где же твой псифон, Максим?

Максим, всё ещё тяжело дыша от гнева, в замешательстве перевёл взгляд на него и промолчал. Арден Гарриевич подождал и произнёс:

— Я же видел, когда вы были в Луговом, у вас у каждого были пси-браслеты!

Максим боялся что-то рассказать об этом, потому что не знал, как это против него будет использовано. Чтобы уйти от ответа, он закрыл глаза и отвернулся.

— Сынок, — произнёс Арден Гарриевич, и в его голосе была интонация теплоты, — скажи… вы сами сняли браслеты? Почему?

Максим, поражённый этой каплей участия в его тоне, повернулся, испытующе посмотрев ему в глаза.

— Почему вам это так важно? — сдвинув брови, спросил он.

Арден Гарриевич подошёл к его постели и, склонившись, ласково провёл рукой по его стриженным волосам. Максим весь внутренне сжался под его рукой от противоестественности и непонятности этой ласки, как от удара по лицу. Как же это было похоже на тактику допроса «хороший и плохой полицейский», с которой его так близко познакомили в тюрьме!

— Сынок, ради всего святого, скажи, когда вам одели браслеты? Носите ли вы их в обители?

Что этот человек хочет от него узнать? Почему «ради всего святого»? Какие выбивает показания? Максим растеряно вгляделся в его глаза… и поразился: в них была неподдельная доброта, свет, который он так любил и в глазах отца Александра…

И он решился ответить:

— Нет, не носим. Нам выдают их на время спецопераций как средство для связи. Это же логично. В обители они нам не нужны: мы проводим время в молитве и уединении каждый в своей келье, собираемся вместе только для совместной трапезы и молитвы.

— Да, спасибо тебе, я понял! Конечно! — произнёс Арден Гарриевич, продолжая гладить его волосы.

— Хватит его убаюкивать, брат Арден! — с негодованием рявкнул Сергей Владимирович. — Спроси-ка лучше его, что за спецоперации, в которых они участвовали?!

— Погоди, брат Сергей, — строго взглянул на него Арден Гарриевич, снова посмотрел в глаза Максиму и ласково спросил:

— Скажи мне, использовали ли вы пси-режим для связи между собой?

— Конечно, — не сводя с него глаз, как будто настороженно ожидая, что он вот-вот ему врежет, сказал Максим. — Почему мы не можем, как все люди, использовать все функции псифона?

— С кем вы имели связь, кроме как друг с другом?

— Ни с кем… только с владыкой.

— И вы вступали с ним в пси-отношения?

— Да, конечно. Вы всего лишь это хотели знать?

— А ты сам, имел ли пси-отношения с владыкой?

— Имел, но редко. Я — простой послушник. В основном с ним держал связь наш Наставник и командир.

— Почему же ты снял пси-браслет во время выполнения спецоперации?

Максим с тревогой посмотрел ему в глаза и немного дрогнувшим голосом сказал:

— Я бы сам никогда этого не сделал. Но так приказал нам Наставник и командир. Мы подчинились.

— Где же они?

Максим опустил глаза и произнёс:

— Он разбил их и выкинул в реку.

— Но выходит, — поражённо сказал Арден Гарриевич, — он лишил группу связи с владыкой и друг с другом! Как же он планировал информировать владыку о ваших дальнейших действиях?

— Я не знаю, — грустно ответил Максим, — но он очень сильно подставил себя. За это, если он останется жив и вернётся в обитель, его ждёт наказание через уврачевание в монастыре… или бетатрин и беспамятство…

Взгляд Ардена Гарриевича вспыхнул состраданием. Он спросил:

— Почему же он не боялся этого?

Максим тяжело вздохнул:

— Он боялся… но ещё более этого он боялся, что наказанию подвергнут нас. Отец Александр ведь очень любит всех нас.

— Что же такое грозило вам? Монастырь? Бетатрин?