Markiann Маркианн - Небо Ждёт [СИ]

Удары стали такими частыми, мне стало казаться, что вот-вот — и дверь не выдержит.

— Как её зовут? — спросил Пётр.

— Мария, — хором ответили мать и отец, — но…

— Выпустите её, — властно сказал Пётр.

Отец приблизился к двери и с большим усилием отодвинул засов. Дверь от следующего удара распахнулась, он еле успел увернуться и прижаться к стене.

В дверном проёме стояла поразительной красоты девушка в приличном полисном, но откровенно-смелом костюме. Её ухоженная причёска немного растрепалась, некоторые пряди светло-русых волос из неё выпали и закрывали её лицо.

— Твари… — вдруг мужским низким голосом сказала она. — Мерзопакостные уроды. Подлые быдла деревенские. Хвосты собачьи…

Она стояла на пороге комнаты и всё извергала и извергала ругательства, причём такие изощрённые, что я чувствовал, что кровь приливает к моему лицу. Потом она вдруг замолчала, подошла к зеркалу, ловким движением поправила причёску и костюм. Мужчина и женщина стояли возле стены, вжавшись друг в друга, женщина всхлипывала. Девушка обернулась, посмотрела на нас злыми блестящими глазами и рассмеялась звонким смехом… девичьим. Потом смех резко оборвался. Она большими шагами подошла к Петру, непрерывно глядя ему в глаза, вдруг толкнула его к стене, затем приблизилась, мягко обхватила его шею руками, обвила ногой и прижалась своей щекой к его щеке. Я дёрнулся, чтобы отогнать её, но она резко повернулась ко мне и плюнула в лицо. Я, подавляя рвотные позывы, в шоке утёрся рукавом. Но Пётр стоял, спокойно опустив руки, был невозмутим и не сводил глаз с её лица.

— Я знаю тебя, — сказало это существо, которое я не рискнул бы теперь назвать девушкой. — Мне постоянно угрожали тобой, и я привык. Я перестал бояться.

Она стала самозабвенно тереться своей щекой о его щёку с каким-то остервенелым удовольствием: глаза её закатывались и затуманивались влагой. Пётр молчал и не предпринимал никаких действий. Он внимательно смотрел на неё в упор и молчал. Я же был перепуган и сильно растерян, но мне ничего не оставалось, как последовать его примеру.

— Собственно, кто ты такой? — продолжало существо, приблизив губы к самому его уху. — Кем ты себя возомнил? Воином? Благодетелем? Избавителем? Может быть, даже самим спасителем? Ты считаешь себя милосердным? Но ведь лжива-то милость твоя!

Она повернула к нему лицо и дальше говорила, как будто пытаясь вложить свои слова ему прямо в губы.

— Лжива твоя милость, — повторила она, — ибо она не ко всем. Ты делишь всех на тех, кто твой друг, и на тех, кто твой враг. К одним ты милостив, к другим беспощаден. Но, пожалуйста… — её голос вдруг стал женским и кокетливым, — пожалуйста, можно я буду тебе другом?

Она спрыгнула с него, схватила за руку и потянула к себе в комнату.

— Пожалуйста, — заглядывая ему в глаза и извиваясь телом, повторяла она, — пожалуйста, я ведь не хочу умирать от рук твоих… убийца…

При последних словах Пётр с силой выдернул руку и отступил от неё.

— Я не буду тебя убивать, — твёрдо, но мягко сказал он. — Но так, как есть, я не оставлю.

Она злобно скривилась, глянула в сторону отца, который отшатнулся от её взгляда.

— Какая страшная трагедия! — хрипло произнесла она. — Во всех завтрашних новостях! Двое неизвестных ворвались в дом и убили всю семью… топором!

При этих словах, она бросилась к отцу, схватилась за топор, который он всё ещё держал в руке. Мужик пытался оказать сопротивление, но существо с невероятной силой вырвало его у него из рук. Женщина завизжала. Существо обернулось к Петру и произнесло:

— Нет… Ты — убийца!

