Курт Воннегут - Времетрясение. Фокус-покус

Так что большинство штатских, которыми я мог бы управлять, поскорее собрали свои пожитки, побросали их в автомашины и трейлеры и заплатили по ценам черного рынка фантастические цены за бензин, только бы хватило, чтобы убраться отсюда подобру-поздорову.

Своего войска у меня не было. На этой стороне озера были размещены подчиненные Лукаса Флорио – командора Дивизиона Национальной Гвардии, 42 Дивизиона, «Радужного Дивизиона». Свою штаб-квартиру он устроил в бывшем офисе Хироси Мацумото, в тюрьме. В Уэст-Пойнте он не учился, был слишком молод, чтобы воевать во Вьетнаме, а родом он из Скенектеди, так что мы с ним раньше не встречались. Все его солдаты были Белые, а представители Восточных рас считались почетными Белыми. То же касалось и 82 воздушно-десантного дивизиона. Где-то были и Черные, и Латиноамериканские части, согласно теории, утверждавшей, что на свободе, как и в тюрьме, люди всегда чувствуют себя комфортнее среди представителей своей расы.

Я считаю, что эта новая сегрегация – хотя и не слышал, чтобы кто-нибудь из выдающихся деятелей признал это, – превратила Вооруженные Силы в нечто вроде набора клюшек для гольфа. Можно было выбирать тот или другой батальон – в зависимости от того, какой цвет кожи у их предполагаемого противника.

А вот в Советском Союзе с его многонациональным населением – где можно встретить кого угодно, кроме Черных и Латиноамериканцев, – власти убедились на горьком опыте, что солдаты не очень-то охотно сражаются с людьми, которые и выглядят, и думают, и говорят точь-в-точь как они сами.

«Радужный Дивизион» начал свое существование еще в I мировую войну, в качестве экспериментального объединения нестандартных Американцев, не принадлежащих к кадровым военным. Созданные в те времена Резервные Дивизионы были распределены по различным округам страны. Потом кому-то пришла в голову мысль собрать Дивизион из мобилизованных и волонтеров со всей страны, чтобы доказать, как они прекрасно ладят друг с другом.

Тогда Радуга должна была символизировать дружбу между Белыми людьми, которые, как считалось, недолюбливали друг друга. Как оказалось, «Радужный Дивизион» сражался не хуже любого другого во время Войны против всех Войн, которая послужила лишь вступлением к «Последней Петарде».

Позже, когда эксперимент был завершен, 42 Дивизион стал просто одной из частей Национальной Гвардии и был передан приказом в распоряжение Штата Нью-Йорк, вместе со своими боевыми наградами.

Но символический кусочек радуги остался на их погонах.

До того, как меня арестовали за подстрекательство к бунту, я тоже носил кусочек радуги, рядом со звездой Бригадного Генерала!

За первые две недели пребывания в должности Военного Главнокомандующего Сципионским Округом – простиравшегося до самых верховьев озера и до самого Национального Лесного Заповедника – самое лучшее, по-моему, было то, что я сделал некоторых солдат пожарными. Кое-кто даже был пожарным на гражданке, и я дал им возможность ознакомиться с хозяйством нашей пожарной части, которая не пострадала во время осады. Нам притом еще и сказочно повезло: у всех пожарных машин баки были доверху заполнены бензином. Казалось бы, в обществе, где народ, от подонков и до верхушки, тащит все, что не прибито гвоздями, кто-то должен был подсуетиться и пересифонить весь бесценный бензин до последней капли.

Случается, и нередко, что среди полного хаоса, «потока и разграбления» вы вдруг натыкаетесь на поразительное и необъяснимое проявление чувства гражданской ответственности. Быть может, изверившиеся люди еще хоть капельку доверяют только своим пожарным.

Я наблюдал также за эксгумацией тел, зарытых возле конюшни. Они пролежали в земле всего несколько дней, а потом Правительство в лице Коронера и Медицинского Эксперта из Полиции Штата, того самого специалиста по распятиям, приказало нам выкопать их обратно. Правительство было обязано добыть их фотографии и отпечатки пальцев, а также описание зубоврачебной работы над их зубами, ран на теле, если таковые найдутся, и так далее. Нам не пришлось выкапывать Шульцев, которых уже один раз перезахоранивали, чтобы освободить место для Павильона.

Тогда мы еще не нашли черепа молодой женщины. Еще не вкопались достаточно глубоко, чтобы наткнуться на то, что осталось от пропавшей Королевы Сирени.

Правительство, в лице всего лишь 2х приезжих, – коронера и судебно-медицинского эксперта, велело похоронить все трупы глубже, чем раньше, когда они их обработают. Этого требовал закон.

– Мы не хотели бы нарушать закон, – сказал я.

Коронер был Черный. Но я бы нипочем не догадался, если бы он мне сам не сказал.

Я спросил, не сможет ли он устроить так, чтобы Округ, или Штат, или еще кто-нибудь взял на себя заботу о телах до тех пор, пока близкие родственники, если они найдутся, не решат, что с ними делать. Я надеялся, что их увезут в Рочестер, а там их можно или набальзамировать, или заморозить, или кремировать, или, на худой конец, хотя бы похоронить в порядочных гробах. Тут они лежали просто в одежде, которая на них оказалась.

Коронер заверил, что подумает, но не советовал мне особенно на это надеяться. Он сказал, что Округ разорен, и Штат разорен, и страна разорена, да и сам он остался ни с чем. То немногое, что у него было, он потерял на «Космическом Телемаркете».

После того как Правительство отбыло восвояси, передо мной встала проблема – как бы половчее вырыть более глубокие могилы. Я не решался предложить Национальным Гвардейцам снова взять в руки лопаты. Они и так неохотно согласились выкапывать трупы, и делались все мрачнее по мере того, как им становилось ясно, что гражданская жизнь им не светит. Честь и слава боевых наград линяла на глазах.

Я не мог использовать и труд заключенных с того берега. Это тоже было предусмотрено законом. И тут я вспомнил, что в колледже был экскаватор, работавший на дизельном топливе, цена которого на черном рынке не взлетела под потолок, как цена бензина. Оставалось только найти этот экскаватор и посмотреть, не осталось ли там хоть немного топлива.

Солдат нашел экскаватор, и бак был полон!

Чудеса!

Я вас еще раз спрашиваю: «Долго ли мне оставаться Атеистом?»

Бак был полон потому, что в Сципионе оказался всего один дизельный автомобиль к началу всеобщего исхода. Это был «кадиллак» фирмы «Дженерал Моторс», выпущенный примерно в том году, когда нас вышвырнули из Вьетнама пинком под зад. Он до сих пор на месте. Раскатывать на этом драндулете – все равно что ехать на воскресную загородную прогулку на египетской пирамиде.

Он был собственностью одного из Таркингтоновских родителей. Тот ехал на выпускной бал своей дочери, когда драндулет сломался окончательно возле кафе «Черный Кот». Он уже не раз останавливался сам собой по дороге сюда из Нью-Йорка. Родитель пошел в скобяную лавку, купил кисть и желтую краску, размалевал свою развалюху и сбыл ее Лайлу Хуперу за 1 доллар.