Татьяна Минасян - Мир без границ [litres]

Чтобы этого не допустить, оставшийся путь до лесной опушки хроноспасатель шел обычным шагом, хотя сдерживаться ему удавалось с трудом. Что, если он опоздает? Конечно, его начальство в XXIII веке несколько раз все просчитало и перепроверило, но что, если кто-нибудь все-таки ошибся?

Думать про такое Светильникову совсем не хотелось. К счастью, лес находился уже близко. Проваливаясь в глубокие сугробы, молодой человек заковылял вглубь лесной чащи. Едва заметную тропинку, тоже заваленную снегом, хотя на нем еще виднелись чуть припорошенные чужие следы, он изучил в подробностях, поскольку видел ее много раз в виртуальной реальности, когда готовился отправиться сюда. Разница состояла лишь в том, что там, дома, не было так холодно и не требовалось при каждом шаге с силой выдергивать валенок из слежавшегося снега. Но куда идти, молодой человек знал точно. Даже если бы Аркадий не видел следов, он все равно помнил каждый поворот – слишком часто проходил этим путем на тренировках.

Прямо, теперь налево… теперь яма, надо ее обойти… Идти оставалось недолго – те, кто побывал здесь до него, ночью, боялись зайти слишком далеко в лес и заблудиться. У них имелись причины для страха, они чувствовали, что заслуживают остаться в зимнем лесу навсегда, хотя и убеждали себя в обратном. Правда, в итоге, с ними здесь так ничего и не случилось, но Аркадий старался не думать об этом и почаще напоминать себе, что для него местные жители в любом случае умерли больше тысячи лет назад и что его должны интересовать другие люди. Те, кому он не должен дать умереть слишком быстро.

Они находились где-то совсем рядом – на следующей маленькой полянке. Аркадий раздвинул очередные ветки, мешавшие ему пройти, и в первый момент испуганно вздрогнул – ему показалось, что на поляне никого нет. Но уже в следующий миг он понял, что просто не разглядел в утреннем сумраке три светло-серых свертка, лежавших под кустом. Один побольше, два – совсем крошечные. Один десятимесячный мальчик и две новорожденные девочки-двойняшки. Проплакавшие почти час после того, как родственники оставили их здесь, но теперь уже притихшие, погрузившиеся в сон.

Они не должны были проснуться – их мать умерла, родив близняшек, а отец понял, что не сможет прокормить и их, и семерых старших детей. И они не проснулись бы, если бы живущие в далеком будущем люди не решили этому помешать.

Проваливаясь в снег, спасатель подбежал к младенцам, на ходу скидывая с себя тулуп и снова вздрагивая от охватившего его со всех сторон ледяного воздуха. Ничего, через несколько секунд он будет дома, там и согреется! Дети, правда, тоже окажутся там, но им нельзя мерзнуть ни одной лишней секунды!..

Он закутал в тулуп девочек, прижал к груди их старшего брата, с облегчением почувствовал, как рядом с его сердцем забилось другое, совсем крошечное, и срывающимся голосом прошептал:

– Виолетта, это Аркадий, я готов!

Диспетчер не ответила, но морозное сумеречное утро вокруг молодого человека уже сменилось непроницаемой темнотой, где не существовало ни холода, ни тепла. Спустя еще мгновение на смену ей пришла жаркая духота, и ребенок на руках у Светильникова издал тихий писк, больше всего похожий на кошачье мяуканье. А потом на него обрушились остальные звуки: встревоженные возгласы сотрудников и истошный плач маленьких девочек, тоже пришедших в себя. Попасть из замерзшего леса в теплое помещение оказалось не слишком приятно, но Аркадия их плач страшно обрадовал.

– Живы! – облегченно выдохнул он, передавая мальчика подбежавшему врачу, а потом огляделся, отыскивая глазами друзей, выполнявших свои задания одновременно с ним. Эмму он увидел сразу – она, все еще одетая в рабочий комбинезон, но уже с распущенными длинными волосами, проталкивалась к нему сквозь толпу медиков и технического персонала. А вот Любима пока что-то нигде видно не было…

Любим Маевский стоял на берегу холодного хмурого моря, неподалеку от причала, и все сильнее закутывался в плащ при каждом порыве ветра. Огромная толпа его спутников заняла причал и часть берега. Большинство сидело прямо на земле, радуясь редкой возможности отдохнуть, несколько человек стояли на краю причала или у самой кромки воды и смотрели на качавшиеся на волнах корабли, еще двое или трое мечтательно вглядывались вдаль, кто-то оживленно болтал, кто-то о чем-то спорил… На отошедшего в сторону Любима никто не обращал внимания – за время похода все уже привыкли, что этот нелюдимый молодой монах почти всегда держится особняком.

Зато сам Маевский то и дело посматривал на остальных участников похода. Высокие и малорослые, брюнеты, шатены и блондины, некоторые в черных плащах с крестами, но большинство в давно потерявших всякий вид обносках. Веселые шутники и серьезные, умудренные опытом, болтливые и неразговорчивые, как и Любим в их обществе, очень разные и внешне, и по характеру, но все одинаково юные, почти дети. Мальчишки…

Хроноспасатель многое бы отдал за то, чтобы забрать с собой их всех. Смешливого Фреда и вечно всем недовольного Ханса, плаксу Франца и драчуна Йозефа, неразлучных друзей Микаэля и Леона и постоянно ссорящихся братьев Вальтера и Зигмунда… И всех тех, чьих имен он не знал, с кем не успел познакомиться за долгие месяцы похода, кого запомнил только в лицо. Даже взрослых, которых, вопреки устоявшейся версии, оказалось с ними не так уж мало, даже фанатика-предводителя Николаса! С первых же дней работы Маевский не сомневался, что руководство перестраховывается, разрешая забирать из прошлого только грудных детей. Откуда у них такая уверенность, что, попав в будущее, жители предыдущих эпох обязательно не смогут адаптироваться к новой жизни и сойдут с ума? Психологи сказали? А им откуда знать, они ведь ни разу ни одного человека старше двух лет из прошлого не утаскивали и приучить его жить в XXIII веке не пытались! Проработав в ХС пять лет, считая студенческую практику, Маевский сумел убедить начальство, что более старшие дети тоже смогут нормально жить в другом времени, и теперь из прошлого уже разрешали забирать всех, кому меньше десяти лет. Однако поднять возраст спасенных еще выше Любиму и его друзьям пока не удавалось. Заместительница директора Хроноспасательной службы Тереза Лествикова вежливо выслушала мнение Любима и объявила, что у него пока еще недостаточно жизненного опыта, чтобы разбираться в таких вещах. Ага, у него, уже тринадцать раз нырявшего в раннее Средневековье и притащившего оттуда в общей сложности девятнадцать детей!

Увы, возмущаться несправедливостью руководства, а заодно и всего мира бесполезно. Хотя, с другой стороны… Выбил же Любим с помощью Эммы и Аркадия это задание, и ему разрешили забрать с собой не только самых маленьких детей, но и подростков постарше, всех, кто окажется достаточно близко к нему! А среди них есть и четырнадцатилетние парни, и шестнадцатилетние… И если они нормально приживутся в «родном» веке Любима, психологам и историкам придется признать, что спасать можно и взрослых!