И замахнулось на отца топором.

— Посмотри на меня! — громко сказал Пётр.

По существу пробежала крупная дрожь. Оно со страхом обернулось.

— Слушай меня, — властно сказал Пётр, — потому что через меня, немощного и не сильного человека, тебе повелевает Сильный. Именем его я заклинаю тебя, дух нечистый и скверный, оставь то, что не твоё, и выйди вон, и не возвратись, и не входи в то, что тебе не принадлежит.

Существо тяжело дышало, силясь поднять топор, но он стал, как будто бы для него невыносимо тяжёлым… Оно ссутулилось и исподлобья глянуло на Петра. Он же подошёл вплотную и тихо ему сказал:

— Именем Иисуса Христа! Изыди!

Девушка тут же рухнула навзничь, топор с грохотом упал на пол. Пётр медленно присел рядом на корточки, бережно приподнял ей голову и ласково погладил по волосам. Мать девушки приглушённо рыдала. Прошло какое-то время. Девушка открыла глаза и посмотрела на Петра, силясь что-то сказать. Наконец она собрала силы, со слезами вгляделась в его лицо и тихо прошептала:

— Спасибо… Где мама?

Мать с плачем бросилась к ней, и встала рядом на колени. Отец утирал слёзы. Девушка вдруг припала к ногам Петра и, спрятав лицо в ладонях, вдруг заговорила:

— Как же я страдала каждую минуту, каждый миг был мне невыносим! Этой пытки невозможно выдержать, и я бы умерла, если бы смогла! Но я не могла!

— Всё позади, — поспешно сказал Пётр. — Бог исцелил тебя, ты же больше не греши. Живи теперь с благодарностью к спасшему тебя, ведь ты освобождена не для того, чтобы жить, как прежде, только для себя, но для той новой жизни, в которой тебе откроется вся её красота, откроется твоё призвание.

Она подняла голову и посмотрела на него измученными глазами:

— У меня есть призвание? Какое же у меня призвание?

Пётр низко наклонился и поцеловал её в лоб.

— Это тебе откроет сам Бог, когда ты будешь читать святое писание. Задай вопрос ему.

Девушка улыбнулась. Пётр повернулся к родителям девушки и сказал:

— Дорогие, дайте скорее ей поесть!

Мать закивала, вскочила на ноги и быстро кинулась на кухню.

Отец же по стене осел на пол. Он по-мужски беззвучно плакал.

Я немного пришёл в себя. Мне как-то неловко было видеть девушку, лежащую у ног Петра прямо на полу. Я всё еще с опаской подошёл и взял её на руки, отнёс в комнату и положил на широкую кровать. Вместе со мной в комнату зашёл её отец.

— Слышь, — неуверенно начал он, — нам нужно поговорить…

В этот момент вошла мать девушки. Она держала в руках поднос, на котором стояли тарелки с какой-то едой. Мужчина глазами указал мне на дверь. Мы вышли из комнаты, затем и из дома, и медленно пошли по утоптанной дорожке среди высокой пожухшей травы. Он шёл впереди, я немного сзади. Он молчал, и я ничего не говорил.

— Меня зовут Олег Никитич, можно просто Олег, — со вздохом сказал он, повернувшись ко мне.

— Андрей, — представился я.

— Вы путешествуете вместе… — то ли вопросительно, то ли утвердительно сказал Олег. — Кто он? Он — святой?

Я озадаченно помолчал, ведь я сам бы хотел знать, кто такой Пётр. И что значит «святой».

— Ничего не могу сказать, Олег, — грустно сказал я. — Я сам-то его знаю чуть больше суток. Он попал в беду, и я ему помог, и вот я теперь еду с ним. Я представлял его слабым, а он очень сильный… но сила его в другом. Я сам, как и вы, с самого первого момента встречи с ним нахожусь в пространстве начавшегося и не заканчивающегося чуда. И не знаю, что теперь ещё увижу.